– Дай-то Бог… – вздыхает Слободски.

– А вы, капитан, воевать с фашистами не собираетесь?

– Я подал три рапорта. Наши войска пока от боевых действий в Европе воздерживаются. Америка официально в войну с Германией не вступила. Приказали работать здесь. – В голосе молодого человека чувствуется обида.

– Не переживайте, еще навоюетесь, – успокаивает москвич. Больше они между собой не разговаривают.

В первый рабочий день своего американского визита Моисей Семенович посещает три макаронных фабрики, оптовые склады с консервированным сгущенным молоком и какао, яичным порошком, кукурузой, мясной комбинат.

Тушенку, лярд, соленое сливочное масло, яичный порошок, макаронные изделия и крупы с учетом их качества и срока годности он выбирает быстро. Куда больше времени уходит на выяснения возможностей транспортировки продуктов. Заместитель наркома вникает в каждую мелочь. Переводчик не отстает ни на шаг, стараясь сделать работу русского генерала продуктивнее. Если попадается товар, о котором он знает больше, чем готовы поведать поставщики, дает Зелену дельные советы. Моисей Семенович воспринимает помощь американского офицера как должное. Перекусить в течение дня некогда, да и не хочется: все образцы надо попробовать на вкус.

В Нью-Йорке вечер. Зелен выходит с очередного склада. В машине чувствует, как устал, ему очень хочется спать. С молодым капитаном он продолжает общаться сухо и сугубо по делу:

– На сегодня все?

– Вы же просили помочь вам с экипировкой летчиков. Я успел созвониться с отцом. Нас ждут на фабрике меховой одежды Дэвида Фридмана. Мистер Фридман шьет куртки для военных летчиков и моряков подводных лодок. Его фирма считается первой в этом бизнесе.

– Спасибо, едем.

Зелен прикрывает глаза, наплывает дремота… Он в поезде. Поезд отходит от перрона, набирает скорость. Клава с сыном на руках бежит по платформе. «Моня, ты забыл свою планшетку!» – кричит она мужу. Зелен просыпается и нервно щупает планшетку. Она на месте…

– Господин генерал, приехали. – Капитан открывает Зелену дверцу авто.

За окнами машины темный асфальтированный двор. По бокам мрачные двухэтажные здания. Из помещений доносится гул швейных станков. Возле лимузина застыли двое. Один в костюме и при галстуке, второй в рабочей робе.

Моисей Семенович протирает глаза, быстро вылезает из кабины.

– Знакомьтесь, русский генерал Зелен. А это менеджер фабрики Пит Бейкли и мистер Фридман, – представляет мужчин переводчик. Зелен жмет встречающим руки. В робе оказывается сам хозяин.

Русского клиента ведут в демонстрационный зал. В длинном, освещенном газовыми лампами помещении стоят несколько десятков манекенов, одетых в меха и кожу. Владелец фабрики широким жестом указывает на них, улыбается и что-то говорит Зелену.

– Мистер Фридман предлагает вам спокойно осмотреть образцы. Он будет ждать нас в своем кабинете, – переводит Слободски и от себя добавляет: – Хозяин не хочет влиять на ваш. выбор. – А на случай, если у вас возникнут вопросы, оставляет своего менеджера.

Моисей Семенович обходит манекены. Снимает куртки, примеряет их на себя. Сразу становится жарко. Но не от меховых образцов. Он чувствует, какая ответственность ложится на его плечи. От его решения зависит, как будут экипированы десятки тысяч наших летчиков и подводников. Закупленный им товар должен одобрить сам товарищ Сталин.

– Вам нехорошо? – Слободски замечает жар генерала, но не понимает причины: в демонстрационном зале прохладно.

– Черт, если бы мне предложили выбрать из сотни сортов спирта – пшеничного, свекольного, ячменного, картофельного – я же бы глазом не моргнул. А тут шкуры, пойди разберись!

– Вы специалист по алкоголю? – Капитан удивленно разглядывает Зелена, словно видит его впервые.

– Да, я работаю в этой области. А что вас так поразило, капитан?

– Дело в том, что наша семья имеет водочный бизнес. Мой отец Алексей Петрович из старинного купеческого рода. Мы эмигранты, и привезли сюда наши семейные рецепты и открыли два водочных завода.

– Да, мне, бывшему комиссару, только связей с капиталистами-белогвардейцами не хватало.

– Напрасно вы так. Сейчас сын капиталиста-белогвардейца поможет комиссару с выбором.

Капитан обращается к менеджеру, что-то долго ему говорит. Менеджер смотрит на молодого офицера, затем на заказчика. Зелен видит, что Вейкли в замешательстве. Зелен в Лондоне ночами, а потом на корабле усердно учил английский, но быструю речь ему понять трудно. Менеджер что-то отвечает переводчику. Иван Слободски опять долго говорит, видно, убеждает. Несколько раз повторяет одно и то же. Наконец Бейкли кивает и быстро уходит.

– О чем вы беседовали? – подозрительно спрашивает Моисей Семенович, хотя кое о чем начинает догадываться.

– Я предложил Бейкли вознаграждение, если он выдаст один секрет. Сейчас он отправился к директору сообщить, что вам ничего не подошло.

– Зачем?

– На фабрике есть изделия, которые предназначаются только для американской армии. Но русский заказ велик, и хозяин его не упустит. Давайте подождем, посмотрим, что будет.

– Я сообразил, что вы предлагали этому типу взятку. Но у меня на взятки денег нет.

– Я решу эту проблему, – успокаивает капитан. – Мы с отцом заплатим менеджеру из средств нашей семейной компании. Поймите, мы очень переживаем за Россию и рады чем-нибудь помочь.

Минут через пятнадцать Бейкли возвращается с Фридманом.

– Нашему союзнику не подошел ни один из этих прекрасных образцов? Мне очень жаль. Но лучше наших изделий в Америке вам, господин генерал, не найти.

– У меня есть подозрение, что вы шьете не только то, что показываете, – поддерживает игру переводчика Моисей Семенович.

– Откуда у вас такие сведения? – Мистер Фридман настороженно оглядывает присутствующих. Его маленькие темные глазки сверлят собеседника насквозь. Зелен видит, как сжался менеджер, и без перевода понимает смысл вопроса.

– У нас свои каналы информации, – многозначительно поясняет советский визитер.

Бизнесмен. долго думает, сильно наморщив лоб, снова оглядывает советского клиента:

– О каком количестве изделий идет речь?

– О десятках тысяч, – отвечает Зелен.

– О'кей. – Продолжая морщить лоб, Фридман смотрит в глаза Зелену: – Вы еврей?

– Да, а какое это имеет значение?

– Большое. У нас с вами есть особая причина ненавидеть Гитлера. Хорошо. Идите за мной.

Миновав длинный коридор, они попадают в цех. От шума станков хочется зажать уши. Здесь много чернокожих, почти одни мужчины. На родине Зелена в подобных производствах заняты девушки и женщины. Хозяин шагает дальше. Они минуют цех, попадают в следующий, где рабочие по лекалам разделывают шкуры. Здесь потише, зато нестерпимо пахнет мездрой и клеем. Теперь уже хочется зажать не уши, а нос.