– Убить его! – отрывисто выкрикнул Виир.

– Ну-ну…

Усмехнувшись, Регина откинулась на спинку сиденья и сложила руки на груди.

Хамерхаузен едва не заскрежетал зубами от злости. Нахальная девица вела себя так, словно больше всех повидала в этой жизни.

– Эй! Почему ты так себя ведешь? – окликнул ее Канелин.

– Наверное, потому что у меня больше здравого смысла, чем у твоего командира, – не глядя на него, ответила Регина.

– Наверное, она права, – меланхолично кивнул Юл Конструктор.

На дороге взорвался еще один квад.

– О! – многозначительно воздел к небу палец Кин-негр.

– Что ты предлагаешь? – будто выдавил из горла слова Хамерхаузен.

– Погасить огни и затаиться.

Сказав это, Регина щелкнула переключателем на приборной панели квада и выключила фары.

– Ну что? – посмотрел на Хамерхаузена Катаяма.

Виир Хамерхаузен не претендовал на роль единоличного лидера. Рамоны, привыкшие к тому, что каждый из них сам себе хозяин, не потерпели бы такого. Но признавать превосходство какой-то там рыжей девицы он не собирался. Виир решительно надавил педаль газа и вывернул руль влево, чтобы объехать стоявшие перед ним и мешавшие проехать квады.

– Ты знаешь Второе Правило Крови? – спросила вдруг Регина.

– Отвяжись, – не глядя на нее, негромко буркнул Виир.

– Эй! – снова окликнула рыжая. – Не забывай, что где-то рядом второй айвур.

– Он убежал!

– Куда? – Регина даже не попыталась скрыть отчетливо звучащую в голосе насмешку. – И, что самое главное, зачем?

Хамерхаузен наконец вырулил на свободное место и развернул квад в сторону дороги.

Там по-прежнему творилось черт знает что. Однако айвура не было видно. А уж его-то трудно было бы не заметить.

Вот тут-то в душу Хамерхаузена и закралось сомнение в том, что он поступает правильно. Но для раздумий времени не оставалось. На дороге горели два квада. Между ними, всполошенно что-то крича, бегали люди. Чтобы понять, что именно произошло, нужно было оказаться там. И, откинув прочь все сомнения, Хамерхаузен повел квад к дороге.

Свет бортового прожектора, который направлял вперед Катаяма, пробивал темноту примерно вдвое дальше света фар. И только благодаря этому они вовремя увидели выскочившего из темноты айвура.

Зверь бежал, сгорбив спину и едва не касаясь земли сжатыми в кулаки кистями верхних конечностей. В свете прожектора цвет его шкуры казался неопределенно темным. И поистине отвратительно выглядела морда, на которой можно было разглядеть только перекошенный в злобном оскале безгубый рот с острыми, коническими, выпирающими вперед зубами.

Тот ли это был айвур, что бесчинствовал на дороге? Или же тот, с которым чудом разминулся квад Хамерхаузена? В общем, это не имело значения.

– А-а-а-а!..

Бессмысленно, но пронзительно заорал Канелин и, вскинув автомат, надавил на спусковой крючок.

В тот же самый момент Хамерхаузен резко вывернул руль в сторону, и айвура поглотила тьма.

Канелин продолжал давить на спусковой крючок, до тех пор пока боек не принялся сухо щелкать, ударяя в пустоту. Выдернув пустой магазин, Клещ принялся шарить рукой по сиденью, ища новый. Сам он этого не видел, но пальцы у него мелко дрожали.

Квад сделал петлю, и тускло освещенная дорога вновь оказалась позади него.

Хамерхаузен до минимума сбросил скорость.

– Ты что делаешь! – закричал Катаяма.

– Торможу! – нервно гаркнул в ответ Виир.

– Без скорости мы от него не уйдем!

– А где он?

– Не знаю! – Катаяма нервно дергал прожектор из стороны в сторону. – Жми на газ, Виир!.. Жми на газ!

– Ребята, нужно убираться отсюда! – присоединился к нему Канелин. – Вы слышите?.. Нужно убираться!..

– Куда, твердь твою?! – не сдержавшись, ударил ладонями по рулевому колесу Хамерхаузен. – Я пытаюсь вывести квад на дорогу!

– Девчонка была права! Нужно выключить свет и затаиться!

– Ты уверен, что эти твари не видят во тьме?

– Я вообще у них глаз не видел…

– Но напал-то он на нас, а не на них!

– Если мы погасим свет, то тоже его не увидим!

– Хватит! Мы выезжаем на дорогу!

– Ладно! Выезжай!.. Только, суть твою, быстрее!.. Поторопись, Виир!..

Хамерхаузен не мог понять, что происходит.

В смысле, то, что на них напали айвуры, которые ну никак не могли здесь оказаться, это как раз было понятно…

То есть понятно, что они здесь, но непонятно – как?..

Непонятно – ну и черт с ним! Главное – они здесь. Это реальность, от которой никуда не деться.

Но Виир не мог взять в толк, почему трое взрослых мужиков, все опытные рамоны, пребывают во взвинченном, полуистерическом состоянии, вот-вот грозящем перерасти в натуральную панику. Это было так, потому что Хамерхаузен и сам чувствовал, что нервы у него на пределе…

Но, рухнувшие небеса, почему?..

Айвур – всего лишь дикий зверь…

Можно подумать, ему прежде никогда не приходилось сталкиваться с дикими зверями!..

Еще как приходилось! Да еще с какими дикими!..

Айвур вынырнул из темноты, словно призрак. Так что никто не успел понять, откуда он, собственно, появился. Айвур будто вдруг материализовался прямо по ходу квада, так что у Хамерхаузена уже не оставалось времени на маневр. Зверь стоял, согнув спину, едва не касаясь кулаками земли. Выставив безглазую морду с разинутым ртом в сторону несущейся на него машины.

– Клещ! – истошно заорал Катаяма, не понимая, почему Канелин не стреляет.

При этом сам он обеими руками держался за фонарь, напрочь забыв про автомат, что сам поставил меж сидений.

Хамерхаузен стиснул зубы и крепче ухватился за руль, готовясь бампером ударить айвура в правую голень. Черт возьми, не мог же он устоять после такого удара! А если удастся сбить зверя с ног…

Наконец-то заработал автомат Канелина.

И, будто отозвавшись на звуки выстрелов, из темноты выпрыгнул второй айвур.

Он обеими лапищами подцепил несущийся мимо него квад под днище и подкинул его вверх. Да так, что машина дважды перевернулась, прежде чем упасть, и уже на земле еще перевалилась через борт.

Мотор квада ревел, задранные вверх колеса продолжали бешено вращаться, одна оставшаяся целой фара все еще глупо таращилась во тьму.

Это было похоже на агонию большого и сильного зверя. Он будто пытался показать всем вокруг, что все еще жив, но было ясно, что долго он не протянет. И айвуры, будто потеряв интерес к происходящему, безмолвно растворились в ночи.