Прибус знал, что ждать такой же добровольной уступки от Джареда и Иванки не приходится. Они были сами по себе в Белом доме. Он не мог загнать их в рамки. Такое положение дел вредило всем. Вредило ему. Вредило им.

«Ты думаешь, им не следует здесь находиться?» — несколько раз спрашивал Трамп у Прибуса.

Не следует, каждый раз отвечал он. Но ничего не менялось. Прибус не видел, как можно выжить дочь и зятя президента из Западного крыла. Он не мог уволить его семью. С этим приходилось мириться.

Несколько раз в разговоре президент замечал: «Джаред и Иванка — умеренные демократы из Нью-Йорка». Это была больше констатация, чем жалоба.

Бэннон считал, что именно Джаред слил в британскую Daily Mail недавнюю историю о том, будто Трамп устроил ему и Прибусу взбучку и запретил лететь вместе с ним на уик -энд во Флориду. Это было не так — в тот день они сами отказались от поездки. «Это ты, сукин сын, подставил меня, — сказал он Кушнеру. — И приплел к этой истории Райнса. Я знаю, это твоих рук дело».

Кушнер категорически отрицал и, казалось, был оскорблен обвинением. Сам же он не сомневался, что это Бэннон сообщил New York Times о его встрече с российским послом в декабре 2016 г. и подлил масла в огонь нарастающей истерии вокруг связи избирательной кампании Трампа с русскими.

Однажды во время совещания в угловом кабинете Прибуса между Бэнноном и Иванкой вспыхнула ссора.

«Ты, черт возьми, всего лишь сотрудница! — набросился на нее Бэннон. — Ты — обычная сотрудница!» Ты должна действовать через главу аппарата, как и все остальные. Нужно соблюдать хотя бы элементарный порядок. «Ты не можешь шляться где захочешь и вести себя так, будто ты здесь главная. Ты не главная. Ты просто сотрудница!»

«Я не сотрудница! — выкрикнула она в ответ. — И никогда ей не буду». «Я — дочь президента, — это было произнесено как титул, — и никогда не буду какой-то там сотрудницей!»

Отношения обострились еще больше.

Босси, заместитель главы избирательного штаба Трампа, поддерживал тесный контакт с Бэнноном, хотя и не получил назначения в Белый дом. Бэннон развернул полномасштабную кампанию против присутствия Кушнера в Белом доме, и Босси поделился с ним своим мнением.

«Стив, — сказал Босси, — один из вас — отец президентских внуков. Если бы ты был на месте президента, чью бы сторону ты занял?»

Бэннон тоже доставлял Прибусу проблемы, но он хотя бы соблюдал дисциплину и заботился о командной работе на порядок больше, чем Джаред или Иванка.

Прибусу никак не удавалось наладить отношения Трампа и Макмастера. Когда советник по национальной безопасности являлся в Овальный кабинет на запланированные встречи, президент зачастую встречал его со словами: «Это снова вы? Мы же разговаривали совсем недавно». Трампу не нравились брифинги Макмастера, его манера общения. Тот был полной противоположностью Трампу почти во всех отношениях. Макмастер был воплощением порядка и дисциплины, иерархического подхода и линейного мышления. Трамп постоянно перескакивал с A на G, затем на L и на Z, после чего возвращался к D или S. Макмастер же был не способен перейти от A к C, не пройдя через B.

Вместе с тем Прибус обнаружил у Макмастера и Трампа одну общую черту — советник тоже был горячей головой. В июне премьер-министр Индии Нарендра Моди, которого старательно обхаживал еще Обама, прилетел в США встретиться с Трампом. Индия выполняла роль противовеса Пакистану, который был для новой администрации такой же головной болью, как и для старой, продолжая служить прибежищем для террористов всех мастей. Моди выразил желание отправиться в Кэмп-Дэвид, чтобы поужинать и пообщаться с Трампом в неформальной обстановке.

Мы не сможем этого сделать, — сказал Прибус Макмастеру. «Президент хочет, чтобы мы устроили ужин здесь».

«Вы совсем охренели! — взорвался Макмастер. — Это Индия, парень. Индия!» Он понимал стратегическую важность Индии как заклятого врага Пакистана. Соединенным Штатам необходимы хорошие отношения с этой страной, влияние на нее.

Премьер-министру Моди пришлось довольствоваться коктейль-приемом «без излишеств» и рабочим ужином в Белом доме.

Утром во вторник, 4 апреля, министру обороны Джеймсу Мэттису в Пентагон позвонил президент. Шел третий месяц его пребывания в Белом доме. Трамп был взбудоражен. Он только что видел фотографии и видеорепортажи с места химической атаки на сирийских повстанцев.

Это была чудовищная, варварская атака, унесшая десятки жизней. В числе погибших оказались женщины и дети — младенцы, прекрасные младенцы. Он видел задыхающихся детей с идущей изо рта пеной и видел убитых горем родителей. Это был отвратительный акт насилия, совершенный сирийским диктатором Башаром Асадом против собственного народа.

«Убейте его на хер! — разъяренно заявил президент. — Войдем туда. И разнесем их всех к чертям собачьим».

Он знал, что у военных есть возможность нанести обезглавливающий воздушный удар по Сирии.

Казалось, Трамп воспринял атаку как личный выпад. Асад утверждал, что уничтожил все химическое оружие, подписал конвенцию, и теперь вероломно нарушил свои обязательства.

Хорошо, сказал Мэттис, я займусь этим. И повесил трубку.

«Ничего такого мы делать не будем, — сказал он своему старшему помощнику. — Нам нужны более сдержанные шаги».

Они занялись разработкой трех вариантов воздушного удара — ограниченного, среднего и масштабного.

Мэттис считал, что новой администрации представилась прекрасная возможность сделать что-либо, не заходя слишком далеко, но определенно больше, чем Обама.

В 2012 г. Обама объявил, что применение Асадом химического оружия будет означать пересечение красной линии. В следующем году правительственные силы провели еще одну газовую атаку, в результате которой погибло 1400 гражданских лиц. Обама приказал военным подготовить план удара, но медлил. Он не хотел втягиваться в очередной — и потенциально затяжной — вооруженный конфликт.

Помощь Обаме пришла оттуда, откуда ее ожидали меньше всего. Российский лидер Владимир Путин выступил посредником в переговорах с Асадом, убедив того согласиться на уничтожение всех имеющихся запасов химического оружия. Из Сирии были вывезены шокирующие 1300 т химических боеприпасов.

Обама наслаждался успехом. В 2014 г. он заявил: «Мы добились важного достижения в предотвращении распространения оружия массового уничтожения — ликвидации задекларированного Сирией арсенала химического оружия». Госсекретарь Джон Керри пошел еще дальше: «Мы уничтожили 100% химического оружия» в Сирии.

Секретные разведывательные данные не подтверждали этого. В 2016 г. директор Национальной разведки Джеймс Клеппер публично объявил: «Сирия раскрыла не все элементы своей программы по химическому оружию».

Гражданская война в Сирии стала стратегическим поражением для Обамы. Конфликт стремительно разгорался, число погибших превысило 400 000, миллионы были вынуждены бежать из страны.