– А Надьку-то откуда только уже не выгоняли! – оживились старушки, успокоенные Галиным ответом. – Она ж нигде не держится больше полугода!

– Да пьянь она, чего говорить!

– А Анька тихая у нее. Плохого про девчонку ничего не скажешь…

– А теперь Надька в магазине в нашем, в «стекляшке», уборщицей работает. Да больно жалится, что убивается, мол, как батрак, за копейки. Видать, снова попрут скоро…

– Так чего ж! Надька-то на инженера училась, у нее ж образование!

– На инженера училась! Только не выучилась.

– Теперь говорит, дескать, не пробиться честному человеку. Говорит, в магазине ее гоняют. Сволочи, говорит. А Анька, мол, спиногрызка, только корми ее и одевай.

Старушки наперебой ябедничали, а для Гали, с разворачиванием перед ее глазами печальной картины жизни дочери, все яснее становилось, что это судьба, что судьба дает ей наконец шанс позаботиться об этом своем ребенке. И душа матери изнывала от тоски за дочь.

* * *

И опять, скрываясь от домочадцев, в своей комнате шептались Игорь и Галя. Теперь главным было устроить знакомство с Надеждой, а потом как-то познакомиться и с Анечкой. Вот это казалось самым страшным. Они пока решили не думать, а сосредоточились на том, говорить или не говорить Аниной матери все как есть. Нужно ли рассказать всю правду о том, что они знают о ее афере? Сказать или нет, что они настоящие родители ребенка? Очень долго колебались, обсуждая целесообразность правды. И дуру няньку жалко было. Да и пообещали той, что не тронут, если поможет отыскать Аню. Нянька-то из себя вывернулась, а раздобыла и адрес, и все первые сведения о дочери и ее мамаше. Вроде бы выполнила условие. Теперь же получалось, если шантажировать Надежду, то неизбежно зацепишь и санитарку глупую. Да и неадекватности незнакомой им Надьки опасались. Все-таки бабушки у подъезда дружно ее не любили и много чего про нее порассказали такого, что заставляло держаться настороже.

– Так давай, – предлагал Игорь, свято верящий в свою Галю и ее неограниченные способности, – ты снова придешь как бы из органов опеки, так же, как с бабками разговаривала? А что? Проверяем, мол, неполные семьи… Как ты бабушкам врала.

– Да? А ты не подумал, что Надежда тогда будет всеми силами скрывать свое истинное отношение к дочери? Что будет прятать от нас всю информацию – не подумал? Это бабушкам подходит у подъезда. Потому что их хлебом не корми, дай только нажаловаться на непутевую соседку. А так называемая мать? Ей-то не нужно, чтобы к ней органы цеплялись!

– Да, ты права, Галка… Тогда как?

– Не знаю, – расстроенно мотала головой Галина.

– А если так, – волновался Игорь. – У нас, допустим, детей нет. И хотим девочку лет десяти как раз. Мечтаем, можно сказать, о такой девочке. И чтобы на нас похожа, чтобы брюнеточка, как ты, черноглазенькая. А вам, дескать, трудно одной ребенка тянуть… Тут она и раскудахчется, как ей тяжело и все такое…

– Не знаю, – сомневалась Галя, – надо подумать. Дальше-то что? Думаешь, типа… выкупить у нее дочь? Но… Как сама-то Анечка воспримет? Представляешь, какая травма для ребенка, если родная, как она думает, мать чужим людям ее продаст? Не знаю… Подумать надо…

Раздумья и дальнейшие обсуждения не приносили родителям новых озарений. А вопрос, как им казалось, требовал немедленного решения. Каждый день их ребенок мучился с невменяемой алкоголичкой. Игорь именно так и считал: мучился. Галя тоже считала, что Ане там не сладко, но не была уверена, что дочь спит и видит, как бы найти себе новых родителей. Все это ее ужасно беспокоило. Она бы даже хотела, чтобы Надежда оказалась настоящим извергом, и тогда бы просто можно было забрать дочь – и все. И та бы сразу почувствовала облегчение. А так… Вроде бы приемная мамаша и была не подарок, но дети, Галя знала, привязываются и к матерям-алкоголичкам. Что делать, если ее Анечка все-таки любит эту дурную Надьку? Ну вот что тогда делать… В конце концов она запретила себе думать сразу обо всем, решила, что и думать, и действовать нужно пошагово. И первым шагом стало предстоящее знакомство с Надеждой.

План был такой. Галина как бы случайно столкнется с ней в магазине, где она пока еще работала. Разговорится. Проявит интерес. Выслушает ее жалобы – наверняка Надька начнет жаловаться, пусть сначала на магазинное начальство, но потом, глядишь, и на дочь, на трудности воспитания и содержания ребенка в одиночку. Вот тут-то не оплошать, поподробнее расспросить – да и предложить забрать девочку. Прямо так вот и сказать, мы, мол, все равно планируем с мужем удочерение, так давай с тобой это и устроим. Ты, дескать, женщина хорошая, а бьешься из последних сил, девчонку тянешь. А мы хоть и не богачи, но вдвоем нам ее поднять будет легче. А тебе, чтобы радость доставить, кинем отступного.

Ну, конечно, Надька начнет лезть в бутылку, требовать невесть чего… Для начала еще, наверное, поломается, может, развопится. Дескать, что вы мне такое предлагаете! Чтобы я собственного ребенка, собственными руками… Этого Галя не боялась. Криком и она брать умела. Да она, со своим сильным характером, одним взглядом эту Надьку задавит. А надо – так и встряхнет хорошенько, чтобы из границ не выходила… И потом уже скажет ей, что, раз так, так они и передумать могут, просто хотела, дескать, еще и хорошей женщине удружить, а если она добра не понимает, так возьмут девочку из детдома. И что, может, еще Надькина-то дочка им и не подойдет. Потому как они ее и не видели совсем, а муж хотел, чтобы девочка непременно на нее, на Галю, была похожа. И тут Надька опять разбухтится, почему это, дескать, не подходит, и скажет, что дочь ее как вылитая Галя! И вот тут-то…

Игорь, выслушивая все это, прямо замирал от восторга, лишний раз убеждаясь в изощренном уме и вызывающей изумление проницательности жены.

– Нет… – сказала вдруг Галина, сникнув. – Не будем мы так делать.

– Почему?! – опешил муж.

– Знаешь, я вот говорю сейчас, а у самой прямо мороз по коже. И так нам придется дочку выкупать. А тут вообще – чистый рынок: она цену накручивает – мы сбиваем, она накручивает – а мы сбиваем… Да не смогу я так о дочери своей – возьмем, не возьмем. Да у меня язык не повернется.

– Ну ты, Галка, подожди, все ты сможешь, – уговаривал муж. – Что же делать-то? Ну надо – так…

– Правду надо сказать. Прямо сразу. А действовать там уже по обстоятельствам. И пойдем мы к ней вместе. И не в магазин, а домой, только, конечно, когда будем точно знать, что Анечка в школе. Вот что.

– Ну так – значит так, – согласился Игорь, привыкший доверять жене во всем, а в последнее время и вовсе в рот ей смотревший.

– Да. Все объясним. Дадим денег. Заберем ребенка, потом оформим как ее отказ и нашу опеку. А если Надька начнет права качать да шантажировать попробует – так прямо судом пригрозить. А что ж она думает – вот так вот запросто детей в роддоме подменила – и ничего? Нет уж, скажу, дорогая, тут ты ответишь по закону! Так ответишь… – Галя уже словно разговаривала со своей врагиней, настолько была возбуждена и рассержена.