– Мальчонку моего не трогайте. Не стоит. – Было его в интонации что-то угрожающее.

– Дед, а это бандиты? – когда они отошли чуть дальше, спросил парень.

– Нет, внучек, судьбой битые просто, вот и оширшевели. Может, и станут когда…

Вот сто процентов, специально громко ответил. Мы так и стояли, пока они не скрылись за склоном холма.

– А где Чустам? – спросил Толикам.

– Да, мне тоже интересно. Клоп, ты бы взял Звезданутого да вдоль реки сгонял? Чтобы с этими не пересекаться.

Два раза повторять не требовалось. Клоп даже седло брать не стал.

– И что? – Чустама Клоп успел предупредить, и теперь тот расспрашивал нас. – Деда испугались?

– Да не в том дело… – начал было я.

– Серьезный он, – перебил меня Толикам. – Не селянин. Не знаю. Правильно все Хромой сделал.

– Старика испугались? – повторил корм.

– Да при чем тут испугались. А что с ними делать? Убивать ребенка? У меня, например, рука не поднялась бы.

– Ага, – ухмыльнулся Клоп, – если бы, конечно, он нам руки-то не поотрывал.

Чустам проигнорировал слова Клопа, зато зацепился за Толикама.

– Ты что думаешь, у меня поднялась бы? – прищурился Чустам.

Толикам промолчал, видимо подразумевая, что и Чустам бы не смог. Наверное, Толикаму надо было ответить, чтобы успокоить корма.

– Считаешь, если я тогда орчонка… То есть вы такие хорошие, – Чустам встал, – а я детоубийца?

– Остынь, – заступился я за Толикама. – Ничего он такого не имел в виду.

– Да?! – Чустам сделал шаг к Толикаму.

Я сидел рядом, поэтому преградил корму дорогу:

– Чустам, не заводись.

Тот хотел отодвинуть меня, но я перехватил руку. Тут же левая корма схватила меня за ворот. Некоторое время Чустам с отвращением или омерзением смотрел мне в глаза… и, оттолкнув, отпустил. Отошел, сел на прежнее место. Но теперь уже успокоиться не мог я. И это было не нервное. Меня захлестывала ненависть. Ладонь сжимала рукоять кинжала все сильнее.

– В смысле ты самый здоровый? Или право какое возымел?

Чустам поднял на меня взгляд.

– Ты… – Договорить корм не успел.

Поймать меня смог Клоп. В себя я пришел только минут через пять, хотя точно не знаю… не помню.

– Ноги держите. А-а-а! Тварь, пинает же!

– Вы что делаете?!

Они меня втроем пеленали, то есть связывали.

– Ниче, ниче, – шептал Клоп, навалившись на меня всем телом. – Потом спасибо скажешь.

Спасибо я говорить не стал, а вот интересного мои пленители о себе узнали много. Но все меня игнорировали, что бесило еще больше. В какой-то момент я понял бессмысленность происходящего и уснул.

– А зачем вы его связали? – разбудил меня мальчишечий голос.

Лежал я, судя по «мягкости», на земле, то есть не в подземелье – там пол каменный.

– Да так, в разбойников играли, – ответил Толикам. – А ты что здесь делаешь?

– Дед сказал, что я могу, когда захочу, приходить к вам.

– Понятно. Зовут-то как?

– Огарик.

– Как?

– Огорлон, но дед завет Огарик.

– Огарик, пни этого дядю за меня, – попросил я, не открывая глаз, так как даже сквозь веки слепило солнце.

– Отошел? Сейчас развяжу.

Вскоре я разминал покалывающие онемевшие кисти. Малец смотрел на меня с любопытством.

– Дед не с тобой живет, что ли?

– Нет. Ему нельзя. Ему в деревне надо быть.

– А ты чего ж?

– А мне нельзя там.

– Почему?

Парень пожал плечами. Толикам отдал мне кинжал. Огарик со свойственной детям непосредственностью проводил загоревшимся взглядом оружие. Я протянул ему ножны:

– Не насовсем. Поиграть.

– Ага. – Мальчонка схватил ножны.

Вынув клинок, полюбовался. Затем начал прыгать по поляне с криками: «Ха, ха!» – поражать невидимых врагов. Мы с Толикамом переглянулись.

– Значит, вроде как остаемся, – прошептал он.

– Наверное, – так же тихо ответил я.

– Дядь Хромой, а вы на войне ногу изломали?

– Нет. Упал неудачно. А ты откуда знаешь, как меня зовут?

– Я слышал, когда вы меня искали. Ну, недавно. Вы из рейда шли. А что такое рейд?

Толикам, ухмыльнувшись, развел руками и приподнял бровь – вопрос-то, мол, тебе задан, ты и отвечай.

– Это когда мы за едой ходим, – выкрутился я и тут же постарался сменить тему, обратившись к Толикаму: – А где остальные?

– Дядь Клоп и дядь Ларк на реке верши смотрят, а дядь Чустам траву собирает, – проинформировал меня Огарик.

– Тебе бы в разведку.

– В разведку уже неинтересно играть. А вы мне дадите Звезданутого покормить?

– Звезданутого? Так он вроде сам ест?

– А я ему сочнее травы нарву.

– Да корми, не жалко.

– А можно сейчас?

– Конечно. Дяде Клопу привет от дяди Хромого передай. Скажи, что он палку потолще и покрепче ищет для чего-то.

– Ага. – Малец вернул кинжал и упорхнул.

– Вот тебе и неразговорчивый, – задумчиво сказал Толикам. – Есть будешь?

– Буду. Мелкого надо было накормить.

– Клоп и Ларк еще не завтракали, с ними поест.

– Вы что, снова решили?.. – Чустам мрачно кивнул на парня, уплетающего за обе щеки мясо.

– Нет, в гости пришел, – ответил Толикам. – Говорит, дед разрешил.

– Это хорошо. Что, отошел? – переключился корм на меня.

– Ну да. – Я исподлобья взглянул на него.

По-хорошему стоило бы извиниться. Только вот вина Чустама тоже была, да и годы в рабстве отучили от привычки извиняться. Нет, извиняться-то я извинялся, в основном перед друзьями, только не принято было это часто делать – могли за слабость принять. Корм, похоже, придерживался того же мнения. Поэтому мы сделали вид, что все по-прежнему. Хотя у меня, да и у него наверняка осадочек-то остался. Чустам бросил в котелок, висевший над огнем, собранную траву.

– Вкусно? – спросил он паренька.

– Угу. – Тот быстро прожевал, торопясь ответить. – Я мясо редко ем, только когда дед приходит.

– А часто приходит? – спросил я.

Огарик пожал плечами:

– Когда раз в руку, когда раз в луну, а бывает, придет и целую руку живет!