лет в Цюрихе мне пришлось его прочесть. Боже мой! Это не был договор на взрывную книгу писателя, схватившегося насмерть с душегубным режимом, да на виду у всего мира, – но договор-диктат мощного издательства робкому автору-дебютанту, уже с первого шага виновному. Договор налагал на автора цепь ответственностей за все возможные неустойки, судебные споры с другими издательствами об авторских правах, все опасности, все помехи: компенсировать им всё, что может произойти от свободного движения «Круга», – должен буду я, и я, и я. Тут, на Востоке, я отвечаю за книгу головой – а на Западе я уже вперёд задолжал за неё штрафами или долговой ямой. Издательство детально гарантировало себя с денежной стороны: трёхлетним замораживанием всех авторских гонораров; после трёх лет – правом в любой момент остановить их выплату; односторонней обязанностью автора оплачивать любой судебный процесс и так далее, и так далее, до мелкой оплаты всякого моего изменения в первоначальном тексте. («Как же вы могли заключить такой колониальный договор?» – спросил я недавно представителей издательства. Отвечают: зачем, мол, теперь детали вспоминать? – суда ведь не возникло. С первоприродной откровенностью: надо ж было и роман не упустить, и финансово обезопаситься. – Так же, как и «Бодли Хэд»!)

Только об одном никто не вспомнил и не внёс в договор ни строчки: о качестве перевода, об ответственности издательства за качество книги. И без колебания О. Карлайл вывела свою подпись. А директор издательства Кэсс Кэнфильд лишь потому и согласился даже на такой договор, что Карлайл не только выдала ему название следующей книги и о чём она будет, но и обещала мировые права на «Архипелаг» (о чём и звука между нами не было)! На «Архипелаг»! в 1968! когда под советской давящей глыбой ещё предстояло его докончить, а время отрешённого выхода с ним в мир ещё не было определено, ещё только высилось впереди неизбежной голгофой.

И вот только когда, за год оседлав договор, супруги Карлайлы сочли возможным потратить своё время на «Круг». Верней, попался здесь на пути самоотверженный и честный человек – Томас Уитни. Карлайлы дали ему переводить в сентябре 1967. Уитни не безпокоился о договоре, о вознаграждении (был состоятелен), но хотел действительно послужить движению русской книги в Америке. Чтобы не вскрыть касание ко мне семьи Андреевых, переводчиком «Круга» и назван был только он один (как, по сути, и работал он один). К марту 1968 он уже сделал что мог, – однако он не был переводчик профессиональный. Супруги же Карлайлы, не зная русского языка и уже не сверяясь с русским текстом, бросились «шлифовать» перевод «под стиль» Генри Карлайла. Не сделав ничего от весны 1967 до весны 1968, теперь нужно было успеть провернуть побыстрей к осени 1968. Что они нашлифовали – к Уитни уже не возвращалось, а шло в набор. Ему же в издательстве в последние дни предложили править гранки – он с ужасом увидел много ошибок, но исправить успевал мало.

И что ж это получился за перевод! Довольно вскоре достиг и нас в Союзе экземпляр харперовского издания книги[92] – и я, делать мне больше нечего! но и деться некуда, – сел проверять-сравнивать несколько глав по выбору – «Немой набат», «Спиридон», «Церковь Иоанна Предтечи». Сильно смутился. Попросил проверить специалистов. Боже мой, – и это перевод? – с потерей красок, со срезкой рельефа речи, особо частой утерей прилагательных или целых синтагм, смысловых значимостей, и уж конечно безо всякого понимания ритма, со сбивом его в чередовании фраз, с нарушением абзацев – отменой моих, появлением новых! Пропускались многие слова, выражения, оттенки; как можно понять, одни – по трудности перевода, другие пропуски не объяснить ничем, кроме небрежности. Много отчаянных нелепостей, вот – такой рекорд, о маленькой девочке: вместо «Агния всегда была расположена за зайчика, чтобы в него не попали», – переведено: «Агнию бережно располагали за маленьким домиком, чтоб об неё никто не споткнулся». И ещё удивительные места, где сочинены целые фразы, которых вовсе нет у меня.

Мучительно было это всё обнаружить. Ладно, «Ивана Денисовича» расхватали жадные соревнователи, «Раковый корпус» поплыл без моего управления, но эту-то книгу я озаботился передать в верные руки, – и что же прочтут и поймут американцы?

Английский «Коллинз» по первым же пробам отказался от американского перевода. Однако составленная им самим группа переводчиков (под общим псевдонимом)[93] тоже спешила отчаянно, не смогла перевести согласованно и удовлетворительно. Анализировали мы в Москве и их перевод, и тоже наплакались: не многим лучше.

(Теперь Карлайл сочиняет, повторяет и настаивает, что всякие такие промахи английского перевода содержались не в их книге, а в какой-то «пиратской», от МГБ. Но всё – выдумка, оправдательная: мы ж не слепые, видели, чьё издание анализируем, а никакого третьего английского издания «Круга», кроме харперовского и коллинзовского, не существовало!)

А ещё же Карлайл, меня не спрося, подписала с «Харпером энд Роу» передачу им на «Круг» и мировых прав и, значит, распространение его на всех европейских языках. (Карлайл о том сама раньше не подумала, и со мной в Москве о том разговора не было, я с нею имел в виду именно и только американское издание, – не важно: подписала она теперь и мировые.) Месяцами позже от приехавших стариков Андреевых я узнал как о готовом факте: что публикация произойдёт сразу в пяти странах. Ну что ж, пусть так, думал я: сильнее удар, радовался. Но если Карлайл, «отдавшая всю жизнь» моим делам, не могла хоть американский перевод издать в хорошем качестве, то где уж там следить за остальными переводами? Да «Харпер» и Карлайлы только указали жёсткий единый срок мировых публикаций – распространение же книги передали международному литературному агенту Эриху Линдеру, а тот тем более утруждался лишь получением своих процентов, а не качеством переводов. (А я именно в этот апрель 1968 в письме в «Монд» – «Униту», тревожась о качестве переводов, публично напомнил: «кроме денег существует литература».)

Ещё горше был загублен французский перевод. Есть и прямое признание издателя Робера Лафона (в письме к Полю Фламану, моему достойному представителю, но уже с 1975 года), что они получили американский перевод «Круга» раньше русского текста, и переводили с английского, и на всю работу имели четыре месяца. Это видно и по книге[94], без его признания. Книга переведена чудовищно, ко всем ошибкам американского перевода добавлено множество своих ошибок, непонятностей и небрежностей, есть у меня и этот анализ. (Отмечалось во французских газетах, что даже строфа «Интернационала» не воспроизводила истинный французский текст, а – через двойной, вернее, тройной перевод.)

В немецком переводе, где работали две разных переводчицы, я и сам вижу, как повторены все