и снова глаза стали влажными. Мой малыш. По окончании разговора я спросила:

– Вы сказали, что можете пол назвать? Можно? Я бы хотела знать.

Она мягко улыбнулась.

– Конечно. Думаю, с высокой долей вероятности у вас будет дочь. Позднее, на узи на более позднем сроке мы увидим подробнее, но я, как правило, не ошибаюсь.

Она подмигнула мне. Дочка. У меня будет дочка. Это одновременно подкинуло дров в печку страхов и обдало восторгом. Я уставилась на врача, а та добавила:

– Там ваш парень уже сутки от палаты не отходит. Если вы хотите, я его приглашу. Мне кажется, все это для него было сюрпризом, но он очень рад. Рита?

Она вопросительно уставилась на меня, а я, не понимая, о чем она, спросила, как последняя дура, пролепетав в растерянности:

– Какой парень? У меня…

Не дослушав меня, врач с улыбкой снова сжала мою руку в поддерживающем жесте, добавив:

– Высокий такой, хмурый очень, черноволосый. Он принес вас сюда после происшествия на игре. Кстати, занятия спортом вам противопоказаны, думаю, вы это понимаете. Он очень переживал и нервничал, даже пытался наехать с кулаками на меня. Но я все понимаю. Потом передадите ему, что зла на него не держу, хоть и прошу держать себя в руках на будущее. Он, кстати, еще вам палату оплатил одноместную.

Внизу живота разлилось тепло, а из глаз покатились слезы. Миша? Все это время под моей палатой сидел Миша?

Глава 35. Миша

– Сын, ты где? Почему дома не ночевал?

Зря я трубку поднял. Стоя возле автомата с уже пустой чашкой кофе, думал, зачем вообще вышел на связь. Возможно, дело в том, что меня задолбали звонки всех кого ни попадя.

Хотя вон Ваня со своей амебой даже приехали. Я вообще отказался вступать с ними в диалог, слишком сильна была злость на эту парочку. Какого он выпустил ее на площадку?! Какого посадил на скамейку Катю свою?!

А мою… Давно ли она моей стала? Сжал зубы и швырнул стаканчик в мусорное ведро. В трубке повисло напряженное молчание.

– Миша?

– Потом поговорим, все хорошо.

И я сбросил вызов. Какие-то проклятые американские горки. Злость снова наказывала и отступала. Пару часов назад, когда я понял, что Риту вывозят, я едва не разнес полбольницы.

Успокаивать меня вышла врач какая-то. Милая, что бесило вдвойне. Пыталась урезонить. Я орал на нее, пока та не посоветовала мне лучше обеспечить комфорт матери моего ребенка и оформить ей платную палату.

Направила, так сказать, мою энергию в мирное русло. Я ее послушал. Пошел улаживать вопрос, вытащил Жору этого и присел ему на уши. И вот все организовано, мне даже сказали, что Рита там уже.

Но не сказали главного. Что с ребенком?

Едва ли не впервые за все время старался сдержаться. Потому что искал ответ внутри себя, что будет если? Пока непонятно. Вообще непонятно. Я не хотел думать об этом, но все равно не мог.

– Ты либо тут всю ночь простоял? Миша, я же сказал, что все равно раньше обхода тебя к ней не пустят.

Повернулся вбок на подходящего к автомату Жору. Они же с братом ровесники, но этот выглядел как заправский врач. Молодой. Ваня же был похож на латентного старика.

Что он до меня домахался? Ему какая разница, простоял я или нет! Да если и простоял?! Хотя тут понятно. Просидел, будет точнее сказать.

Не ответил ему. Надеялся, что он просто свалит и оставит меня в покое. Надеялся, что у меня еще будет время подготовиться к встрече с Ритой. Хотя я ни черта не представлял, как это сделать.

– Миш, ты прекрасно знаешь мое отношение к тебе, но думаю, что у них все будет хорошо.

Резко развернулся и впился в него взглядом. У них? Я не ослышался? Он сказал у них?

Жора отшатнулся, насколько мое движение было угрожающим. Пришлось осадить себя. Размять шею и спокойно, безо всяких наездов спросить:

– Ты сказал у них. Означает ли это, что беременность сохранили?

Он смотрел очень внимательно. Прищурив глаза. Смотрел и не отвечал. Хотелось его придушить. Хотелось его к стенке прижать и заставить рассказать, что случилось.

– Да, беременность сохранили, но Маргарита все еще не в самом лучшем состоянии. Ей нужен покой, нормальное питание и никаких стрессов. Никаких – это значит вот вообще никаких, Самсонов.

Это он мне рассказывать будет про девушку, что вообще впервые в жизни видит? Он издевается?! Руки сдулись в кулаки, что не укрылось от его взгляда. Жора вопросительно поднял бровь:

– Я не понимаю, что ты так въелся. Не припомню, чтобы ты раньше признаки жизни подавал из запоя. Заделал кому-то ребенка и мечтаешь об избавлении от ответственности?

Все произошло быстро. Я даже сам не понял, как мой кулак впечатлилась в его нос. Кровь брызнула в таком количестве, что стало дурно. Хотя я до сих пор ходил в грязных шмотках с засохшей кровью Риты.

Жора свалился. Нападение было для него неожиданным. Но не могу сказать, что он как-то странно отреагировал. У меня пар вышел, и я ему холодно произнес:

– Еще раз рот откроешь на Риту и моего ребенка, челюсть сломаю. Это мой ребенок, и, что бы там в твоей голове ни было, я хочу, чтобы он родился, и все усилия приложу, чтобы она его выносила.

Мой ребенок. Мой! Он жив, и сейчас где-то недалеко бьется его сердце. Душу затопило такое облегчение, что ноги ватными стали. Он жив. И она жива…

Пока своего отношения к девочке, что прижималась ко мне, я не понимал. Помнил лишь страстную рыжую амазонку, что отдалась мне в ту ночь с какой-то совершенно полоумной страстью.

А эту испуганную мышку я не знал и понятия не имел, что с ней делать. Но решать надо было уже. Совсем скоро. Больше прятаться я не намерен.

Тем временем Жора подал признаки жизни. Зажимая нос, попробовал кое-как встать. Я ему даже руку подал и, что более удивительно, он ее принял. Посмотрел на меня очень странно.

Мы молчали, он заливался кровью. Мимо проходили люди, коллеги уже пытались что-то предпринять. Со стороны выхода спешила охрана.

Я окинул их хмурым взглядом, а Жора прогнусавил:

– Отбой, немного ударился. Бывает. Сам не заметил, как пересек черту.

Он глянул на меня, а потом жестом поманил за собой. Чтобы не устраивать сцен, я согласился. Все-таки я тоже переступил черту. Не сдержался и взорвался.

А я не хочу, чтобы