Ладони его были уже влажными от пота, рукояти выскальзывали из них, но бородач продолжал упрямо сжимать пальцы. Потерять оружие сейчас, перед лицом возможной опасности, было смерти подобно. Хмурый и сосредоточенный, Громобой побрел вперед, стараясь не наступать на осколки стекла и прочий хлам, разбросанный по полу. Кого нейромант ожидал тут встретить? Шамов? Может, там, в коридоре, все обрушилось в Провал, откуда наружу забрасывает «удочки» богомерзкий Удильщик? Или крысособаки доедают нерасторопного ворма…

Впрочем, пока все шло более‑менее неплохо: Громобой был по‑прежнему жив, а мутанты, коль таковые вообще тут имелись, не спешили выбираться из своих нор.

Коридор, судя по всему, тоже пустовал. Нейромант пошел вперед, в противоположном от Красного поля направлении, попутно заглядывая в комнаты. Никого. У Щелкуна снаружи тоже все было спокойно, но это, конечно же, не значило, что следует расслабляться. Ситуация могла поменяться в любое мгновение.

Коридор заканчивался еще одним дверным проемом. Громобой перешагнул через порог… и замер, задрав голову к потолку.

Это был просторный зал, крыша которого находилась на высоте шести метров, не меньше. И вот там, вверху, вцепившись когтями в балки перекрытий, головами вниз спало около двух дюжин взрослых, довольно крупных рукокрылов.

У нейроманта сердце упало в желудок.

«Надо же, как мне везет – забрел прямо в гнездо нетопырей!»

Бородач инстинктивно попятился и споткнулся о тот же пресловутый порог. Возможно, будь Громобой в лучшей физической форме, он бы смог удержать равновесие. Но руки и ноги его были слабы, и потому нейромант неуклюже плюхнулся на пятую точку, прямо в кучу строительного мусора. Шум, который сопутствовал его падению, заставил некоторых рукокрылов заворочаться, но, как будто, никто так и не проснулся. Благодаря Бога за то, что уберег его от обидного фиаско, Громобой оперся на руки и поднялся. При этом он старался не шуметь, ведь теперь, когда мутанты встревожены, разбудить их было даже проще, чем прежде. О чутком слухе рукокрылов ходили легенды.

«Пока мне везет, – думал нейромант, пристально взирая на тварей, продолжающих спать. – Но это не может длиться бесконечно…»

Взгляд его шустро перепрыгивал с одного рукокрыла на другого… пока не уставился прямо в открытые глаза одного из мутов. Они были совершенно черные и смотрели безо всякого выражения, однако Громобой буквально обмер на месте.

Он прекрасно знал, что теперь произойдет, а потому, не теряя времени даром, бросился наутек.

От чудовищного визга, казалось, лопнут барабанные перепонки. Громобой не видел, но догадывался, что происходит у него за спиной – все остальные рукокрылы, разбуженные боевым кличем собрата, уже распахнули глаза и с минуты на минуту наверняка ринутся в погоню за одиноким путником, имевшим глупость заглянуть к ним «на огонек».

«Правда, очень скоро они поймут, что я совсем не одинок… лишь бы не слишком поздно!»

Громобой оглянулся через плечо и увидел, что прямо на него несется, вереща, один из рукокрылов. Стрелять в мутанта было бесполезно: он наверняка уже настроился на одну волну с нейромантом, так что все выстрелы уйдут «в молоко». Благо, нейромант как раз поравнялся с дверным проемом, ведущим в одну из комнат, и, не долго думая, нырнул туда. Рукокрыл, судя по звуку, пронесся мимо, явно не совладав с набранной скоростью. Громобой вышел из комнаты и, подняв руку с пистолетом, нажал на спусковой крючок в надежде, что мутант замешкается и не успеет сбить его с толку. Так и вышло: пуля угодила твари прямо в позвоночник, и новый истошный крик сотряс стены. Рукокрыл, извиваясь, рухнул на пол, проехал на боку несколько метров и остановился, лишь встретившись с кирпичной кладкой. Громобой бросился к мутанту, чтобы добить, когда в бок ему неожиданно врезалось нечто стремительное, тяжелое и лохматое. Бородача обдало волной смрада, а потом и вовсе припечатало к полу. Очередной нетопырь, задрав уродливую морду к потолку, победно взвыл, но радовался он рано: уперев ствол пистолета прямо в брюхо чудовища, нейромант дважды спустил курок. Кровь забрызгала ему плащ и лицо, залила глаза, так, что правый даже пришлось зажмурить, но левым оком Громобой увидел, что туша убитой твари, хрипящей и булькающей, заваливается назад и падает на пол коридора.

«Двумя меньше… Не больно‑то большое облегчение, учитывая, что всего их около двух дюжин!»

Здание содрогнулось вновь, но на сей раз виной тому был сам Громобой, бросивший Щелкуна в атаку. С потолка посыпалась крошка, и нейромант спешно зажмурился и отвернулся, чтобы она не попала в залитые кровью глаза. Поднявшись, с низко опущенной головой, он бросился к окну, ведущему наружу. Если бородач не сбился с курса, Красное поле Смерти прямо сейчас должно было находиться справа от него.

Однако не успел Громобой достичь окна, как в него, вереща, нырнул очередной рукокрыл. Нейромант бросился в сторону и упал на бок, чудом избежав удара в грудь. Внезапное падение выбило последний воздух из легких, но бородач, превозмогая себя, откинул руку в сторону и отправил в цель три пули. Рукокрыл заверещал и испустил дух пару мгновений спустя, а нейромант, откинув голову назад, коснулся пола затылком и ненадолго зажмурился.

Ноги да и все тело буквально изнывали от забытых нагрузок; долгие годы Громобой тренировал свое непослушное туловище, делал его более выносливым, а в итоге за две недели, проведенные на старой кушетке, растерял едва ли не все приобретенные навыки. Сейчас бородач ощущал себя не беглым стаббером, а немощным стариком, который по непонятным причинам отчаянно цепляется за свою в общем‑то никчемную жизнь.

Вот и теперь, с трудом заставив себя подняться, Громобой опять устремился к окну. Здание содрогнулось снова; Щелкун отчаянно таранил фасад, стремясь пробиться к хозяину. Вокруг него кружили недовольные рукокрылы. Они гневно верещали, но нападать на стального ящера остерегались: никто не хотел закончить свой век у него в пасти.

Вдруг сзади послышался новый визг, от которого уши заложило. Оглянувшись через плечо, Громобой увидел раненого рукокрыла. Пуля, угодившая ему в позвоночник, кажется, лишила его возможности переставлять задние лапы, но он отчаянно полз за обидчиком на передних и вот уже практически достиг порога комнаты.

Правда, было не совсем ясно, что мутант, немощный, полумертвый, станет делать теперь.

«Умирать. Что же еще?»

Рука с зажатым в ней пистолетом взлетела вверх, и черное дуло уставилось на отчаянно верещащего монстра. Никакой жалости к этой твари нейромант не испытывал. Нетопыри были практически лишены интеллекта и, скорей, напоминали крысособак, чем людей, хоть и не сильно уступали последним в габаритах. Таким образом, любая встреча хомо и рукокрыла в итоге сводилась к крайне банальному «или я, или он».

А поскольку Громобой умирать не собирался, он беззастенчиво отправил пулю прямо в лоб подыхающего мутанта. Рукокрыл умер прежде, чем его мохнатая щека коснулась грязного пола.

Здание содрогнулось в третий раз, и Громобой, понимая, что оставаться внутри дольше уже нельзя, ухватился за край подоконника. Перевалившись через него, он выпал наружу, едва не ударился копчиком, но, извернувшись, все‑таки сумел избежать новых травм. Впрочем, тело и так ныло – от старых. Нейромант машинально провел ладонью по груди – не оставили ли на ней отметин когти нетопырей? Но нет, обошлось. А ведь совсем недавно бородач едва не загнулся после того, как гигантская крысособака, явно «прожженная» в Красном поле, сбила его с ног. Если б не Игорь, не было бы ни боя с наемниками Арены, ни встречи с Детьми Механизмов… Все закончилось бы гораздо раньше.