Другое не особо вдохновляющее задание получили экипажи средних бомбардировщиков: они разбрасывали листовки, в которых союзники советовали французам бежать из городов и искать укрытия в сельской местности. Эти предупреждения передавались и по «Би-би-си», однако у многих жителей немцы конфисковали радиоприемники, а в большинстве районов даже электричества не было.

Как только войска закрепились на берегу, два батальона из состава 4-й дивизии начали продвижение вглубь. «Шерман» 70-го танкового батальона открыл огонь по вражескому доту, прикрывавшему проход, и оттуда сразу появились немцы с поднятыми руками. Командир роты выпрыгнул из танка и хотел подойти к ним, но немцы стали что-то громко кричать. Ему потребовалось время, чтобы понять – они кричали: «Achtung! Minen!» («Осторожно! Мины!») Офицер вернулся в боевую машину и вызвал саперов. Во второй половине дня удача изменила ему. Когда его рота была уже юго-западнее Пуппевиля, внимание танкистов привлекли звавшие на помощь раненые парашютисты из 101-й дивизии. Командир роты спрыгнул с танка, прихватив аптечку, но, не добравшись до раненых, наступил на противопехотную мину. Своему экипажу он крикнул, чтобы никто к нему не подходил, однако солдаты бросили ему веревку и подтащили к танку. Остатки левой ноги ему ампутировали позднее.

По мере продвижения американцев в глубь французской территории неизбежны были потери среди мирного населения, да и собственность местных жителей страдала. Батарея 20-го дивизиона полевой артиллерии, входившего в состав 4-й пехотной дивизии, попала под огонь с одной фермы. Жившая на ферме вдова объяснила, что «снайпером» был молоденький солдат, перебравший шнапса и засевший в сарае. Артиллеристы развернули одну из своих пушек. Сарай подожгли с первого выстрела, а засевший в нем немец застрелился.

Один американский солдат рассказал о происходившем особенно откровенно. «Понятно, там жили французы, – вспоминал он, – и наше появление в этих краях было для них большой неожиданностью. Наверное, они просто не могли сразу разобраться, чего от нас ждать. Помню, один мужчина бросился бежать. Мы крикнули ему, чтобы остановился. Он не остановился, и кто-то из наших его застрелил. Мы так и бросили его там. Два солдата подошли к какому-то дому и покричали хозяевам, чтобы те вышли. По-французски мы не знали ни слова. Из дому никто не вышел, тогда мы выломали дверь прикладами винтовок. Я метнул внутрь гранату, отошел в сторонку и подождал, пока взорвется. Потом мы вошли внутрь. В комнате были мужчина, трое или четверо женщин да двое-трое ребятишек. И единственным, кто пострадал, оказался старик: ему порезало щеку. Просто повезло, а могло ведь всех убить». Дальше этот солдат рассказал, как американцы при поддержке танков овладели небольшой высотой. «Зрелище было то еще. Все эти парни [немцы] здорово перепугались и совсем спятили. Кое-кто так и сидел по окопам. Потом я присмотрелся: многих и застрелили в окопах. Пленных мы не брали, так что делать нечего: приходилось их убивать, что мы и делали. Прежде мне никогда не доводилось такого делать, но тут даже наш лейтенант и некоторые сержанты убивали немцев».

Французам приходилось приспосабливаться к новой ситуации. Два американских офицера подошли к «маленькому крестьянскому домику, из которого могучая француженка выволакивала мертвого немца. Чуть напрягшись, она зашвырнула его в кусты, росшие через дорогу. Нам она приветливо помахала рукой, но сразу скрылась в доме – вероятно, чтобы прибрать там после всего происшедшего». На дороге в Сент-Мер-Эглиз еще один американец заметил «мертвого немца, голого до пояса, а лицо у него было в мыльной пене». Он как раз брился, когда в дом нагрянули американские парашютисты; бросился бежать, на бегу его и пристрелили. Немного дальше стояла полевая кухня (немцы называли их Gulaschkanone[99]) – лошади, так и не выпряженные, были убиты.

Небывалое зрелище выпало на долю бойцов 4-й пехотной дивизии, спешивших на помощь парашютистам: они видели, как американская пехота сражается с немецким кавалерийским эскадроном, сформированным из бывших пленных красноармейцев[100]. Кавалеристы применяли классическую тактику – заставили коней лечь на землю, а сами вели огонь, укрываясь за ними. «Пришлось почти всех лошадей убить, – записал не привыкший к таким боям американский лейтенант, – поскольку немцы использовали их как прикрытие».

Разговоры с пленными тоже иной раз приносили сюрпризы. Один пленный немец разговорился с американцем немецкого происхождения.

– Верно, от Нью-Йорка теперь мало что уцелело, так ведь?

– Ты о чем?

– Ну, сам же знаешь: наше люфтваффе его разбомбило.

Американцы вскоре убедились, что многие немецкие солдаты принимали за чистую монету самые нелепые выдумки фашистской пропаганды.

Парашютистам удалось отразить контратаки противника на плацдарме у моста через Мердере. Из гранатометов подбили два легких танка французского производства, входившие в состав немецкого 100-го танкового батальона. В других местах, особенно возле Сент-Мер-Эглиз, эффективным противотанковым средством показали себя гранаты «гэммон».

Командир 709-й пехотной дивизии генерал-лейтенант фон Шлибен надеялся на то, что американцев напугает сам шум танковых моторов. Он выдвинул к плацдарму приданный дивизии батальон танков «Рено», захваченных у французской армии в 1940 г., но стоило тем приблизиться к позициям десантников, и американцы забросали эти устаревшие машины гранатами «гэммон», нанеся немцам значительные потери. Тем не менее командование десантников было по-прежнему обеспокоено. О высадке с моря ничего не было слышно, а у парашютистов подходили к концу боеприпасы. Французские мирные жители боялись, что морской десант может провалиться, как рейд на Дьеп в 1942 г., а тогда немцы вернутся и расправятся с любым, кто помогал американцам. Поползли даже слухи о том, что высадка потерпела неудачу, поэтому легко представить, как обрадовались десантники 101-й дивизии, когда с ними соединились «Шерманы» и передовые подразделения 4-й пехотной дивизии. Продвижение по узким проходам через болота отнимало много времени, его пришлось приостановить еще до заката, но по крайней мере правый фланг между Сент-Мер-Эглиз и приморскими болотами был теперь прикрыт следующими за авангардом частями 4-й дивизии.

Правда, до сих пор не удалось окончательно очистить от противника окрестности Ле-Форжа, южнее Сент-Мер-Эглиз, а в 21:00 там предстояла высадка подразделений 325-го планерно-десантного полка. Немного севернее этого района держал оборону немецкий «восточный батальон», набранный из грузин. Заняв участок дороги на Карантан от Тюрквиля до Фовиля, он не позволял подкреплениям подойти к терявшим силы американским войскам у Сент-Мер-Эглиз, а Шлибен хотел вернуть этот городок ударом с севера. Когда к району подошли 60 планеров 325-го полка, их встретили пулеметным огнем. При высадке десантники потеряли 160 человек убитыми и ранеными, зато уцелевшие сохранили все свое снаряжение и вступили в бой свежими. В бою они оказались той же ночью, перейдя вброд Мердере и заняв позиции левее – тем самым прикрыли с запада переправу через реку.