Глава 17

Год 6083 от Сотворения Мира (575 год от Р.Х.). Париж

Брунгильда рыдала в голос. Она билась в истерике с того самого момента, как услышала страшную весть. Любимый мужчина, отец троих ее детей, ее опора в этой жизни, погиб. Его подло зарезали убийцы Хильперика. Или это его жена сделала? О ней всякие слухи ходят, один другого страшнее. Да пусть они все сгорят в адском пламени! Эта Фредегонда еще и в смерти ее сестры виновна. По ее наущению Хильперик Галесвинту задушил, тут и сомнений никаких быть не может.

Старый дворец, в котором жила еще святая Клотильда, приютил ее и детей. Бывшие римские термы были сильно перестроены, и для жизни вполне годились. Только жить тут Брунгильде вовсе не хотелось. Ей нужно было обратно в Мец мчать, а она с детьми и кучами добра здесь застряла. Она сюда всю личную казну привезла. Несколько возов дорогой посуды, рулонов тканей, одежды, меха и золота с серебром. Золото, правда, в небольшом сундуке поместилось, который у нее в опочивальне стоит. Парижские франки, что еще вчера у нее в ногах валялись, теперь посматривали свысока и разговаривали дерзко.

— Ты и сама понимаешь, королева. Не можем мы тебя отпустить никак. Надо законного короля дождаться, он и решит. А то быть нам от нашего господина в казни жестокой. А ты пока погости у нас, мы к тебе с полным уважением.

С уважением, как же. Она пленница теперь, и дети ее тоже. Брунгильда оценила ситуацию сразу. Трезвый разум опытной правительницы выдал решение. У нее одна задача — сына спасти. Без сына она — ничто, просто пустое место. А если она сына спасет, то и убивать ее никто не станет. Побоится Хильперик, что ему от лица ее малолетнего сына кровную месть объявят. А вот если она спасти своего малыша не сможет, то ей и дочерям только в монастырь идти, никому она не нужна будет на всем белом свете. Все богатства отберут, и в темной келье сгноят, как Теодогильду. Про нее уже лет семь, как не слышно ничего.

Спасение пришло через пару дней, когда к ней заявился герцог Гундовальд, который направлялся домой со своим отрядом.

— Бежите? — презрительно спросила королева после положенных приветствий.

— Бежим, — не стал спорить тот. — Тут нам без короля делать нечего. Перережут всех, как цыплят.

— Заберешь нас с собой? — спросила Брунгильда.

— Не смогу, — покачал тот головой. — Парижские франки не выпустят. Да и делать тебе там сейчас нечего. Убьют тебя.

— Убьют? — побледнела Брунгильда. — Как убьют? За что?

— Вот ты глупая баба все-таки, — усмехнулся Гундовальд, но Брунгильда проглотила оскорбление. Она уже поняла, что теперь их будет много в ее жизни. — А зачем ты там нужна? Король нужен, а ты нет. Там же сейчас грызня начнется, кто вместо короля править будет. Ты только мешать станешь. Или думаешь, что тебе власть отдадут? Не отдадут, никто бабе подчиняться не станет.

— Тогда юного короля забери с собой, — умоляюще сказала королева. — Гогону его отдай. Скажи всем, что такова моя воля. Если Хильперик сына увидит, то убьет сразу же.

— Франки дверь охраняют, — с сомнением сказал Гундовальд. — Не выпустят.

— Я тебе в окошко его подам, там сзади нет охраны, — глаза Брунгильды были налиты слезами.

— Хорошо, — кивнул Гундовальд, взвесив все за и против. Ему лично слабый король был выгоден, и это все решило. Гундовальд вышел, оставив королеву, а Брунгильда обняла своего малыша, заливаясь слезами.

— Сыночек, тебе нужно поехать домой с дядей Гундовальдом.

— А ты как же? — спросил ее маленький король. — Ты разве со мной не поедешь?

— Нет, сыночек, — сказала королева, глотая слезы. — Мне нужно остаться тут. Твои сестры тоже будут со мной. Но мама обязательно приедет к тебе, не волнуйся.

— Но я никуда не хочу без тебя ехать, — захныкал мальчик.

— Хильдеберт, ты же воин! — сказала Брунгильда сквозь слезы. — Тут тебя убьют враги. А ты должен выжить и отомстить за отца. Понимаешь?

— Понимаю, — мальчик посмотрел на мать на удивление серьезными глазами. — Я буду тебя ждать. Ты же не бросишь меня?

— Ни за что! — обняла его Брунгильда. — Я приеду сразу же, как только смогу. Пойдем.

И она передала его Гундовальду, который посадил юного короля в седло перед собой, и с гиканьем пришпорил коня. Брунгильда в который раз за эти дни упала на ложе и забилась в рыданиях.

* * *

Неделей позже

— Дорогая сестра! — Хильперик слащаво улыбался Брунгильде, а та с величайшим трудом сохраняла спокойствие. — Рад тебя видеть в полном здравии!

— Король! — склонила она голову.

— Ты зла на меня, и я тебя понимаю.

— Понимаешь? — не выдержала Брунгильда. Она сорвалась на крик. — Ты меня понимаешь? Ты убил моего мужа и теперь говоришь, что ты меня понимаешь? Ты принимаешь меня за полную дуру?

— Это война, женщина. Я потерял сына, ты — мужа, — отчеканил Хильперик. — Я был в своем праве и взял кровь за кровь, все по обычаю. И если мы с тобой придем к согласию, то ты уедешь к себе целой и невредимой, и из твоего добра даже рваная тряпка не пропадет.

— Что ты хочешь? — холодно спросила его королева.

— Ты и твои дочери погостите у меня, — спокойно ответил ей король. Ты поедешь в Руан, они — в Мо. Вы будете под защитой епископа Претекстата[68]. Он святой человек, и в обиду никому не даст.

— И сколько мы будем у тебя в гостях? — с сарказмом спросила Брунгильда, сделав ударение на последнем слове. — Или, точнее, в плену!

— Да поезжай к себе в Мец, я тебя отпускаю. Прямо сейчас! — испытующе посмотрел на нее Хильперик. — Ну, что же ты вещи не собираешь? Боишься? И правильно делаешь. Там сейчас герцоги власть делят. Скорее всего, они тебя просто убьют, чтобы под ногами не путалась.

— Ты готов поклясться, что не тронешь меня и моих дочерей? — спросила Брунгильда, которая нехотя сознавала правоту ненавистного ей человека.

— Я пока не заинтересован в твоей смерти, — хмыкнул Хильперик. — И поверь, это стоит куда больше каких-то там клятв. В отличие от других людей, мне ты нужна живой. Хотя кое-кто жаждет твоей крови.

— Жена твоя? — понимающе спросила Брунгильда. — Наслышана о ней.

— Да мало ли кто, — отмахнулся король. — Тебя не сильно любят, оказывается. Многим ты успела ноги оттоптать за эти годы. Я должен понять, что произойдет с королевством моего брата. И как только я это пойму, ты поедешь домой, к сыну.