— Судя по почерку, работали профессионалы, — сказал Саша. — Смотри сама. У Левтов была собака. Ее недавно отравили. Совпадение? Вряд ли. В дом убийцы пробрались через дырку в заборе, отключили камеры. Даже на серверах записи нет. Системник тоже забрали. Это очень продуманное преступление. Сейф Левта пропал. Что там было, никто не знает. Из личных вещей полковника взяли только барсетку. Ничего в доме не украли.

— Слушай, а мотив какой? — спросила я. — Явно ведь не ограбление.

— У следствия разные версии, — ответил он. — Мне кажется, это месть тех, кто сталкивался с ним на прошлой должности. Кто-то из местных, из сызранских. В областном главке Левт проработал мало. Там все спокойно, в штабе. Вряд ли он мог нажить врагов. А вот в Сызрани наводил шмон: и рейды постоянные, и вечное противостояние с теневым бизнесом. Только я тебе ничего не говорил.

Тем временем дело об убийстве семьи Левтов вызвало огромный резонанс по всей стране. Информация об этом попала даже в иностранные СМИ. По всем каналам и на страницах всех газет выходили репортажи про семью Левта. На следующий день в Сызрань прибыл руководитель Следственного комитета России Александр Бастрыкин. Дело тут же передали московским следователям из СК РФ.

Для меня как для журналиста это был крах. Информацию получить стало не то чтобы сложно, а фактически невозможно. Сашу и других местных следователей отстранили от дела. Пресс-службе в регионах запретили говорить что-либо об убийстве Левта.

По сути, репортерам в один день перекрыли кислород. Поскольку я работала в федеральном информагентстве, правила игры были не такие, как в той же «Комсомольской правде», где в ход шла любая информация. Догадки соседей и других посторонних людей, не имевших никакого отношения к делу, не могли использоваться как достоверный источник.

Мне нужно было срочно как-то выкручиваться и найти человека, кто прольет хоть какой-то свет на мотив убийства. На силовиков надеяться не приходилось, поэтому я искала того, кто может знать о деле хоть что-то и имеет авторитет.

Через пару дней после убийства в Самару приехал известный депутат Госдумы Анатолий Рубинштейн. Он проводил пресс-конференцию для журналистов. Народный избранник всегда работал в тесной связке с силовиками и был хорошо знаком с полицейским начальством.

Я была уверена, что Рубинштейн знает о деле немало. Да и с прессой он всегда на короткой ноге, так как в прошлом сам трудился журналистом.

— Анатолий Евгеньевич, пару вопросов об убийстве семьи Левтов, — поймала я Рубинштейна на выходе с пресс-конференции.

— Да, конечно.

— Уверена, вы уже знаете о предварительных выводах следствия, — начала я. — Какая сейчас основная версия убийства?

— Думаю, это месть, — уверенно заключил он. — Совершенно очевидно, что преступники заранее готовились. Я полагаю, это связано с работой Левта в должности начальника полиции Сызрани. Посудите сами, из дома почти ничего не пропало, не было следов поиска ценностей. Преступники не взяли ни серьги, ни цепочку жены полковника. Они не взяли телевизор. Это крайне странно, если целью было ограбить.

Мои коллеги из других популярных СМИ предположили, что убийство было из-за мести неких строителей, которым Левт задолжал денег. Но Рубинштейн эту версию отметал сразу.

— Как думаете, кто-то из строителей из Средней Азии пойдет мстить начальнику полиции? — тут же задал вопрос депутат. — Давайте будем честны, их довольно часто кидают. Даже если и так, хотя я очень сомневаюсь, что Левт не стал бы платить, то решились ли бы они на такое преступление? Речь не могла идти о миллионах. Стали бы они так рисковать и убивать всю семью одного из руководителей областного главка? Очевидно, нет. К тому же есть ряд нюансов, которые указывают на то, что убийство совершили профессионалы.

— Какие? — тут же спросила я.

— Ну, например, то, что камеры оказались отключены, когда преступники проникли дом, — уверенно ответил Рубинштейн. — Записи с серверов также бесследно исчезли. Собака родителей Максима Левта отравлена.

— А кто мог мстить Левту? — задала я прямой вопрос.

— В Сызрани, где он был начальником полиции, на самом деле много трудностей. Это такой проблемный город в плане организованной преступности. Там и незаконные нефтеврезки, и производство контрафактного алкоголя, и торговля наркотиками. Это большой нелегальный бизнес. Однако кто нанес удар Левту, я не знаю.

— Послушайте, неужели он не понимал угрозу? — парировала я. — Ведь были бы звонки и какие-то попытки договориться. Криминалитет ведь мстит не сразу.

— Так, возможно, они и были, но мы об этом не знаем, — уверенно ответил Рубинштейн. — Не случайно Левт фактически был отведен из Сызрани, а его заместителя уволили из органов внутренних дел. И незадолго до убийства полковник планировал уехать в Новосибирск и стать там начальником городской полиции. Ему готовил место бывший руководитель областного главка, который теперь начальник ГУ МВД Новосибирской области. Коллеги Левта в беседе со мной все мои догадки подтвердили.

— А что они вам сказали? — недоумевала я.

— В последние три недели Левт был явно не в себе, — поведал депутат. — Его что-то угнетало, но он говорил, что все в порядке. То есть люди видели: их начальник нервничает, и это неспроста.

Я поблагодарила Рубинштейна за информацию. Впрочем, он подтвердил то, о чем я размышляла. Очевидно, это показательная месть, акт устрашения. Но кто конкретно решился свести счеты с начальником полиции, не ясно.

Мне удалось найти телефон брата Левта, того самого, кто нашел тела убитых в доме. Однако после того, как я представилась, в трубке послышались короткие гудки.

На третий день должны были состояться похороны полковника и его семьи.

Прощание проходило на главной городской площади. Траурная процессия состояла из нескольких сотен человек. Приехали коллеги, друзья и родные Левтов. На площади было не протолкнуться. Собрались высокие полицейские чиновники и руководство Сызрани. Они зачитывали пламенные речи. Перед шестью гробами рыдали родственники. К последним подойти оказалось невозможно. Полиция охватила весь периметр в плотное кольцо.

На похоронах я узнала, что маленькая племянница Левта пришла в себя. Однако следователи решили не допрашивать девочку. Малышке и так сломали жизнь — она лишилась большей части семьи.

Я наблюдала, кто из высокопоставленных коллег Левта приехал попрощаться, и в толпе обратила внимание на заместителя начальника областной полиции Ярослава Петрова. В областном главке он был человеком непримечательным. Там я видела его всего один раз. Перед прессой мужчина никогда не выступал. Но других ньюсмейкеров на процессии не было, и я решила поймать Петрова.

— Здравствуйте. Екатерина Калашникова, собкор «РИА Новости». Пару вопросов, пожалуйста! — окликнула я.

— Хорошо, — сказал он, будто знал, что к нему подойдет кто-нибудь из журналистов.