— Мы заказали платье, но оно немного велико, пришлось подшивать в срочном порядке. Уже заканчивают.

— Мне всё равно, бабушка. Если ты не заметила, я не собираюсь закатывать гуляния на всю округу, могли бы обойтись без белого платья. Невеста-то уже не девственница.

Хайят ахнула, заоглядывалась вокруг, будто опасаясь, что их могут услышать. Открыла рот, явно намереваясь поспорить, но Беслан прервал её жестом руки.

— Я жду вас в саду. Пусть Зара поторопится, пока я не передумал.

Сам вылетел из дома, распахнув настежь дверь. Глоток свежего воздуха мгновенно привёл в чувство, и Бес ощутил, как отпускает. Да и нервничать, казалось, нечего. У него, как всегда, всё под контролем. Всё, кроме единственно важного — Таты. Заигрался в принца. Расслабился и позволил женщине поймать его за яйца. Да ещё и шлюхе.

Везде снующие официанты путались под ногами, раскаркивался в микрофон какой-то мужик. Хайят всё-таки сделала по-своему. Разве могло быть иначе? И хоть он просил не поднимать шум, бабушка, конечно же, пригласила журналистов, которые, заметив его, тут же принялись щёлкать фотоаппаратами. Лишняя головная боль.

— Вызывали? — рядом возник один из верных прихвостней Хайят, и Беслан задержался на нём долгим, придирчивым взглядом.

— Это ты отвечаешь за безопасность?

— Так точно!

— Смелый, значит?

Охранник натянуто улыбнулся, забегал взглядом.

— Ну, как бы…

— У меня будет к тебе поручение. Если ослушаешься — с тобой произойдёт несчастный случай.

И пока тот переваривал информацию, затолкал его в беседку.

* * *

— Всё сделал?

Охранник поджал губы, отрывисто кивнул.

— Так точно. Сделал. Но разве госпожа Хайят не уволит меня после такого? Если она узнает, что это я…

— Тебе нужно бояться не госпожу Хайят, а меня. Я здесь хозяин. Если вы все об этом забыли, я напомню. А теперь иди, займись своими обязанностями, — Шах кивнул в ответ на чьё-то приветствие, поправил пиджак, что нещадно стягивал плечи. Будто удавка гребаный итальянский костюм. Поскорее бы этот идиотизм закончился.

Зара вышла из дома в сопровождении женщины из прислуги. В белом платье, с закрытым вуалью лицом, как и полагается по традиции. Лицемерка. Впрочем, как и все женщины. Пока что Беслану не доводилось видеть других.

— А где бабушка Хайят? — подала голос, оглядываясь вокруг.

— Занята. Скоро будет. Пойдём, — взяв её под локоть, потащил за собой.

— Куда?..

— Как куда? Замуж выходить будешь. Ты разве не этого хотела, когда ложилась под меня?

Девка затрепыхалась, явно почуяв неладное. Пришлось ускорить шаг, пока за ними не последовали журналисты. Сейчас решит проблему, умоет руки, а они пусть хоть обснимаются. Он уже будет в дороге.

Беседку, украшенную цветами, как и было велено, окружили охранники, они же заслонили всё происходящее внутри от лишних глаз, а главное — ушей.

— Беслан… Что происходит?

— Убери эту тряпку с лица. Потом будешь в непорочную играть. Сейчас прими товарный вид, — отбросил вуаль, затолкал её внутрь беседки, кивнул двум ожидающим.

— Здравствуйте, господин Беслан! — мужчина постарше поднялся, протянул руку для приветствия. Молодой на время застыл взглядом на невесте, неловко вскочил. Занервничал женишок. Бывает. Зара, в принципе, девка красивая. А то, что дрянь по натуре, так об этом новая семья узнает позже. Если хватит ума, перевоспитают. В любом случае, уже не Беса головная боль.

— Здравствуй, Закир. Ты поговорил с сыном? — снова взглянул на парня, а у того только слюни не текут. Что ж, всё идёт по плану.

— Разумеется, господин Беслан! Это такая честь для меня и моего сына! Я уверен, ваша воспитанница будет достойной женой и невесткой. Мы понимаем, не её вина, что… Что так получилось. К сожалению, насилие в наше время — не редкость. Но мы всё сохраним в тайне, не волнуйтесь.

— Что здесь происходит? — Зара вцепилась в запястье Шаха, впилась в кожу ногтями. Незаметно для гостей выдернул свою руку и, взяв девчонку за локоть, оттащил в сторону.

— Слушай меня внимательно. Эти двое — отец и сын Керимовы. Уважаемые в городе люди. Не бедные. Для них ты несчастная девочка, которую изнасиловал какой-то подонок. И ты будешь счастлива стать частью их семьи. Сейчас ты изобразишь милую скромницу и будешь послушно выполнять всё, что тебе скажут. — Прежде, чем она открыла рот, поднял указательный палец кверху и продолжил: — Хайят тебе не поможет. Она не появится здесь, пока не закончится церемония бракосочетания. Если откажешься, попытаешься что-нибудь сказать или сделать, я просто велю своим людям, чтобы отдали тебя в ближайший бордель. Я не шучу и не пугаю, Зара. Я обещаю тебе. Если решишь открыть рот и пожаловаться журналистам, я предоставлю им вот эту справку, — достал из кармана сложенный вдвое лист, сунул ей под нос. — Здесь написано, что ты состоишь на учёте в психдиспансере, и у тебя сильное психическое расстройство. Справка настоящая, если что — это докажет любая экспертиза. И психиатр, доктор медицинских наук, подписавший её, даст показания, что ты действительно сумасшедшая. Это докажет и любое освидетельствование, кто бы его не назначил. Всё, Зара. Шутки закончились. А ведь я тебя предупреждал. Я говорил тебе, что сделаю, если ты совершишь глупость. Не стоило тебе играть со мной. Не доросла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Губы её задрожали, лицо приняло страдальческий вид. Девчонка, конечно, осознала, что осталась в полной жопе, но всё ещё на что-то надеялась.

— Не выйду за этого. Не пойду! Я всё бабушке Хайят расскажу, она не позволит!

— Дура ты. Хайят выйдет из дома только тогда, когда ты станешь женой этого парня. Или же тебя увезут в бордель, а гостям я скажу, что у тебя нервный срыв. Они, кстати, пришли не на мою свадьбу, — развернул одно из приглашений, разосланных ещё вчера. — Видишь? Здесь не моё имя. А теперь решай. Даю тебе минуту. Либо брак с обеспеченным молодым парнем, либо много парней. Разных.

Бес никогда не занимался сутенёрством и вряд ли стал бы когда-нибудь. Но если понадобится для убеждения Зары, с лёгкостью свозит её на экскурсию в ближайший притон. Будь на его месте кто-нибудь менее принципиальный, уже стояла бы «на панели» за свои выходки. Или ещё чего похуже. Но воевать с женщиной, пусть даже такой дешёвой, считал ниже своего достоинства.