Его слова были хуже оплеухи. Зал зашептался, один из приближенных даже попытался плюнуть в меня, я вовремя отскочила, и плевок попал под ноги.

— Ты врешь! — воскликнула я. — Это же ты воздействовал магией на Рейтана, а я пыталась его спасти!

— Я? — удивился Халиф и подошел ближе, влепив мне пощечину — не сильную, но обидную, после которой осталась царапина на щеке от увесистого перстня. — Да как ты смеешь, презренная фасхаати, кидать мне подобные обвинения?

— Проверьте его ладони, он наверняка применял магию! — воскликнула я, обратившись к совету, решив временно проглотить обиду.

— Разумеется, применял, — ответил он с усмешкой, — я же участвовал в соревнованиях и защищался магией. — Развернувшись к хранителям, он произнес: — Она посмела обвинить Великого в преступлении. Я требую, чтобы она понесла за подобное ответственность.

В цитадели все равны, — произнес хранитель, что стоял поодаль.

— Но дело серьезное, — подтвердил монах, что и обращался ко мне изначально. — Нападение на гостя цитадели, которое может принести за собой смерть, смывается лишь смертью.

Я сглотнула, заметив довольный блеск в глазах Халифа. Вот же... ненавижу! Он вертлявый змей, который умеет все использовать себе на руку! Даже готов отправить на казнь несправедливого обвиненного в его же преступлении! Желание выцарапать ему глаза было настолько велико, что пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки.

Но подождите. он сказал “может”, а не “могло”? Получается, жизнь Рейтана все еще висит на волоске и моя жертва была бессмысленна? И вообще где боги, почему не видят мой героический поступок? Или это не считается из-за того, что я воспользовалась магией богини, а не собственными силами?

Жители цитадели зашептались, а монахи собрались в круг. Халиф стоял рядом, бросая на меня красноречивые взгляды. Вот выкинуть бы руку вперед, да сломать ему нос, чтобы все лицо оказалось в крови.

И откуда во мне такая кровожадность?

— Лиля, — шепнул Фарик, материализовавшись у меня на плече, — во что ты опять влипла?

— Сама не поняла, — проговорила в ответ, — я всего лишь пыталась спасти Рейтана, а теперь отправлюсь на плаху за попытку его убийства!

— Подожди, — шепнул Фарик и спрыгнул с плеча.

Он пробежал до монахов также никем не замеченный, после чего я обратила внимание, как он плетет какие-то нити, а сами хранители заметили его и кивнули. Неужели он спасет меня?!

Монахи развернулись, и старший из них ступил ко мне. Мои руки мелко тряслись — шутка ли, первый раз предстала перед судом с возможностью смертной казни?

— Мы вынесли решение, — ответил монах. — Поскольку мы не уверены в причастности фасхаати Рейтана Великого к покушению на него — она может быть несправедливо оболганной, — тут Халиф собирался возразить, сжав кулаки и ступив вперед, но его оставили движением руки, — то считаем необходимым спросить совета у богов. Сегодня ночью мы будем молиться и спросим у них, видели ли они нападение на Рейтана Великого. Если они подтвердят слова Великого первого хааспата или скажут, что их взор в этот момент был направлен в другую сторону, то фасхаати Рейтана Великого отправится кармить эйфинов, а если боги её оправдают. — тут взгляд кольнул Халифа, — то будем разбираться во лжи, произнесенной сегодня в этом зале.

Я облегченно вздохнула, но тут же напряглась — а если боги просто не видели ничего? Но Фарик же должен, просто обязан помочь мне! Да и посланник выглядел слишком уверенным. Я немного успокоилась.

— До выяснения причастности фасхаати к нападению на Рейтана Великого обвиняемая проведет в камере, — припечатал хранитель, и его капюшон дернулся в мою сторону. — Свое решение мы объявим завтра утром, во всеуслышание в этом зале.

— На сегодня хватит разборок, — произнес другой монах беспристрастным голосом, — победители устали и должны отдохнуть. У них будет еще несколько дней тренировок перед вторым испытанием. Да хранят их боги.

— Да хранят их боги! — проскандировал зал, а меня, вновь схватив под руки, повели куда-то вниз.

Я успела лишь оглянуться, чтобы увидеть бесстыжие глаза Халифа.

— Фарик, проверь, пожалуйста, как там Рейтан и сообщи мне, — шепнула я лемуру, и тот растворился в воздухе.

Камера, в которую меня привели, была вполне уютной, по крайней мере, чистая и не сырая, разве что совсем маленькая и с металлической решеткой. Меня втолкнули внутрь и закрыли на огромный ключ, который сверкнул какими-то искрами, что не оставило сомнений — здесь еще и магический замок.

Лемур появился в тот момент, когда я смотрела в потолок, размышляя о своей безрадостной судьбе.

— Как Рейтан? — обеспокоенно спросила я, привстав на кровати и обернувшись к посланнику.

— Жив, — ответил лемур, неприязненно оглядевшись, — но без сознания. Его погрузили в целебный сон: раны оказались серьезнее, чем могли предположить целители. Но жить будет, у него крепкий организм. Вот только...

— Что? Не томи! Говори быстрее.

— Помочь тебе он не сможет, пока не придет в себя. А до утра этого точно не случится. — Фарик опустил голову и присел на кровать. — Я собирался просить помочь Илантри, но вместо этого стал свидетелем неприятного разговора. Элея пыталась попросить Великого о снисхождении для тебя, чтобы он заступился, вот только.

— Он не поверил в мою непричастность, — произнесла я, прикрыв глаза, и тоже присела на кровать, подтянув к себе колени. — Элейя однажды попыталась его убить — он принял меня за такую же убийцу. А учитывая, что одного Великого уже убила наложница.

Фарик кивнул, соглашаясь с моими безрадостными выводами.

— Да, друг Рейтана не заступится. В данный момент он считает тебя предательницей.

— Но ты ведь уговорил монахов спросить совета с богов. Те наверняка заступятся за меня.

Фарик навострил уши и нахмурился.

— Сюда кто-то идет.

Я приподнялась на кровати, после чего заметила магический светильник и услышала шаги по лестнице. Я ожидала увидеть кого угодно, но не Халифа. Мужчина усмехнулся моей реакции, после чего прошел вперед, переставил стул напротив моей камеры и вальяжно разместился на нем. Его поза выражала всю его самоуверенность: расставленные широко ноги, опущенные плечи, расслабленность. Стереть бы с лица эту отвратительную усмешку!

— Пришел позлорадствовать? — спросила я как можно более равнодушно, хотя в душе поднималась волна ненависти. — Так рано еще. Вот завтра приходи на объявление моего приговора, тогда, быть может, мы и поменяемся местами.

— Ты действительно уверена, что тебя оправдают?

— Мы оба знаем, кто виновен, — серьезно ответила я, — так что всё очевидно.

Халиф не ответил, лишь наградил меня мерзкой улыбочкой. Значит, он уверен в своей непогрешимости. На мгновение я засомневалась, действительно ли он пытался погубить Рейтана? Может, его подставили так же, как и меня? Хотя сопоставляя его слова и действия, я практически уверена, что это был он.