Но других вариантов не наблюдалось.

Димыч положил включенный фонарик на кочку: для них послужит отметкой, а для Гоши хоть каким-то утешением. После чего они втроем рванули назад, если слово «рванули» тут уместно, учитывая, что на каждом шагу ноги проваливались в предательскую почву, – надрали веток по огромной охапке, насколько хватало рук, и снова стали осторожно продвигаться в сторону Гоши. С того места, где ноги уже не на шутку уходили в болото, они принялись бросать впереди себя еловые лапы.

– Дальше надо ползком, – произнес детектив. – Я на болотах не бывал, но знаю, что надо ползком! Я ложусь на пузо, а вы мне подбрасывайте лапы!

– Кис, отвали, – вдруг решительно заявил Димыч. – Я легче тебя! Иди ломай еще лапы, а поползу я! – Димыч буквально за шкирку оттащил детектива и устроился на его месте.

– Вы чего, мужики? – произнес Костик. – Зачем сейчас кому-то ползти? Лучше втроем побольше веток накидать, а когда уже к Гоше приблизимся, тогда и поползем!

Димыч с Кисом переглянулись: Костик был прав. Алексей на волне эмоций предложил вроде как поближе к Гоше подобраться, но не рационально.

– Скорее! – закричал Гоша, увидев, что оперы остановились. Болотная жижа уже подбиралась к его груди. – Скорее, братцы-ы!!!

– Ты, главное, не рыпайся там! – приструнил его Димыч. – Сиди смирно!

И снова они мотались как заведенные: назад, наламывая еловые лапы, вперед, удлиняя настил. Впрочем, слово «мотались» могло относиться только к их энергии, так как удлинять настил приходилось уже ползком.

Наконец последние охапки веток легли между ними и незадачливым Гошей. Димыч положил свой фонарик, который он забрал с кочки, на настил, высветив утопающего. Мужчины осторожно подобрались к Гошке, протягивая к нему руки…

И в этот момент фонарик, от какого-то неосторожного движения, соскользнул в болотную жижу.

Стало темно. Но очертания Гошкиной башки все же просматривались: деревья тут были редкие и хилые, и лунный свет слабо озарял болото, придавая пейзажу жутковатый вид.

Кис с Костиком не стали доставать свои фонарики: пришлось бы извернуться, чтобы залезть в карманы, а время терять не хотелось. Да и опасно тут крутиться, на ненадежном настиле из веток.

– Гош, ты нас видишь?

– Вроде вижу…

– Мы к тебе руки протянули, хватайся за ту, что к тебе поближе!

– Ухватился! – радостно сообщил Гоша. – Тащите!

Несколько секунд висела тишина. Кис точно знал, что Гоша ухватился не за его пятерню. Но ни Костик, ни Димка не отозвались: «Тащу!»

– Ну же!!! – поторопил их Гоша.

Кис, недоумевая, все же извернулся, вытащил из кармана своей холщовой куртки фонарь, посветил: ладони всех троих были свободны!..

За чью же руку ухватился Гошка?!

Он направил луч на Гошу.

Парнишка держался за кисть… Торчавшую из болота!

– А-а-а!!!! – заорал Гоша, выпутывая свои пальцы из мертвой руки болотного утопленника. – А-а-а!!!

– Не ори! – прикрикнул на него Димыч.

– Тут… тут… тут кто-то…

«Кто-то»?

А вдруг…

Вдруг… Серега?

Кис перевел луч на кисть, торчавшую из трясины.

– Это не Серега, – с облегчением произнес Димыч. – Обручальное кольцо, смотрите!

– Слава те, господи, – Костик перекрестился.

«Уффф…» – выдохнул детектив.

– Кис, свети сюда. Гошка, хватайся за мою руку! – воскликнул Дима. – Смотри, вот она, видишь?

– Моя ближе, – возразил Костик, угнездившийся справа от Димыча.

И впрямь, его длинная рука с большой пятерней была ближе всех к Гошке.

Тот тянулся изо всех сил, но не хватало буквально пяти сантиметров.

Детектив с Димычем, не произнеся ни слова, ринулись обратно, за недостающей, – крошечной, но столь важной порцией веток.

Наконец они сумели подобраться к молодому оперу. Точнее, подобрался к нему длиннорукий Костик.

Еловый настил начал прогибаться под тяжестью его тела, обремененного теперь еще и тяжестью тела Гоши.

– Ничего, ничего, это не страшно, – пробормотал Кис. – Кость, держи его, подавай назад, мы тебя страхуем!

Они с Димкой ухватили Костика за ноги, таща его потихоньку на себя, в то время как тот тащил Гошу…

Через двадцать минут они стояли все вчетвером на тропинке. Живые и невредимые, хоть и исколотые еловыми иглами. Только Гошка был весь мокрый, и зуб на зуб у него не попадал, не столько от холода (дни-то стояли жаркие, ночи тоже!), сколько от пережитого потрясения.

– Во придурок, – произнес Костик, поглядев на молодого коллегу, и сплюнул от досады.

Димка же снял с себя ветровку.

– Надень. А эту грязь сними с себя. Штаны я тебе свои не отдам, но хоть сверху будешь сухой… И точно, придурок!

Гоша смотрел на всех виновато и благодарно.

Других нотаций не поступило, чему он безмерно обрадовался. В рюкзаке, наполненном парнями провизией с дачи Тароватого, нашлась (ха-ха, случайно!) бутыль виски. Гошке налили в какую-то крышечку, они прихватили с собой чуть не все содержимое холодильника, но о стаканах не подумали. Он выпил, попросил еще одну «крышечку», выпил и ее. После чего прочистил горло, покашлял и сказал, что готов к боевым действиям.

– Как теперь всем ясно, на севере, за деревьями, болото. Поэтому люди здесь и проложили тропинку: в обход болота, понимаешь, парень? Так что больше ни шагу с тропинки! – Кис строго посмотрел на Гошу.

– Ни шагу! – ответил тот покаянно. – А кто это там, в болоте потонул… Чья это рука?! – и он передернулся.

Мужчины переглянулись. Воодушевленные спасением молодого опера, они малость упустили из виду этот вопрос. Но Гоша, которого до сих пор пробирала дрожь от пожатия мертвой руки, его не забыл.

– Может, какой-то давний?.. – предположил Костик.

– Она… рука, в смысле… Она не очень холодная… – проговорил Гоша. – Может, его спасать надо?

– Шутишь? – отозвался Димыч. – Он же с головой ушел в болото, просто так его не вытащить! Для это техника нужна, целое дело! К тому же он вряд ли живой… То есть наверняка уже помер… Как только выберемся отсюда, то сообщим в местную милицию, пусть займутся.

– Я вот не знаю, отчего эта рука еще не остыла… – произнес Гоша. – Может, он давно умер, а болото подогревает? Там же брожение, оно поддерживает довольно высокую температуру, а?

Но никто толком не знал ответа на этот вопрос: болотного опыта ни у кого не имелось.

– Или это кто-то свеженький, из банды, – предположил Димыч. – Или даже Гарри: решил сбежать, да в болото угодил?