Догнав Бьорна, я остановился, согнувшись, обхватил ладонями дрожащие колени и принялся кашлять – с хрипом, с присвистом, с бульканьем.

– Дик, ты бы забрал у него мешок и железку! – сказал Бьорн подошедшему Дику. – Лица на бедолаге нет, смотреть больно.

– Конечно! – просипел сзади Дик. – Очень правильно, я и сам давно хотел… Давай сюда, Энди, не стесняйся!

Я обернулся и посмотрел на Дика. Дорога явно давалась ему не многим легче, чем мне. Но я уже понял, что все, что ни скажет Бьорн, парень воспринимает как истину в последней инстанции. Мне же сваливать на Дика свой мешок было совестно (видимо, еще не дошел до ручки).

– Давай, давай, – Дик с хрустом прихлопнул слепня на щеке. Еще три кормились у него на лбу, но он их не замечал – поправлял натершие плечи лямки мешка и перевязь своей абордажной сабли. – Ненавижу сушу!

– Бьорн, что-то ты бодрый больно. Может, возьмешь сам? – сдерживая раздражение, сказал я.

– Имей совесть, дружище! – возмутился Бьорн. – Знаешь же, что мне теперь спать не скоро придется. Пару дней, может, и продержусь, а потом как бы вам меня самого нести не пришлось.

– Ладно, братушка, извини, – сказал я, выпрямляясь. – Из головы вылетело. Душно… Пока сам понесу. Сдюжу как-нибудь. Пошли, чего встали…

– Пошли, – сказал Бьорн. – Железку выкинул бы. Зачем магу меч? Ну, или я тебе потом свой подарю, который Крыс тащит… Зато ночью вы дрыхнуть будете, а я ваш мирный сон охранять!

Тронуться с места было нелегко, но я кое-как разогнался… Насчет железки, так я и сам уже хотел выбросить, да вещь больно красивая. Старикашка Касалан подсуропил. Как он-то идет, в его-то годы, да склюют ушуры его мерзкую плоть… Может, помер уже? Вряд ли, он впереди, я тогда о тело споткнуться должен был. Черный юмор (ха-ха-ха). Да и бумкает он время от времени… Старик показал нам утром груду шмоток чужеземных (мол, экипируйтесь)… Там и оружие было. Вот все и кинулись вооружаться до зубов, ослы… Кроме Бьорна… Я вспомнил, как Крыс заявил, что Бьорн прекрасный боец, и как виртуозно обложил Крыса взбеленившийся Бьорн. Умеет человек ругаться… Главное, без мата обошелся, а Крыс все равно чуть в драку не полез. Хорошо, Дик не видел…

Второе дыхание вроде открылось (давно пора!)… А Крыс таки для Бьорна меч взял, сам волочет, рядом с арбалетом к мешку приторочил… по-моему, из вредности, чтобы над Бьорном поиздеваться. Хороша месть – по такой жаре лишнюю тяжесть переть!

Мы потихоньку тащились на подъем, и местность начала меняться. Трава вроде стала пониже и не такая мокрая, хотя кроссовки и продолжали хлюпать набранной водой. Интересная все-таки конструкция у отечественной кроссовки. Ты на нее наступаешь, и из нее, с каким-то газированным чавканьем, выдавливается вода. Ты поднимаешь ногу, и только что выдавленная вода всасывается обратно в полном объеме…

Осинки… ну, которые вроде осинок, похоже, побольше стали… Как первые-то идут? Мы, в хвосте, по утоптанному все-таки ковыляем, а первые эту тропинку по целине прокладывают…

Я приноровился идти, согнувшись таким образом, чтобы видеть, куда наступаю, а чуть впереди, на самом краю видимости, мелькали бы пятки Бьорна. У него сапоги, ему хорошо, хотя, конечно, он тоже промок… Шея одеревенела, не ворочается. Ну и не ворочайся, больно надо мне тобой ворочать… Пот глаза заливает. Сморгнем пот, не убирать же руку с лямки, плечо и так натер. Глаза – ладно, а вот щеки и подбородок здорово щиплет – там, где порезы (я, перед выходом, одолжил у графа бритву – такая дрянь эти опасные бритвы!). Да, а ножик мне хороший достался. Или меч… Это с какой стороны посмотреть. Какой-нибудь древний грек сказал бы, что меч. Сталь, главное, замечательная… Все-таки ни фига Бьорн не понимает! «Ты что, пырять им кого собрался?» Никого я не собрался пырять! А красоту такую не выкину, лучше все остальное брошу… К тому же и капусту таким хорошо шинковать. Меч болтался где-то сзади, притороченный к рюкзаку.

Замечтавшись, я налетел на остановившегося Бьорна. Через секунду мне в спину врезался Маленький Дик. Вся честная компания толпилась тут же. Бьорн смотрел вверх. Я со стоном выпрямил затекшую шею и обнаружил, что тропинка наша уперлась в крутой обрыв, заросший кустами. Метров тридцать карабкаться, и кое-где по голому камню – в кустарнике проглядывали проплешины. Я обернулся назад. Трава, чахлые деревья навроде осин…. Испарения, да такие, что едва на десять шагов видно…

– А ведь вы – негодяй, дорогой мой, – тем временем распекал граф понурого Ухо Дятла. – Поверьте, я очень толерантный человек, но таких, как вы, в моем имении было принято пороть. На конюшне. Между прочим, мои конюшни – точнее, конюшни моего прадеда, – проектировал сам великий Ор Ткетихра. Вы будете смеяться, мы храним все расходные книги, – так вот, в те времена это стоило всего…

– Что происходит? – вмешался Бьорн.

– Я как лучше хотел, да! – обиженно пискнул Ухо Дятла. – Чтобы точно знать, да, куда сворачивать, да….

– Молчи, падла! – задыхаясь, прохрипел Крыс. – Придушу на хрен!

Он сидел на сухой кочке спиной к нам, закрыв лицо руками.

– Видите ли, – объяснил граф, – наш непревзойденный проводник, боясь ошибиться, вывел нас чуть левее места, удобного для подъема. Там, еще в незапамятные времена, сель размыл склон, и подняться сможет, как он утверждает, даже беременная женщина. К счастью, это недалеко – ориентировочно часа два-три бодрого шага.

– Вот скотина! – сказал я с чувством. – Мы же всего ничего от компутерского становища отошли!

– Достойнейший из проводников, – согласился граф. – Вот я и предлагаю, дорогой чародей, – пороть!

– Не надо пороть! – сурово сказал Касалан. – Контуперам заповедано ходить в сторону драконьих гор. Последний наш поход состоялся несколько поколений назад… Мы ведем вас по рассказам предков.

– А зачем пошли? – удивился Бьорн. – Раз заповедано?

– Пророчество, – сухо напомнил Касалан.

– Ну, если пророчество… – вздохнул Бьорн. – Я одного не понимаю: а что нам мешает подняться здесь? Мы ведь не беременные женщины!

– Как вы это себе представляете, дорогой друг? – сказал граф, выразительно поглядев на брюхо Бьорна. – Полагаю, здесь не залезть даже ящерице!

– Тю, – засмеялся Бьорн, – насчет ящериц врать не буду… А у нас, в Нидкурляндии, такой холмик любой ребенок осилит. Залезу, спущу вам веревки… в общем, справимся!

– Лучше я, – сказал Дик обреченно. – Да и рука у тебя…

– Дружище, – простонал Бьорн, – ну хватит уже! А насчет руки не беспокойся – на мне все как на боге заживает!

– Моя жизнь все равно принадлежит…

– Я – сказал! – топнул ногой Бьорн. – Вот еще наказание мне на голову… Ты залезешь вторым, когда я сброшу веревку. И поможешь затащить поклажу и остальных!

Он открыл свой мешок, достал оба мотка веревки (это были плетеные шнуры толщиной примерно с указательный палец) и повесил себе на правое плечо.