Ответом мне послужила тишина. Долгая, напряжённая тишина, сдавливающая всё моё естество от испуга. Я не на шутку разволновалась и, сняв пальто быстро последовала на кухню, а Джейк за мной, не отставая ни на шаг. Я вошла в помещение, но ничего не обнаружила кроме мебели и бытовой техники, так же тихо поскрипывающей или жужжащей, ждущая дальнейших указаний по применению.

– Где они могут быть? – спросила, ни к кому конкретно не обращаясь.

Джейк следил за моими движениями со скрытой тревогой. Я прошла в родительскую спальню, но также ничего не обнаружила, словно в доме и впрямь никто не жил много лет. Я бы поверила в тот факт, что в доме пусто, если бы открыла дверь ключом. Но она была не замкнута. Спальня родителей была убрана до блеска, значит мама всё-таки должна быть где-то поблизости. Двуспальная кровать заправлена шелковистым синим бархатом, скользящим сквозь пальцы, обширные, пышные занавески бардового цвета распахнуты, широкий, изящный комод, украшенный древним узором из позолоты, протёрт так, что ни пылинки не витает в воздухе.

Я догадалась куда она могла пойти после этой жилой комнаты. В место, где вещи валялись на полу, потому что хозяин не успевал подбирать их, спальное одеяло наполовину лежало на паркете, так как человек, спящий там, вскакивал как ужаленный от звука будильника, шторы задёрнуты, чтобы утреннее солнце не тревожило крепкий сон, ванная комната давно мечтала о сортировке гигиенических приборов.

Я закатила глаза.

– Мам, – протянула я и побежала наверх, перепрыгивая через натёртые порошком деревянные лестницы, пропахшие непонятным веществом.

Я вбежала в свою собственную комнату и обнаружила ту же картину, что и представляла в своём воображении. Мама, нагнувшись в три погибели, натирала и без того уже чистый пол, от яркости которого у меня зарябило в глазах. Для пущего эффекта прикрыла веки. Большая, высокая кровать со встроенными полками под пружинистым матрацем была абсолютно белая в добавок с небесно-голубыми подушками, аккуратно разложенными у спинки, такого же цвета шторки на длину окна были выстираны и безупречно поглажены. Окна сверкали чистотой, и, впервые за долгое время, я увидела сквозь него пейзаж, открывающихся павильонов или бутиков, а также торопящихся домой школьников и на работу взрослых.

– Милая, ты уже пришла, – она поднялась с пола и подошла поближе ко мне, крепко обнимая за плечи, чтобы не намочить руками футболку, – о, и Джейк с тобой, – мама восторженно раскрыла рот, увидев его прикид и поцеловала бедного парня в обе щёки, как это делают приветливые французы. Пора ей завязывать с просмотром сериалов перед сном.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась я и указывая на тряпку в ее руках растерянным голосом, оглядывая пространство, не выглядевшее моей любимой комнатой, заваленной хламом и вещами. – И ты в курсе, что существует такая вещь, как швабра?

– Это сюрприз, – она заговорщицки подмигнула мне, а я лишь нахмурила брови к переносице, но улыбнулась, благодарная за её труд.

Я вошла осмотреть ванную комнату и чуть не задохнулась. Она пахла цветами совершенно различных сортов и видов, как в той теплице, где мы очутились с Джейком. Спасибо, что хотя бы не хлоркой. Всё было вперемешку и сливалось в многослойный, чарующий запах. На кафель был постелен водонепроницаемый, защитный коврик оранжевого цвета с изображением лаванды, переплетающейся с зелёной лианой. Ванна, под стать моему невысокому росту, украшена пузыристой накидкой для массажа ног, а полочки с права от крана, обычно заваленные всем подряд, теперь были заполнены каждый для своего предназначения. Самая нижняя оказалась для волос – шампуни, бальзамы и маски, выше красовалась бирка для ухода за телом – крема, восковые полоски, бритвы и разного вида мыло, а самая верхняя стала домом для скрабов, пасты для очистки рта, щётки для волос и зубов. Зеркало не было больше обляпано следами моих пальцев, а полотенец и халат аккуратно висели на стене слева от двери.

– Мама, это волшебно, когда ты успела? – спросила я, выходя из сверкающей и свежевымытой комнаты в спальню.

– А ты не знала, что она мировой чемпион по оттиранию всего на свете, обезображенного грязью, – это уже говорил папа, услышавший наши голоса наверху.

Он выглядел посвежевшим, будто мама и до него добралась со своей щёткой и душистым порошком. Костюм со времён их с Дакотой свадьбы по-прежнему сидел на нём безупречно, волосы приглажены, а лицо немного загоревшее, отражало любовь к своим девочкам. Его крепкая, мужская рука покоилась на плече мамы, счастливо улыбающейся, как молодая девушка, а не женщина, у которой двое взрослых детей. Я закусила губу, а потом восторженно вскрикнула и обняла своих стариков на столько сильно, на сколько хватало моих неокрепших молодых рук, завороженная таким уютным моментом. Поцеловала их обоих и подошла к Джейку, который в свою очередь обнял меня за талию и привлёк к себе.

– Я знала, что вы не просто друзья, – в свою очередь закричала мама и зажала рот рукой, а я лишь широко раскрыла рот, обнажая в улыбке зубы.

Папа отодвинулся от мамы и подошёл поближе к нам. Моя улыбка быстро сменилась серьезным выражением лица. Теперь я испугалась за своего парня и наши пока не долгие отношения. Что скажет мой папа? Много чего крутилось в тот момент у меня в голове, но я не могла сформулировать ни одну мысль целиком и полностью, потому что действия этого человека были безумно непредсказуемыми, к тому же, я словно на миг отключила все электроды мозга, сосредоточив свой взгляд на сжатых скулах отца.

– Я понимаю, что моя малышка выросла, – начал он, значительно посмотрев на меня, – но моя миссия как отца – всегда защищать ее ото всех неприятностей, пока не уйду в мир иной, – на этих словах моё сердце сжалось и забилось с удвоенной скоростью, – но сейчас, – Эрик сделал паузу, как во второсортных кинофильмах, тем самым пытаясь напрячь обстановку, – я доверяю эту миссию тебе, Джейк, – папа широко оскалился, но дружелюбно и со всей ему способной нежностью.

Папа протянул руку Джейку и тот добротно, от всей души пожал её, немного переусердствовав с тряской от волнения. Папа наградил меня смиренным взглядом и поцелуем в лоб. Я расплылась от умиления, сверкавшей любовью и вниманием к родителям. Мы все крепко обнялись, говоря то, что взбредёт в голову, свободные и независимые от обстоятельств.

– Спасибо вам, мистер Джонс, – говорил Джейк, похлопывая отца по плечу, как давнего друга.

– Я так рада, что вы оба сегодня пришли, – щебетала над