Только вот один момент в деле показался мне странным. Назаров был сутенером и имел доступ к молодым, привлекательным девушкам. Зачем идти на такой отчаянный шаг, как изнасилование и убийство? Следователи так и не дали на этот вопрос вразумительного ответа. Да и Назаров не очень-то откровенничал с сыщиками.

На следствии Михаил все-таки дал показания, однако уверял, что не убивал. Кроме того, Назаров напирал, что психически болен и ему за убийство Олеси и Ани ничего не будет. Но ошибся. Эксперты посчитали, что он отдавал отчет своим действиям. Его признали вменяемым.

Слушания по делу наконец начались. Назаров и его адвокат запросили суд присяжных. Хотя собрать коллегию удалось только с третьего раза. Оказалось, довольно сложно выбрать беспристрастных людей по такому шокирующему и резонансному делу.

Приговор убийце девочек ждала вся Самара. Слушать дело решили в закрытом режиме, поскольку обе убитые были несовершеннолетними. Вместе с Назаровым по делу судили его сообщницу Татьяну Малкину, таксиста и молодого человека, которые помогали сутенеру похитить бывшую девушку.

В день, когда должен был начаться процесс, у зала суда вновь было не протолкнуться. Собралась толпа зевак, родственники жертв и обвиняемых, потерпевшие и десятки журналистов.

Первой конвой привез Татьяну. Я посмотрела на нее, и на секунду мне стало ее жаль: большие карие глаза контрастировали с бледным лицом. Как и в тот раз, под прицелами камер она опустила голову.

Настала очередь Назарова. Подсудимый и конвой буквально бежали под крики и возгласы толпы. За год, проведенный за решеткой, Михаил практически не изменился. В отличие от Татьяны он не выглядел худым или измученным.

Позже я узнала, что все это время единственным человеком, кто его поддерживал, была мать. Женщина со своей крохотной пенсии регулярно таскала сыну передачки в СИЗО. Разумеется, пришла в суд и она. Завидев Ларису Ивановну, пресса буквально окружила ее. На сухонькую старушку в больших круглых очках посыпался град вопросов.

— Что вы можете сказать в защиту своего сына? Как думаете, почему он решился на убийство? Как думаете, это он совершил преступление? — кричали наперебой журналисты.

Лариса Ивановна молчала, делая вид, что не слышит обращенных к ней вопросов, и смотрела в одну точку. Лицо ее было пунцовым, руки тряслись. Журналистам так и не удалось добиться от нее комментариев.

Прессу запустили в зал только на несколько минут. Телевизионщикам и фотографам разрешили сделать несколько кадров, но потом попросили удалиться. Из всех присутствующих с журналистами охотно общалась только мама Ани. У Оксаны было много вопросов по поводу того, как велось следствие. Женщина была уверена: в деле много несуразных фактов.

Послушать материалы дела мы с коллегами не могли, ведь нас не пускали. И разумеется, никто читать их тоже не давал, однако я хорошо помню рассказ Оксаны.

— О том, как было дело, я знаю только из показаний Татьяны Малкиной, — сказала она. — По ее словам, в тот вечер они с Михаилом договорились кого-нибудь ограбить. Им нужны были деньги. Но какой смысл останавливаться около двух подростков, у которых точно нет приличной суммы? У моей дочери при себе были только старенький телефон и серебряное колечко. Аня и Олеся были одеты просто. Зачем останавливаться?

— Но все-таки следствие уверяет, что мотив был сексуальный, — сказала я.

— Да, но Назаров работал сутенером, — ответила Оксана. — Не думаю, что у него были проблемы с выбором партнерши. Еще меня смущает, что девочки не пытались выбраться. Если верить показаниям Малкиной, сначала в квартиру пошла Олеся. А дочь осталась в машине с Татьяной. Почему она не пыталась уговорить ее выпустить или звать на помощь? Дочь не была слабенькой или тщедушной. Аня достаточно физически развитая, сильная. Странно, что они с Олесей не попытались справиться с Назаровым. У меня ощущение, что что-то здесь не так. Может, в убийстве замешан кто-то третий?

— А как вы это поняли? — уточнила я.

— Есть еще нюанс, — продолжила Оксана. — По показаниям Малкиной, она, завернув тела девочек в одеяло, тащила их до машины. Одна. Без посторонней помощи. Моя дочь весила шестьдесят кг. Вы видели Татьяну? Она маленькая, худенькая. Как она справилась с такой ношей? Странно, что в квартире, по сути, не нашли никаких улик. Неужели они вдвоем догадались ее обработать и откуда всё это знали? Уверена, нам многое недоговаривают.

— Какого наказания вы ждете для Назарова? — спросил Оксану кто-то из коллег.

— Самого сурового, пожизненного, — ответила она. — Высшей меры наказания у нас нет. Но никто ведь мне не вернет ребенка.

В суде Назаров не выражал ни малейшего раскаяния. Он даже не пытался извиниться перед родственниками жертв. Его сообщница Татьяна, напротив, пыталась разжалобить суд и говорила, что жалеет о содеянном. Девушка уверяла, что очень боялась Назарова и поэтому помогла ему совершить преступление. От страха она даже отказалась сесть с ним на одну скамью подсудимых.

Присяжных разжалобить не удалось. Суд приговорил убийцу к 25 годам колонии, его сообщницу — к 9 годам заключения. Назаров решил обжаловать приговор, но ему не удалось. Только ужесточили наказание, заменив 25 лет колонии на пожизненное. Впрочем, родители требовали именно такой срок.

На одном из слушаний я познакомилась с собственным корреспондентом «РИА Новости». Вскоре она предложила мне работать у них. Так началась новая глава в моей журналистской карьере. Именно в этот период мне пришлось столкнуться с самым запутанным и страшным преступлением за всю мою репортерскую практику.

После дела Михаила Назарова я сменила работу. Меня ждало повышение — вместо регионального корреспондента я стала федеральным журналистом. Мне предложили работать собственным корреспондентом «РИА Новости». Тогда для меня это было исполнением мечты детства.

Помните эти отрывки из военных фильмов, где диктор Юрий Левитан говорит: «От Советского Информбюро!» Спустя почти полвека Информбюро СССР превратилось в «РИА Новости». Но суть практически не изменилась. От корреспондента требовалась молниеносно получать информацию и в считаные минуты превращать ее в новости. На смену огромным полотнам из газет пришли лаконичные заметки. Эксклюзив был нужен здесь и сейчас, а не через неделю.

Как и много лет назад новости необходимо было отправлять в редакцию фактически с поля боя. Правда, информационного, где у тебя много конкурентов. Вместо фронта были места происшествий, залы суда и пресс-конференции. Опоздание даже на пару минут по резонансной теме считалось серьезным, и за это можно было получить выговор.

Я понимала всю сложность работы, но меня очень манил престиж редакции «РИА Новости». Собственные корреспонденты этого СМИ считались настоящей элитой. Поэтому остальные нюансы меня не смущали.

В первые месяцы мне предложили работать по договору подряда. Я решила приложить максимум усилий, чтобы меня взяли в штат. С новыми коллегами я теперь общалась только онлайн. Штат нашего регионального отдела состоял из 26 сотрудников, которые работали в разных частях страны. Руководителем был опытный журналист Владимир Валентинович. Ему было около шестидесяти лет. Работать с ним оказалось комфортно. Начальник имел огромный багаж репортерской деятельности из 90-х, поэтому любую ситуацию решал быстро и спокойно.