Первым делом Саладина было взять приступом Тиверию. Он подошел к замку в воскресенье 5 июля, и благородная госпожа Эскива, покинутая мужем и уже не надеявшаяся на помощь извне, принуждена была сдаться. Султан распорядился обеспечить безопасное существование ей, ее детям и слугам. Затем, посвятив всего лишь день отдыху, Саладин приступил к широкомасштабному завоеванию Палестины.

Однако это было не завоевание, а скорее триумфальное шествие. Сопротивления почти не было. Мусульманам достаточно было появиться под стенами городов, как они, подобно Иерихону, тут же «рушились» – гарнизоны сдавались. Только несколько крепостей решили обороняться, и ни одна из них не продержалась и недели. Предводители франков были убиты или взяты в плен. Их армии были разгромлены, воины взяты в плен или рассеяны. Резервов не было, и потому не было надежд на приход подкреплений; некому было организовать сопротивление. Население, мусульманские крестьяне и торговцы, также были на стороне завоевателей. Они по-своему верили в религию Саладина, восхищались его отвагой и удачей, признавали его милосердие и справедливый ко всем суд. Тысячи мусульманских рабов в городах с радостью ждали от него освобождения. Даже отдельные христианские секты меньше опасались великодушного султана, чем своих хищных и тираничных христианских хозяев, для которых ересь была столь же ненавистна, как и сам ислам. В условиях, когда население поддерживало султана и не оказывало сопротивления, за исключением некоторых безнадежно сопротивлявшихся гарнизонов, неудивительно, что поход Саладина через Палестину был поистине никем не нарушаемым победным маршем.

Он не дал франкам времени собрать свои силы, и 8 июля 1187 г., спустя четыре дня после победы под Хаттином, Саладин подошел к мощным стенам Акры, а в пятницу в мечети, которая прежде была церковью на протяжении трех поколений, он со всеми воинами уже читал победные молитвы. Это были первые мусульманские молитвы на побережье Палестины с тех пор, как туда впервые пришли крестоносцы. Только в Акре были освобождены четыре тысячи пленных мусульман. Казна и запасы товаров в Акре, этом крупном торговом центре, дали необходимые средства для продолжения войны, для вознаграждения и платы воинам. Султан разослал вооруженные отряды по всей стране, чтобы привести ее к покорности, и вызвал брата аль-Адиля вместе с армией из Египта, чтобы с его помощью завершить завоевание Палестины. Некоторые из его отрядов заняли Назарет, Саффарийю, Эль-Фулу и внутренние области страны; другие – вошли в Хайфу и Кесарию на побережье; третьи – взяли Севастию и Наблус. Аль-Адиль, идя с войском из Египта, овладел приступом замком Мирабель и портом Яффа. Саладин осадил Торон и 26 июля, по прошествии 6 дней, взял его. Повернув затем снова к побережью, он принудил в первую неделю августа к сдаче Сарафенду, Сидон, Бейрут и Джубайль. Только Бейрут держался 8 дней. В любом случае капитуляция гарнизона и города произошла на почетных условиях. Народ понял, что слову этого мусульманина можно доверять.

Все Иерусалимское королевство было покорено. Продолжали сопротивление только замки Бельфор и Сафед, которые удерживали тамплиеры; Хунин и Бельвуар, находившиеся в руках госпитальеров; два города на побережье – Тир и Аскалон, и сам Святой город. Тир избежал опасности только чудом. Саладин сначала отказался от идеи длительной осады, которую можно было ожидать от этого сильно укрепленного города. Он предпочитал поддерживать наступательный дух своего войска легкими победами. Если бы он пошел на приступ Тира сразу после взятия Акры, то он бы капитулировал, потому что граф Раймунд отошел со своими воинами к Триполи, где скоропостижно скончался от горя и позора. И князь Антиохии, унаследовавший графство Триполи, не смог послать подкреплений небольшому гарнизону Тира. Даже когда Саладин расположился под его стенами после взятия Бейрута, жители Тира не осмелились оказать сопротивление. В «Хронике Эрнуля» говорится: «Реджинальд Сидонский [Рено де Гранье] и комендант крепости знали, что все рыцари отъехали, и в городе было мало воинов и немного провизии; и они послали к Саладину гонца с предложением, что, если тот отойдет от города, они сдадут Тир». Дело зашло так далеко, что Саладин послал два своих знамени, чтобы на следующий день их подняли над крепостью. И тут неожиданное событие спасло город и изменило будущее сирийского побережья.

Конрад, молодой маркиз Монферратский, который снискал себе славу в итальянских и византийских войнах, оказавшись вовлеченным в кровавые междоусобные распри в Константинополе, вынужден был бежать на корабле с некоторыми своими соратниками, якобы отправившись в паломничество к святому Гробу Господню. Известие о победах Саладина еще не дошло до Золотого Рога, и, когда корабль маркиза вошел в гавань Акры, Конрад сильно удивился тому, что колокола молчали. В то время было принято оповещать колокольным звоном о подходившем корабле, и к тому же ни одной лодки не было послано ему навстречу. Подозревая, что могло случиться что-то непредвиденное, Конрад не решился бросить якорь, но лег на отдалении в дрейф, ожидая развития событий. Наконец представитель сарацин в порту подошел в лодке к борту корабля, чтобы выяснить, кто прибыл. Сам маркиз отвечал, что они «купцы». «Тогда почему вы не сходите на берег?» – последовал вопрос. Конрад ответил, что не знает, кто является господином в Акре. Сарацин ответил ему, что он может пристать и быть в полной безопасности, поскольку город принадлежит Саладину, который захватил в плен короля Иерусалима и всех его вассалов и заточил их в тюрьму в Дамаске и завоевал всю страну, за исключением Иерусалима и Тира, который он взял в осаду. Поэтому купцы могут сойти на берег и быть в полной безопасности. Горечь, которую франки не смогли скрыть при этом печальном известии, выдала их, и сарацины бросились в порт, чтобы подготовить флот к преследованию чужеземцев, но Конрад быстро отплыл и благополучно прибыл в Тир. Радости его не было предела, когда он обнаружил, что город все еще был в руках христиан. Все горожане приветствовали Конрада, и он со своими рыцарями перешел в крепость и возглавил войско. Комендант и Реджинальд Сидонский, которые были готовы наутро сдать город Саладину, с панической поспешностью сели ночью на корабль и бежали в Триполи. Их трусость была раскрыта сразу же, как только маркиз обнаружил знамена Саладина на стенах, которые немедленно по его приказу сбросили в ров. Потому что «веление Аллаха – решение предопределенное» (Коран, 33: 38), и Тиру было суждено спастись и остаться христианским из-за этого «человека из франков, высадившегося на побережье и называемого аль-Маркиз, да будет он проклят Аллахом! – восклицает набожный мусульманский историк аль-Асир. – Это был истинный шайтан, а не человек; осторожный, бдительный и необычайной храбрости».

Активные действия Конрада сразу принесли свои плоды. Все мысли о капитуляции были оставлены, и гарнизон, в который буквально вдохнули новые силы, начал укреплять оборону и готовиться к упорному сопротивлению. Саладин понял, что благоприятная возможность упущена, и решил сделать недостойное предложение Конраду: в обмен на сдачу города освободить его отца, старого маркиза Монферратского, из тюрьмы в Дамаске. Но Конрад проявил полное бессердечие, сказав, что его отец пожил уже довольно долго, и Саладин может убить его, если захочет. Не будет отдан ни один камень Тира, чтобы спасти его.