Только делаю шаг вперёд, как тонкие пальцы нежно и невесомо касаются запястья.

— Рич, стой…

Мелодичный и приятный голос вынуждает обернуться в сторону недотроги. Так я назвал её в первую нашу встречу.

Это я помню хорошо.

Как прижимал ту к двери, целовал и балдел от неумелых движений. Скользил руками по девичьему изящному телу.

А она сжималась, но отвечала.

И вот сейчас опять напоминает тот вечер в клубе. Тёмно-синий свет. Атмосферная музыка, которая заводила одним звучанием и битами. И её фигурка, светящаяся в темноте.

Именно такой я увидел её тогда.

— Останься.

Одно слово. Звонкое. Сваливающее наповал.

— Что? — переспрашиваю ошарашенно. Мне показалось?

Лили поднимает на меня смущающийся и в то же время испуганный взгляд.

— Останься, — говорит уже твёрже. — Я понимаю, что тот парень уже в участке, но… Мне всё равно страшно. Не хочу оставаться здесь одна.

Лучше бы я не слышал этих молящих слов.

— Цветочек, — опять это прозвище вырывается неосознанно. — Я заеду за тобой через несколько часов. Уже три часа ночи. Ничего больше не случится.

Пытаюсь уйти. Не могу я остаться, хоть мне и нет смысла уходить.

Слишком тяжело.

И, тем более, неправильно.

Я впервые в жизни боюсь себя.

Британцы сдержанны. Но до поры до времени.

Вот и я уверен — рано или поздно у меня слетят тормоза.

И я не хочу, чтобы это произошло.

А если это и случится, только не рядом с Лили.

Поэтому отказываюсь.

— Ты должна быть взрослой девочкой, — и всё же, её отец прав. Она ещё маленькая.

И всё. Ставлю точку. Финальную. Жирным-жирным и несмывающимся маркером.

Но она тут же стирается волшебным ластиком, который избавляется от всего ранее сказанного.

— Пожалуйста…

В груди что-то рвётся наружу. От одного-единственного слова.

И я, как последний сентиментальный мужик, не могу отказать.

Это старость, Ричард. Раз ты не можешь твёрдо сказать «нет» маленькой девочке.

— Ладно, — выдыхаю, и надеюсь, что это не обернётся для нас ничем плохим.

— Правда? — она сама просит меня остаться, удивляется, когда слышит мой положительный ответ.

— Уговорила, — делаю вид, что она победила. На самом деле… Всё складывается таким путём, что лучше уж остаться в доме Ланина. Моя рубашка до сих пор мокрая. Мне нужен горячий душ. И осталось спать каких-то четыре часа, один из которых я потрачу на дорогу до дома и потом обратно за Лили. Ещё и бак в бензине пустой. Искать заправку посреди ночи… Нет.

Поэтому и уехать не смогу.

Вспоминаю это, когда собираюсь уйти. А потом вижу перед глазами критическую красную отметку на датчике с бензином, на которой спокойно покоится стрелка.

Всё указывает мне на то, чтобы я остался и переночевал здесь.

Да и Цветочек до сих пор напугана. Вон, какими на меня большими глазами смотрит.

— Спасибо тебе! Огромное! — она неосознанно, на эмоциях и в испуге, хватается своими тёплыми и маленькими ладошками за мои пальцы. Кожа нежная. Бархатная. Давно заметил. — Я сейчас же найду, во что тебя переодеть! Пойдём, я постелю тебе в соседней комнате.

Лили тянет меня за руки, и я поддаюсь. Она сейчас такая миленькая, заботливая. Суетливая.

Отпускает только на полпути, когда поднимается по лестнице, идёт к своей комнате. Открывает дверь, располагающуюся рядом со своей, и запускает меня внутрь.

— Ты пока располагайся, я принесу тебе одежду.

Убегает куда-то в сторону, а я незамедлительно иду в душ. Мало того, что после рабочего дня не искупался, пока разъезжал по этим аэропортам, и теперь, после активного забега, выгляжу как помятый старикашка. Приделай мне бороду — на бомжа стану похож.

Исправляю это дело.

Пока размышляю, как добираться завтра домой без бензина, судя по шагам, Цветочек возвращается в комнату. Медленно и осторожно приоткрывает дверь ванной.

Неожиданно.

По тени за занавеской вижу её силуэт, который подходит к тумбе, складывает вещи стопочкой.

— Я на минутку, — оправдывается. — Оставила папину одежду здесь. Если не подойдёт… У нас печальные новости.

Да-а-а, Макс в габаритах чуть меньше. Не сильно, но его одежда явно будет мне не по телосложению.

Вздыхаю, но понимаю, что пути назад нет.

— Хорошо.

— Я пойду пока постелю новое бельё… — усмехаюсь. Какая гостеприимная. Или только страх руководит? Что одна останется?

Прикрываю глаза, смываю мыло с лица.

И напрягаюсь, когда девичий тонкий голос разлетается по закрытому помещению.

— Ой!

И стук. Ладошек о холодную плитку.

— Лиль? — не могу посмотреть, что там. Занавеска находится за душевой кабиной. Не отодвинуть.

Ответа нет.

Из-за этого озадаченно хмурюсь и выхожу из кабинки, хватаясь за полотенце, которым обматываю бёдра. Отодвигаю плотную штору и зависаю на несколько секунд из-за открывшейся картины.

Плохой Ричард, плохой.

Надо помочь девочке встать с коленок, которые она наверняка поранила, споткнувшись и упав на пол. А не смотреть на откровенную позу с задранной пятой точкой, пока потерпевшая встаёт на четвереньки.

И послал же мне Бог…

Испытаний.

Подхожу к Лили, хватаю её за талию, рывком поднимая с пола. Та что-то говорит себе под нос, но ничего, кроме громкого удивлённого вскрика не слышу.

— Я в порядке, всё хорошо!

Вижу я. Поэтому и отпускаю, отпрянув.

Нехорошо это. И некрасиво. Полуголый мужчина и такая же почти раздетая молодая девушка. Мне бы одеться. А не прижимать её спиной к обнажённой груди.

— Ты умеешь хотя бы часок без приключений просто посидеть на месте? — наклоняюсь, желая видеть её лицо.

Ушки краснеют моментально.

— Умею! — протестует. — День просто такой. Неудачный. Я пойду! Переодевайся!

Она как торпеда вылетает из ванной комнаты, оставляя меня в помещении одного.

И вот плевать же ей на колени, на которых завтра появятся синяки, на хрупкие ладони. Гореть будут ещё несколько часов.

Качаю головой, понимая, что хорошо, что я остался здесь переночевать.

Не знаю, как её вообще одну можно оставить. Хоть забирай с собой и постоянно как собачку под мышкой в сумочке носи.