– Я капитан Глеб. Мы с моими дружками тезки, – ласково провел кончиками пальцев по ножнам глебов, потом указал рукой на своего сержанта: – Это Раон.

Услыхав свое имя, Раон кивнул, не отрываясь от своего занятия.

Глеб видел, как опешивший вначале работорговец расцвел в улыбке и, усевшись напротив Волкова, сказал:

– Тарох, купец, – и протянул пухлую ладошку.

Будь на месте Волкова Сувор, он бы уже вспылил и схватился за меч, но Глеб был более выдержанным. Он пожал протянутую руку.

– Поговорим о наших делах, купец?

Улыбочка не сходила с лица Тароха. Несомненно, он считал, что легко сможет сбить цену. Не может же какой-то юнец тягаться в торговле с искушенным в своем ремесле купцом? Он ошибался. Торговаться Волков не любил, но умел. Лишних денег у него не водилось, и чаще всего одежду приходилось закупать на «китайке», а уж там приходилось торговаться до последнего, чтобы приобрести подходящую вещь по приемлемой цене. И это была задача отнюдь не из легких! Рыночные торговцы в России могли дать фору любому местному купцу. Пройдя закалку в словесных баталиях с ними, Волков мысленно благодарил их сейчас за науку, отвечая на каждое слово еще сопротивляющегося купца десятком своих, применяя любые аргументы в борьбе за каждую монетку.

Вспотевший купец, поминутно утирая льющий пот тонким, шелковым платком, медленно, но верно сдавал позиции. На Глеба, которого он первоначально воспринимал как легкую добычу, Тарох посматривал с растущим раздражением, к которому примешивалось еще и немалое уважение. Таких соперников купец еще не встречал.

Раон повертел перед глазами рукой с растопыренными пальцами, остался доволен увиденным и занялся приведением в порядок ногтей на другой руке.

Глеб играл с соперником, как кошка с мышью, то загоняя его в угол своими требованиями, то, когда купец готов был уже отказаться от сделки, сбавлял цену, и торг возобновлялся с новой силой. Если для Тароха совершить удачную сделку было основной целью, то Волков просто тянул время, дожидаясь, когда на причале разгрузят лодьи, и все – и рабы и охрана – сойдут на берег. Ему не улыбалось выковыривать, теряя своих людей, засевших на баржах караванщиков.

Увы, реальность часто вносит свои коррективы в самые надежные планы, и этот раз не оказался исключением из правил!

В распахнувшуюся с грохотом дверь всунулся один из охранников купца с испуганным выражением лица и крикнул:

– Туронцы нас предали! Они режут наших людей на пристани!

Отирающийся возле двери Оноре крутанулся волчком, раздался свист рассекаемого воздуха, и забежавший в дом караванщик осел, булькая перерезанным горлом.

До купца, занятого спором с Волковым, не сразу дошел смысл сказанного. Он удивленно округлил глаза, начал привставать с места.

Что ж так рано-то!

Но предаваться сомнениям было не время – пришла пора действовать, и Глеб резко выбросил вперед руку с растопыренными пальцами, обхватил купца за жирный затылок и с силой приложил его лбом о стол.

Последнее, что увидел Тарох, была стремительно приближающаяся деревянная поверхность стола, а дальше глухой звук удара и темнота.

Стремительно перебросив свое тело через стол, Волков влепил с ноги в живот ближайшему охраннику, растерянно пялившемуся на сползающую на пол тушу своего нанимателя. Караванщика от удара отбросило назад на своего товарища, остальные купцовы подручные замешкались, Глеб ухватился за рукоятки лежавших на столе мечей и одним движением стряхнул ножны.

В воздухе рыбкой мелькнул брошенный нож и по рукоять ушел в глазницу самого резвого охранника. Раон расхохотался, радуясь удачному броску, и, выхватив из ножен меч, кинулся в бой.

Волков еще успел рубануть ближайшего противника по голове, и все закончилось. Истомившиеся ожиданием орки ворвались в комнату разъяренной стихией, круша все на своем пути. Минуло не больше десятка секунд, а все караванщики уже не подавали признаков жизни. Не задерживаясь, жадные до боя орки выметнулись на улицу – попавшихся им на дороге врагов можно было только пожалеть.

Раон зло выругался и сунул так и не испробовавший вражьей крови меч обратно в ножны.

Оноре срезал с убитых охранников ремни и связал по рукам и ногам беспамятного купца.

– Пошли, – равнодушно переступая через тела убитых, скомандовал Глеб. Мечи он держал наготове.

По плану командовать атакой на причале должен был Сувор, но только после того, как караванщики покинут баржи.

Первую баржу разгрузили очень быстро – терять зря время работорговцы не хотели. Из трюма вывели почти две сотни людей. Охранники придирчиво проверили кандалы каждого и, только убедившись в надежности оков, принялись загонять живой товар на ближайшее подворье.

Следом принялись разгружать вторую баржу, потом третью… Тут-то и произошла накладка! Худой, изможденный, с волосами, припорошенными сединой, с расчертившими кожу белесыми следами старых шрамов, невольник пошатываясь сошел на берег, прикрывая грязной ладонью слезящиеся от яркого света глаза. Подгоняемый окриками охранников, он шел, поднимая босыми ногами пыль и скользя равнодушным взглядом по лицам вооруженных солдат, пока не повстречался взглядом с Сувором. Вздрогнул. Остановился. Удивленно-недоверчиво окликнул рыцаря:

– Сувор, ты?! – бросился к нему. – Что ты тут делаешь?

Ближайшие караванщики напряглись, схватившись за оружие, подозрительными взглядами впились в лицо рыцаря. Будь на месте Сувора более выдержанный человек, он бы просто рассмеялся и нашел способ развеять возникшие у охранников подозрения. Рыцарь же не стал хитрить и изворачиваться. Выкрикнул:

– Бей!

Он схватился за меч, двумя прыжками подлетел к караванщикам и бешено заработал клинком, так, что только кровавые брызги полетели во все стороны.

Солдаты, повинуясь отданному приказу, бросились на работорговцев со всех сторон. Засвистели стрелы. Опешившие поначалу охранники каравана дали отпор. Они были неплохо обучены и лучше вооружены, но гибли один за другим, окруженные со всех сторон.

Молодой, неопытный новобранец, улучив момент, ударил отбивающегося от двоих его сотоварищей охранника копьем в спину. Кольца кольчуги не выдержали прямого удара и разошлись, острый трехгранный наконечник погрузился в живую плоть. Караванщик упал, с губ его срывалась кровавая пена. Он скреб скрюченными пальцами землю и сипло хрипел. Оказавшийся рядом Колон стремительным выпадом прекратил его мучения, укоризненно покачал головой, глядя на дыру в кольчуге, и сказал солдату:

– Что ж ты так доспех-то попортил? Бил бы лучше в шею. Хорошая броня, она нам самим пригодится.

Лучники Игеня и Лароша перенесли стрельбу на тех караванщиков, что еще остались на баржах, не давая им ни прийти на помощь гибнущим на причале товарищам, ни отчалить. Стрелки заставили выживших охранников жаться к высоким бортам и не высовываться из укрытий.