«Мы до поры, до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий…» (6, стр. 163)

От обсуждения пьяных речей перейдём теперь к рассмотрению конкретных оперативных планов верховного командования Красной Армии. В первой половине 90-х годов были рассекречены и опубликованы (4,6) следующие документы:

— Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И. В. Сталину и В. М. Молотову «Об основах стратегического развёртывания Вооружённых Сил СССР на Западе и на Востоке», б/н, не позднее 16 августа 1940 г. (ЦАМО. ф. 16. оп. 2951, д. 239, л. 1 — 37);

— Документ с аналогичным названием, но уже с номером (№ 103202) и точной датой подписания (18 сентября 1940 г.) (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 239, л. 197–244);

— Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И. В. Сталину и В. М. Молотову № 103313 (документ начинается словами «Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний, данных 5 октября 1940 г. при рассмотрении планов стратегического развёртывания Вооружённых Сил СССР на 1941 год», в связи с чем его обычно именуют «уточнённый октябрьский план стратегического развёртывания») (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951.д. 242, л. 84–90);

— Докладная записка начальника штаба Киевского ОВО по решению Военного Совета Юго-Западного фронта по плану развёртывания на 1940 г., б/н, не позднее декабря 1940 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951. д. 239, л. 245–277);

— Выдержки из доклада Генштаба Красной Армии «О стратегическом развёртывании Вооружённых Сил СССР на Западе и на Востоке», б/н, от 11 марта 1940 г. (ЦАМО, ф.16, оп. 2951, д.241, л. 1 — 16);

— Директива наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии командующему войсками Западного ОВО на разработку плана оперативного развёртывания войск округа, б/н, апрель 1941 г. (ЦАМО, ф. 16. оп. 2951, д. 237, л. 48–64);

— «Соображения по плану стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками», б/н, не ранее 15 мая 1941 г. (ЦАМО, ф. 16. оп. 2951, д. 237, л. 1 — 15).

К документам, описывающим оперативные планы советского командования, следует отнести и материалы январских (1941 г.) оперативно-стратегических игр, проведённых высшим командным составом РККА. К такому выводу нас подводит не только простая житейская логика, но и опубликованная лишь в 1992 г. статья маршала А. М. Василевского (в качестве заместителя начальника Оперативного управления Генштаба он участвовал в разработке всех вышеуказанных оперативных планов), который прямо указывает на то, что «в январе 1941 г., когда близость войны уже чувствовалась вполне отчётливо, основные моменты оперативного плана были проверены на стратегической военной игре с участием высшего командного состава вооружённых сил». (43)

Строго говоря, информации для размышления предостаточно. В распоряжении историков имеется пять вариантов общего плана стратегического развёртывания Красной Армии и материалы по оперативным планам двух важнейших фронтов: Юго-Западного и Западного. Содержание оперативно-стратегических планов советского командования было уже подробно проанализировано в работах П. Бобылёва, В. Данилова, В. Киселёва, М. Мельтюхова, Б. Петрова и других российских историков. Для целей нашего исследования достаточно отметить лишь несколько ключевых моментов.

Во-первых, оперативный план большой войны на Западе существовал («Оперативный план войны против Германии существовал, и он был отработан не только в Генеральном штабе, но и детализирован командующими войсками и штабами западных приграничных военных округов Советского Союза» — А. М. Василевский). Странно, что это надо особо подчёркивать, но иные коммунистические пропагандисты в своём «усердии не по разуму» доходили и до утверждения о том, что «наивный и доверчивый» Сталин заменил разработку планов боевых действий любовным разглядыванием подписи Риббентропа на пресловутом Пакте о ненападении. Разумеется, план войны с Германией существовал, и многомесячная работа над ним шла безо всяких оглядок на пакт. Примечательно, что все известные нам оперативные планы представляют собой фактически один и тот же документ, лишь незначительно изменяющийся от одного варианта к другому. Имеет место не только смысловое, но и явное текстуальное сходство всех планов. Круг лиц, допущенных к знакомству с этими документами, крайне ограничен и почти неизменен: Сталин, Молотов, Тимошенко, Василевский, Ватутин и три последовательно сменивших друг друга начальника Генштаба РККА (Шапошников, Мерецков, Жуков).

Во-вторых, все без исключения планы представляют собой план наступательной операции, проводимой за пределами государственных границ СССР, при этом главным противником неизменно называется Германия. Боевые действия на собственной территории не рассматриваются даже как один из возможных вариантов развития событий войны, вся топонимика театра предполагаемых военных действий представляет собой наименования польских и прусских городов и рек. Глубина наступления в рамках решения «первой» или «ближайшей» стратегической задачи составляет 250–300 км, продолжительность операции — 20–30 дней.

В-третьих, каждый из вариантов плана стратегического развёртывания содержит в себе констатацию того прискорбного факта, что «документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб КА не располагает». Эта фраза по достоинству должна была бы занять место эпиграфа к разнообразным сочинениям как советских, так и новейших российских сочинителей на излюбленную ими тему «Секреты Гитлера на столе у Сталина».

В-четвёртых, все варианты плана достаточно авантюристичны и, вероятно, отражают ту скрытую борьбу мнений между Сталиным и высшим военным руководством, о которой говорилось выше. Оценка численности войск противника, с которой начинается каждый из рассматриваемых документов, значительно завышена. В результате получается, что Красная Армия должна перейти в решительное наступление, имея крайне незначительное численное превосходство. Более того, по сентябрьскому (1940 г.) варианту плана стратегического развёртывания Красная Армия даже уступала предполагаемой группировке немецких войск (не считая войск союзников Германии!) по числу стрелковых (пехотных) дивизий, но при этом всё равно планировалось «мощным ударом в направлениях Люблин и Краков и далее на Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран и лишить её важнейших экономических баз». Странная самонадеянность — особенно учитывая, что составленный в тот же самый день, 18 сентября 1940 г., план войны с Финляндией (4, стр. 254–260) предполагал создание трёхкратного превосходства над финской армией по количеству дивизий и десятикратного превосходства в авиации. Создаётся впечатление, что военные (Тимошенко, Шапошников, Мерников), целенаправленно завышая военный потенциал Германии, пытались склонить «Хозяина» к большей сдержанности, к переносу начала вторжения в Европу на более поздний срок, на то время, когда удастся создать значительное превосходство сил, но товарищ Сталин упрямо требовал смелых наступательных действий.