Почему-то обычно столь учтивый юноша сейчас был отвратительно груб, напоминая полуночного варвара, что появлялись в изящном Толедо обычно вместе с соболиными шкурами и называли себя древними урусами. Это столь неприятно поразило Гелабу, что она вновь одним движением ресниц превратилась из влюбленной девчушки, вынужденной просить возлюбленного тайком покинуть ее дом, в холодную красавицу, которая приказывает убраться назойливому ухажеру.

— Надеяться, юноша, тебе не на что, верно… Шимас поднял голову.

— А ждать тебе, наглец, придется еще день, пока достойный гансграф фон Гильстерн отправится по ярмаркам с торговым караваном. Он сделал мне одолжение, зачислив тебя в стражи каравана. Ты, если захочешь, отстанешь от торговцев в своем полуночном захолустье. Захочешь — сделав дело, присоединишься к ним вновь.

И Шимас покорно кивнул, соглашаясь. Увы, несколькими неловкими словами он сам лишил себя всякой надежды. Приходилось признать, что прекрасная как сон Гелаба для него теперь достижима не более, чем далекая луна.

— Да будет так, прекраснейшая. Повинуюсь…

Через день Шимас присоединился к каравану сразу за Полуночными воротами Толедо. Теперь ему не нужно было прятаться от стражников, выдавать себя за нищего или странствующего фокусника или бродячего мудреца. Он был самим собой — Шимасом Абд-Алишером, стражником.

Неулыбчивый гигант гансграф окинул юношу довольным взглядом и, не сказав ни слова, дал знак к началу похода. Шимас не успел удивиться немногочисленности каравана, не успел задать ни одного вопроса.

И лишь в конце долгого дневного перехода понял, что торгового каравана еще не видел. На привал устраивалась только стража — до каравана же следовало идти еще не один день.

Такие караваны вели торговлю по всей Европе, передвигаясь по старым торговым путям, установившимся с глубокой древности, задолго до римских времен. Некоторые следовали по древнему Янтарному пути от Балтики к Средиземному морю, по этой дороге доставляли янтарь египетским фараонам, самому Соломону Мудрому и Хираму Тирскому.

Эти компании купцов, связанных между собой клятвой взаимной верности, были хорошо вооружены и готовы противостоять нападениям разбойников и раубриттеров, рыцарей-грабителей, — некоторые бароны налетали на дороги в надежде ограбить торговый караван. Многие замки служили местами сбора и наблюдательными пунктами для таких шаек.

Караван гансграфа фон Гильстерна, принадлежавший Белой Торговой Компании, оказался богатым. Шимасу стало ясно, что его прекрасная и потерянная любовь, мудрая Гелаба, сделала ему на прощание более чем щедрый дар — с таким караваном можно будет путешествовать хоть до Страны восходящего солнца без малейших потерь, путешествовать без тревог.

Наконец караван собрался вместе. Мудрость гансграфа, в которой Шимасу за день перехода уже удалось убедиться неоднократно, проявилась и в том, что местом встречи он назначил богатый постоялый двор у развилки дорог на краю огромного луга. Теперь и люди, и животные могли разместиться с удобствами.

Сам же юноша вместе с остальными стражниками вошел в низкое задымленное помещение трактира, где, как было видно, разместились в ожидании с полдюжины купцов каравана. Шимас устроился на краю длинной лавки, лицом к двери, ибо привычка всегда быть настороже еще никогда его не подводила. Гигант гансграф сел напротив, и Шимаса снова поразило, до чего же он велик. Одет во все черное: черные штаны в обтяжку, высокие черные сапоги, сверху накинут черный плащ.

Фон Гильстерн поднял глаза и спросил так, словно вел с юношей беседу уже несколько часов.

— Ты солдат?

— Солдат удачи, — ответил Шимас. — Боец, когда необходимо, но иногда и ученый.

— Нам предстоит неблизкий путь… — Гансграф поджал губу и снова смерил юношу оценивающим взглядом: — Тебя рекомендовала госпожа Гелаба, а ее слову можно верить. У тебя есть средства, которые хотелось бы куда-нибудь вложить? Наша компания торговая, товары мы покупаем и продаем сообща и прибыль делим между собой.

— А я смогу войти в долю в вашей компании? Ведь я простой стражник.

— Если захочешь, будешь одним из нас. И твой меч станет нашим. Страж и купец в одном лице всегда лучше, чем просто страж или просто купец.

— Куда же лежит путь каравана?

— Через Памплону в По и Авиньон. Мы идем на полуночь, а потом повернем на восход, но не напрямую, а от ярмарки к ярмарке…

Так и случилось, что Шимас-мститель, которому хотелось быть ученым, географом-странником и, может быть, лекарем, превратился теперь в купца. В купца с мечом.

Бурые холмы разлеглись вдоль узкого тракта, словно спящие львы. Далеко впереди, во главе каравана, ехал шильдраке — знаменосец. За ним следовали шестеро вооруженных людей, выбранных в головной отряд за искусство владеть оружием, а затем — сам гансграф.

Караван состоял примерно из пятисот вьючных животных, большей частью лошадей и мулов, были в нем также и волы. Когда нагруженные на них тюки будут проданы или перегружены на лошадей, волов съедят. Вьючные животные шли парами, потому что дорога была узкая, по сторонам колонны двигалась вооруженная охрана.

Караван сопровождали четыре женщины, а мужчин было почти пять десятков, все — бойцы, закаленные долгими странствиями и непрестанными вооруженными стычками. Все были пайщиками, а Мартин фон Гильстерн был превосходным начальником, который поддерживал строжайшую дисциплину. Того, кто нарушал принятые правила, немедленно изгоняли из компании, товары его выкупали, а самого оставляли одного, где бы то ни было.

В то утро Гильстерн стоял, уперев руки в бока, расставив ноги, словно вросшие в землю, и пристально смотрел на Шимаса. Это была его привычная поза, но юноше только предстояло это узнать.

— Ты кельт?

— Из Арморики, вблизи песков Бриньогана. Гансграф кивнул.

— Мы направляемся на полуночь, в Монтобан, а потом на ярмарки во Фландрию и затем на восход. Может и год пройти, пока доберемся до океана… — Он устремил на Шимаса острый взгляд: — И еще одно: войдя в трактир на постоялом дворе, ты был готов к драке… Скажи, ты не задира, не любитель лезть в драку?

— Нет, я не из таких.

— Запомни: мы все здесь вроде одной семьи. Все ссоры и несогласия улаживаю я. В любой момент, если ты чем-то недоволен… или если будем недовольны мы… если ты окажешься не таким, каким должно, мы выкупаем твой пай, и ты уходишь своей дорогой. Компания защищает всех своих членов, и все торговые компании готовы прийти на помощь друг другу…

Шимас кивнул — предупреждение было высказано вполне однозначно.

Под пасмурным небом караван шел на полуночь. Большие ярмарки во Фландрии и Шампани привлекали купцов из всех стран Европы. Считалось, что честь быть старейшей принадлежит ярмарке в Сен-Дени, однако и другие — в Ипре, Лилле и Брюгге — возникли почти столь же давно. Во Фландрии самая крупная проводилась в Генте. Торг длился от трех до шести недель, и купеческие караваны обычно передвигались от одной ярмарки к другой — из Камбре в Шато-а-Тьерри, потом в Шалон-на-Марне и все дальше на восход, ближе к варварским половецким землям.