— Совсем мокрый, — шепнула. — Мы тебя заждались, — посмотрела на дочь. — Да, Сонь?

Она с готовностью кивнула. Яркие пакеты в руках Демьяна так и привлекали её внимание, я же вдыхала свежий запах зимы, пьянящий — мужчины, что так легко пробрался в мое сердце и нежный — прекрасных белых роз.

— Принесёшь полотенце? — снова обратилась я к ней. — Оно в ванной. Сумеешь достать?

— Сумею, — только и отозвалась Сонька прежде, чем сорваться с места.

Как будто только и ждала момента, когда сможет показать свою значимость. Такое взрослое и такое маленькое солнышко… Разве может быть что-то в этой жизни более значимым, чем она. Для меня и… Я опять посмотрела Демьяну в лицо.

— Она тебя ждала, — сказала негромко, забирая букет.

Тяжёлый. Должно быть, роз в нём было не меньше пятидесяти, а может быть, даже больше.

— Я же сказал, что приду, — поставил пакеты на столик и снял мокрое пальто. — Прости, раньше не вышло.

Я кивнула. На несколько секунд то самое, эгоистичное, женское, снова дало знать о себе, однако я быстро отогнала пустяки прочь. Положила букет и забрала у Демьяна пальто.

— С каждым днём она привязывается к тебе всё сильнее, Демьян, — заметив появившуюся в дверях Соньку, быстро сказала я. — Не обмани её доверие. Эдуарда с неё достаточно.

Он крепко, но не больно сжал мою руку, посмотрел прямо в глаза.

— Соня — моя дочь, — выговорил достаточно жёстко, как будто мои слова вызвали у него неприятие. Наверное, как раз этого мне и хотелось — неприятия к тому, что было в жизни моего ребёнка раньше. В жизни моего ребёнка и моей собственной. И ещё уверенности. — Обмануть её доверие для меня — значит предать самого себя, Дарина.

Диалог взглядами между нами был прерван возникшей рядом Соней.

— Вот! — выдохнула она, подав Демьяну полотенце, однако вместо того, чтобы взять его, он опустился на корточки перед ней.

— Поможешь? — спросил, мотнув головой. Несколько мокрых капель упало на его свитер. — Там столько снега. Валит и валит.

— А зачем ты ходил на улицу, если там столько снега? — Сонька принялась вытирать его волосы.

— Хотел купить твоей маме цветы,

— Их мог бы привезти дядя курьер, — деловито заявила дочь.

Наблюдая за ними, за тем, как она неловко смахивает воду, я опять чувствовала подступающие к глазам слёзы.

Рядом, потихоньку рыча, возился с игрушкой Лорд, из кухни доносился запах ванили, лёгкий аромат печёного картофеля и пряный — гвоздики. На мне всё ещё была домашняя кофта — немного растянутая, с удобными карманами, совершенно не подходящая для встречи Нового года, но я чувствовала себя уютно. Особенно уютно сейчас, в этот самый момент.

— Мог бы, — согласился Демьян и, забрав-таки полотенце, вытер капли с шеи. — Но мне хотелось сделать это самому. Знаешь… — он погладил Соньку по волосам и, глядя на неё, проговорил: — Есть такие вещи, которые никто не может сделать за тебя. Вернее… Может, но которые ты хочешь сделать сам.

— Как я хочу сама кормить Лорда? — тут же спросила она.

— Что-то вроде того, — погладив её, он вернул полотенце. — Вот так же и с цветами для твоей мамы. Там и для тебя кое-что есть, но я покажу тебе чуть позже.

Можно бы было подумать, что всё это говорит он для того, чтобы услышала я. Можно было. Но почему-то я знала — это совсем не так. Слова его были обращены именно к Соне, предназначены ей, даже несмотря на то, что я слышала их.

Коснувшись пальцем кончика Сониного носа, он встал.

— Я помогу тебе накрыть на стол, — вот это было уже для меня. — Разрешишь? — взял цветы и снова подал их мне.

— Разрешу, — я тихонько усмехнулась. — Попробуй тебе не разреши.

— Именно, — развернув, он подтолкнул меня к гостиной, но прежде, чем я успела сделать шаг, придержал за бёдра. — Я принесу вазу. — И, после секундной паузы: — Не ломай голову. Там пятьдесят пять.

— С Новым годом, — поднял Демьян с последним ударом курантов, и я, улыбнувшись, коснулась его таким же — из тонкого итальянского стекла.

Держащаяся из последних сил Соня оживилась и нерешительно подняла свой, наполненный детским шампанским.

— С Новым годом, — едва в комнате вновь зазвучал тихий звон стекла, посмотрела она вначале на меня, потом на Демьяна.

Тот, не задумываясь, подхватил её на руки, легко удерживая одной рукой, встал, вслушиваясь в доносящиеся из мощных колонок звуки гимна. Немного уставшая и до бесконечности счастливая, наполненная забытым ощущением внутреннего спокойствия, гармонии, я спохватилась и тоже поднялась с дивана.

Так мы и стояли рядом до тех пор, пока на экране не замелькали разноцветные гирлянды, украшенные огоньками ёлки и издавна знакомые лица знаменитостей, перетекающих из одного новогоднего огонька в другой как некая константа.

— Наша ёлка лучше, — немного понаблюдав за действом, уверенно изрекла Сонька, вызвав у Демьяна улыбку.

— Конечно, — он ещё раз коснулся её бокала. — Она же наша.

— Наша, — Соня потихоньку засмеялась, и смех её — чистый, искренний, проник в меня звоном новогодних бубенцов, пьянящими пузырьками шампанского.

Демьян опустил её на пол и ещё раз коснулся бокала своим.

Ещё недавно клюющая носом, она снова была полна энергии. Отпив несколько больших глотков лимонада, посмотрела на накрытый стол.

Поначалу мне казалось, что богатым он не получится, но теперь понимала, как ошибалась. Несколько видов салатов, холодные закуски, рулетики из баклажанов, обнаруженные мной-таки в одном из принесённых им пакетов вместе с другими изысками. Фрукты, сладости…

— Держи, — Демьян разломил на две половинки только что очищенный мандарин и подал одну из них Соньке. Вторая оказалась в руках у меня.

Приглашающим жестом он указал на ель, под которой, подобно мягкой игрушке, восседал совершенно не понимающий, в чём дело щенок.

— Посмотрим, что нам принёс Дедушка Мороз.

— Не только Дедушка Мороз, — мгновенно поправила его Соня. — Ты тоже принёс, — она так и продолжала улыбаться. Едва не уронив, поставила бокал на стол и, добежав до ели, уселась под ней. Нетерпеливо обернулась на нас.

— Пойдём, — подал мне Демьян руку. — Может быть, Дедушка принёс что-нибудь и нам с тобой.

— Не знаю насчёт Дедушки, — я вышла из-за стола. — А красавец-мужчина принёс наверняка.

— Что ещё за красавец-мужчина? — состроил Демьян сердитую гримасу и, обхватив меня за бёдра, подтянул к себе. — Отвечай!

Я засмеялась, упёрлась ему в плечи.

— М-м-м… — протянула задумчиво, мечтательно. — Такой… Темноволосый, — шепнула томно. — Кареглазый… С сильными руками и потрясающим чувством вкуса. Он как посмотрит…