Приведу пример: вот мой вольноотпущенник Сервий. Я воздал ему, образованному человеку, должное, даровав ему свободу, и он, как это принято, взял мое имя: Марк Сидоний Сервий. Но едва он освободился от своих оков, как стал вести себя по отношению ко мне так, будто мы равны. Он обращался ко мне с фамильярностью и редко давал себе труд явиться, чтобы засвидетельствовать почтение утром. Однажды он даже прервал меня, когда я объяснял ему, как, по моим представлениям, он должен развивать свое дело, которому я обеспечил финансовую поддержку. Я вспылил, дал ему несколько легких пощечин и недвусмысленно сообщил, что я думаю о его поведении. Что было дальше – вы не поверите! Он потащил меня в суд. За пощечину! Он утверждал, что я обесчестил его, как свободного гражданина, таким обращением. Естественно, судья, которого я знаю на протяжении многих лет как человека, обладающего здравым смыслом, подошел к вопросу иначе. Он прекратил дело, заявив, что это абсурд, когда тот, кто совсем недавно являлся всего лишь частью имущества своего господина, заявляет о «бесчестии», нанесенном ему бывшим хозяином. Как бывший раб, он никогда не имел никакой чести в глазах хозяина, поэтому «обесчестить» его невозможно.

К сожалению, не всегда вольноотпущенники благодарны вам, и не все выполняют свои обязанности, как должны бы. Несколько раз я сам был вынужден обратиться в суд, чтобы пожаловаться на некоторых своих вольноотпущенников. Суды совершенно правильно осуждают такое поведение вольноотпущенников: бывшим рабам это не должно сходить с рук. Если они ведут себя дерзко или оскорбительно, их, как правило, наказывают: могут даже временно выслать из страны. Если же они осуществили нападение на патрона, то будут осуждены на тяжелый труд в шахтах. Такому же наказанию они подвергнутся за распространение порочащих слухов об их покровителе или за подстрекательство к выдвижению обвинения против него. Если они просто не смогли выполнить свои трудовые обязанности, ожидаемые от них бывшим хозяином, то обычно получают лишь выговор, но предупреждаются, что будут строго наказаны, если поступит повторная жалоба. Император Клавдий пошел дальше: он требовал продавать обратно в рабство такого вольноотпущенника, который отказался демонстрировать должную благодарность патрону или которым бывшие собственники обоснованно недовольны.

Жгучие амбиции, которые не дают покоя этим вольноотпущенникам и их семьям, иногда приводят к феноменальному взлету в обществе. Кажется возмутительным, что бывший раб может через труд или наследование имения бывшего хозяина стать равным по богатству с признанными, давно завоевавшими свою репутацию землевладельцами. Я имел сомнительное удовольствие быть соседом одного такого в Кампании, где этот человек купил явно претенциозную дорогую недвижимость. Его звали Трималхион, вскоре он пригласил меня на ужин, и я, не желая показаться нелюдимым, принял приглашение. Весь вечер он рассказывал, как заработал все это ценой тяжких усилий. «Я вложил в это дело столько сил! – говорил он. – Покупаю дешево и знаю, когда и как продать подороже, притом я крайне умеренный и бережливый».

В Рим он прибыл мальчиком-рабом из Азии и был фаворитом хозяина на протяжении 14 лет. Со временем ему удалось стать управляющим, и он был назван наследником хозяина, от которого и унаследовал имение в установленном порядке. По его словам, «безделье не дает удовлетворения», поэтому он решил заняться каким-нибудь делом. Построил пять кораблей, загрузил их вином, но все они потонули по пути в Рим. Он утверждает, что потерял 30 миллионов сестерциев, но люди такого сорта обычно преувеличивают. Потом он построил суда большего размера и лучшие по качеству и загрузил их различным товаром: вином, соленым и сушеным мясом, бобами, благовониями, рабами. Говорит, что за один рейс получил прибыль в 10 млн сестерциев, – верить ему или нет, решайте сами, – а затем приобрел огромный дом, множество рабов и земельный участок.

Мне кажется возмутительным, что эти нувориши так явно успешны. Вы же думали, что они будут просто радоваться свободе и испытывать благодарность к римлянам за то, что те приняли их в свои ряды. Как таковой, народ Рима стал плавильным котлом для всех видов чужестранцев и бывших рабов. Иногда здесь даже игнорируется огромная разница в статусе между свободными и рабами. С тех пор как император Август повысил имущественный ценз для сословия всадников, предполагая, что они стоят свыше 400 000 сестерциев, Орден стал битком набит богатыми вольноотпущенниками. Границы становятся настолько размытыми, что вольноотпущенники даже умудряются быть избранными на высокие должности. Барбарий Филипп, например, являлся беглым рабом, но был незаконно избран претором Рима. Это заставляет задуматься: следует ли все его декреты изъять из законодательства – или сохранить их ради стабильности.

Конечно, когда обнаруживается, что вольноотпущенники и рабы пробивают себе дорогу к государственным должностям ложью и обманом, они должны быть решительно наказаны. Один раб по имени Максим собирался войти в кабинет квестора[24], когда его владелец узнал его и потащил прочь. Но Максим, оказывается, обладал иммунитетом как занимающий государственную должность, зато другой выскочка, ставший претором, был сброшен с Тарпейской скалы Капитолийского холма[25]. В наши дни все пришло в такой хаос и беспорядок, лучшие традиции римского государства настолько повсеместно игнорируются, что рабы покупают свою свободу и становятся римлянами за деньги, которые получили путем грабежа, проституции и других гнусных видов деятельности.

Я знаю случаи, когда местные общины резко возражают против разбогатевших бывших рабов. Вот что произошло близ моего имения в Африке. Освобожденный раб по имени Хресим начал получать много больше урожая со своей маленькой фермы, чем его соседи с куда больших участков. Его совсем затравили: люди стали говорить, что он каким-то образом ворует их урожаи… наверное, с помощью магии или колдовства. Состоялся суд, во время которого он принес для обозрения все оборудование фермы и привел рабов. Его инструменты содержались в порядке и готовности, рабы были здоровы, хорошо одеты и ухожены. «Вот моя магия и мое колдовство! – воскликнул он. – А „незримой субстанцией“ является мой труд и тот пот, который я проливаю с раннего утра и до позднего вечера». Он был единогласно оправдан.

По правде говоря, есть много вольноотпущенников и их сыновей, которые добились большого коммерческого успеха в земледелии. Ацилий Стенел, который был сыном вольноотпущенника, славен тем, что вырастил виноград на территории не более 60 югеров на Номентанской территории и продал этот виноградник за 400 000 сестерциев. Стенел еще и помог Реммию Полемону, который купил сельское имение в том же Номентанском районе у десятого мильного столба от Рима. Известно, сколь незначителен доход во всех пригородных имениях, а там он был еще ниже, ибо Полемон приобрел землю запущенную. Под руководством Стенела он восстановил виноградники, удобрил землю, починил и обновил постройки. Результат был потрясающим: уже на восьмой год он продал виноград на корню за 400 000 сестерциев. В конце концов великий философ и политик Сенека купил этот виноградник в четыре раза дороже первоначальной цены, после всего лишь десяти лет его тщательной культивации.