— А что любит этот мальчик?

— Я не знаю. Тот, кто знает, сейчас со спасателями на склоне, а я дядя этого прекрасного мальчика.

— Сейчас накормим… Дядю тоже нужно накормить?

— Не помешает. Но мне можно вот этот салат, чашку кофе и, пожалуй, пирожок с мясом, — улыбнулся он буфетчице.

Герман открыл дверь в кафе. Навстречу ему уже бежал Глеб, увидев любимчика в окно. Мальчишка только что покушал.

— Ура-ура, ты пришел!!! Ты спас их?

— Конечное, малыш. Я сделал все, что мог.

— Герман, одежда в крови. Это, надеюсь, не твоя кровь? — заботливо спросил брат.

— Я тоже на это надеюсь, — отшутился Герман, смотря на испачканный кровью комбинезон и рукав куртки. — Нога сильно болит, голеностоп. Ты за руль. Я не доеду. Дома посмотришь. Сейчас к Дашке, она там давно ждем. Я дозвониться не смог. Мы же собирались на пару часов, а получилось на полный день.

В отеле, превозмогая боль, Герман поднялся в номер. Генрих отнес на руках Глеба, иначе мальчишку было невозможно успокоить, только поместив его под мышку. Глеб не хотел идти в номер, хотел побегать на улице и поиграть в снежки. Генри второй день был знаком с этим чудо-мальчиком, и ребенок этот определенно нравился Генриху. Он любил шебутных, любознательных и рассудительных детей. Такой был в детстве Марк, такой была маленькая Виктория, его милая крестница, которую он боготворил и всячески баловал.

Дарьяны в номере отеля не было. На телефон она не отвечала. «Где Дарьяна? Неужели еще работает?» — подумал Герман и попросил брата:

— Генри, сходи за Дашей. Она по всей видимости до сих пор работает в моем кабинете. Я туда не доковыляю, да и пугать ее не хочу. А ногу потом посмотрим.

— Как скажешь…

Генрих открыл дверь рабочего кабинета брата. В кабинете был полумрак. Дашка стояла у окна и смотрела в никуда. На улице было уже хоть глаз выколи, а окна кабинета выходили на склон и лес, свет от уличных светильников практически не проникал сюда. Она обернулась на открывшуюся дверь, увидела Генриха и стала медленно оседать, хватаясь интуитивно руками за воздух. Реакция у Генри была отменная, он успел подхватить Дашку, уложил на диван, аккуратно привел в чувство. Когда Даша открыла глаза, спросил:

— Дарья, ты что? Что произошло?

— Где мой сын? Где мой мальчик? Что с ним? Почему ты? Где Герман?

В ее глазах было столько страха и упрека, что Генрих не на шутку испугался за Дашку.

— Дашенька, они в номере. Герман попросил спуститься за тобой.

— Что там произошло?.. На склоне?..

И здесь Генрих догадался, она слышала о трагедии на склоне. Он впервые бережно прижал ее к себе, нежно прикоснулся губами к ее виску, поймал нежный аромат ее кожи, и тихо произнес:

— Это не с нами. У нас все хорошо. Задержались немного. Просто Герман спасателям помогал. Предупредить не смогли, ты на телефон не отвечала… — Генрих шептал это все тихо на ушко Даши, стараясь успокоить ее голосом, по-другому он успокоить не мог, не имел на это права.

Мужчина включил верхний свет в кабинете. Помог Даше умыться, прийти в чувства, налил стакан воды, накапал успокоительных, которые выписывал любимому брату (хорошо хоть они были у брата в ящике стола). Даша быстро приходила в себя.

— Так где мои мужчины? — уже увереннее спросила она, на лице появились лучики улыбки.

— В номере. Ты можешь идти?

— Должна. Если что, ты поймаешь? — уже шутя спросила Даша.

— Поймаю, если что, — пообещал Генрих, не отрывая он нее взгляда, желая встретиться с ее глазами, но она отводила их в сторону.

В номер уже поднялась другая Дашка, улыбающаяся, только глаза выдавали переживания дня.

— Даша, где твой телефон? Ты почему не отвечаешь? — Герман еще что-то хотел сказать Даши, но увидел Генриха, делающего знак брату замолчать. И замолчал…

Глебушка повис на шеи у Даши, она подхватила сынишку, бросила на Германа счастливый взгляд и пошла с сыном в спальню. Пока Дашка расспрашивала у своего мальчика все новости дня, Генрих успел рассказать Герману о состоянии Дашки.

— Герман, а теперь показывай ногу. Чтобы это сначала увидел я.

Генрих осмотрел ногу, не увидел ничего страшного, обработал ссадину, зафиксировал голеностоп брата и заказал ужин в номер. Дашка из комнаты не выходила, но было слышно, как щебечет Глеб. Братья переглянулись.

— Герман, у вас все без изменений?

— Да.

— Ты кретин. Она близка к нервному срыву, это опасно. О ней хоть немного подумай!.. Она любит тебя!..

Герман молчал.

— Герман, я тебя предупредил.

— Я тебя услышал, — отозвался Герман.

После ужина все устроились на ковре в гостиной и учили Глеба играть в детское домино, которое подарил Дэн. Глебу игра понравилась и спать он идти не хотел.

— Все Глебушка, играем последний раз и спать, — сказала Даша, строго смотря на сына.

Глеб поджал губки и наморщил носик, посмотрел на Генриха. Тот утвердительно кивнул.

— Ладно, — неохотно согласился мальчишка.

После окончания игры Глеб протянул руку Генри и сказал:

— Пошли, будем читать «Красную шапочку».

— Глебушка, а душ? — спросила Даша.

— Да, мамочка, я знаю, — по-деловому ответил мамин мальчик и добавил, — но сегодня Генрих будет моей няней.

Даша вопросительно посмотрела на Генриха, а он, улыбаясь, ответил:

— Всем спокойной ночи. Мы спать. Нас до утра не будить.

И взяв мальчишку на руки, ушел с ним в душ.

— Герман, это нормально? — Дашка посмотрела на любимого.

— А что тебя смущает? Это более нормально, чем Глеба моешь ты, — улыбнулся Герман, целуя свою Дарьяну.

После душа, уже в пижамке, прилетел Глеб, поцеловал Дашу, Германа, и, топоча босоногими пятками, полетел в спальню к Генриху. В дверях появился Генрих:

— Я здесь посоветовался с Глебом, и мы решили, что нам не будет тесно вдвоем на кровати в моей комнате, она достаточно большая, у нас даже одеяла будут личные. У каждого будет своя норка. Если Дашка ты чего-то боишься, то я дверь оставлю открытой. Для твоего спокойствия, — Генрих так прикольно улыбнулся, что Даша не выдержала и запустила в него диванной подушкой. — Брат, тебе нет необходимости спать на диване, — ехидно добавил Генрих.

«Мой брат, ты с…..ь», — нежно подумал Герман, но ничего не сказал, только обреченно улыбнулся.

— Пойдем-ка в спальню, Дарьянушка. Не будем мешать Глебу, пусть уснет. Он у нас молодчина. Горжусь этим мальчишкой.

— Пойдет. Заодно и объяснишь, что там произошло и что с ногой. Я думала, сойду с ума, если это случилось с вами.

После долгого разговора, слез Дашки, объяснений Германа, они уснули.