– О!!! Это я, сыночка, тебе всё объясню. – Сердце Тарасовой Любови Владимировны благополучно вернулось на место, потому что неизвестность страшила её больше всего. А когда даже самая страшная проблема стоит перед твоими глазами во всей красе, то заниматься перуанскими страданиями некогда. Проблему надо решать. – Твой папаша и вправду жив. Недавно объявился. Ты, конечно, уже взрослый и можешь сам принимать решения. Имеешь полное право, но я всё же выскажу тебе свое мнение!

– Мам, мам! Ты не митингуй так, – Данилка рассмеялся. – Я ж за тебя, свой буржуинский. Расскажи спокойно, чего случилось?

Любаша сконфузилась, аж покраснела. Действительно, почему было сразу не позвонить Данилке и не обрисовать ситуацию? Этот гад её опередил, а теперь вот приходится агитировать родного ребенка за Красную армию.

– Сына! Твой папа бросил нас десять лет назад. Теперь уже можно это объявить официально, так как он жив, здоров и вполне себе процветает. Бросил он нас не просто, а без копейки денег и с чудовищными долгами перед своими кредиторами. Ты не помнишь, но я пережила тогда множество неприятных моментов. У нас с тобой хотели забрать дом и квартиру. И продолжалось это не день, не два, а годы. Только последнее время нас оставили в покое. И вот, здрасьте вам! Является твой папаша и сам хочет отнять у нас всё.

– Это как? – удивился Данилка.

– Легко, играючи. И дом, и наша городская квартира куплены им до свадьбы. Ты же знаешь, мы с тобой до сих пор у бабушки с дедом прописаны. Хотя прописка тут вообще никакой роли не играет. Он подаст на развод, и никакой раздел имущества нам не поможет. Дом и квартира совместно нажитыми никак не являются. И как нам жить дальше? Допустим, я найду, где приткнуться, но твое образование! Сам понимаешь, что твоя учеба полностью оплачивается деньгами от сдачи квартиры.

– И ничего нельзя сделать?

– Наверное, можно. Как-то доказывать, что бремя содержания этого имущества, обязанность по уплате налогов и так далее – всё это в течение десяти лет лежало на мне. Но скорее всего суд высчитает эту сумму, а твой отец мне её выплатит. Нам этот вариант не подходит. Я подозреваю, что этих денег даже на один твой семестр не хватит.

– А зачем ему мой тест ДНК?

– Чтобы доказать, что он именно тот, за кого себя выдает.

– Зачем доказывать, если это он и есть?

– Понимаешь, твоим отцом в принципе может прикинуться любой человек. Если б не нужно было официальное опознание, у нас давно уже всё отняли бы эти бандюги, отцовские кредиторы. Формально у твоего отца сейчас нет никаких документов, паспорт просрочен, да я и сомневаюсь, что он у него есть. Он же теперь иностранный гражданин. Так что никому неизвестно он это или не он. Ну, кроме меня, конечно, я же законная супруга и могу его опознать. А я его, хоть убей, не узнаю!

– Совершенно не узнаёшь?

– Абсолютно!

– Да ты артистка!

– Я такая, – Любаша кокетливо поправила чёлочку.

– А если он в суд подаст и те направят запрос на мой тест ДНК? Ну, или я не знаю, как это делается. Обяжут меня сдать этот тест. Что тогда?

– Не знаю. Честно, – растерялась Любаша. – Но раз он к тебе сунулся напрямую без суда, значит, через суд долго и муторно. Ты всё же за границей. Пока тебя официально отыщут. Запросы посылать будут почтой России. Ты же знаешь, как почта России работает? Ты эти запросы регулярно не будешь получать. И вообще, может быть, заставить сдавать тест нельзя? Это тогда полиция немецкая должна тебя взять за шкирку и оттащить в лабораторию.

– Будем надеяться, что немецкая полиция этого делать не будет. Ты скажи, как мне поступить, если отец вдруг сам тут у меня объявится или позвонит? Он же мне не посторонний дядька всё-таки. Я его помню, он ведь хороший был.

– Ну, поцелуй его. – Любаша пожала плечами. – В глаза ему загляни. Спроси, как он докатился до того, чтобы жену и сына грабить. Не знаю, Даня. Сам решай. Ты уже большой мальчик.

– Мамуль! Только ты не переживай и не расстраивайся. Конечно, я по отцу соскучился, но как-то уже давно привык жить без него. Время много прошло. Лучше скажи, ты обрадуешься, если я приеду на Новый год?

– Еще спрашиваешь! – Любаша тихонько взвизгнула и захлопала в ладоши.

– А если я не один приеду?

– Не один? А с кем? – удивилась Любаша, которой с какого-то перепуга почему-то представилась картина, как Данилка является домой в обнимку с блудным Аликом.

– С девушкой, конечно.

– С девушкой? – картинка счастливых папы и сына стала постепенно таять в Любашиной голове, но видимо от испуга способность ясно мыслить к ней еще не вернулась.

– Ну, не с парнем же! – в свою очередь удивился Данилка.

– О, господи, Даня, какой же ты у меня взрослый уже! Надо же, и девушка даже сеть. Конечно, приезжай с девушкой. Только не женись пока, торопиться не надо, вот я в твоем возрасте замуж выскочила, и видишь, что из этого вышло, – опять раскудахталась Любаша.

– Мам!

– Молчу, молчу! Ну, раз ты девушку привезешь, то придется и мне тебя со своим юношей познакомить.

– С юношей? – Во взгляде Данилки явно читалось любопытство.

– Ну, я не знаю, как это называется.

– Как это будет говорить по-русски? Имеешь ввиду бойфренда?

– Именно так. Дружеского мальчика. Тьфу ты, господи. Ему сорок пять, этому мальчику и зовут его Сергей Сергеевич.

– А прошлого своего дружеского мальчика ты куда подевала? Это я про Гения спрашиваю, – уточнил Данилка.

– Разве я тебя с Гением знакомила? – удивилась Любаша.

– Нет. Он сам со мной знакомился, когда я в прошлом году приезжал. Ты тогда на корпоративе зажигала.

– А! Точно. Но ты ж тогда сюрпризом явился. Не, Даня, Гений – это так. Несерьезно.

– А мне понравился, клевый такой чувак.

– Сергей Сергеевич еще клёвей.

– Поняяяятно. Значит, будем дружить с твоим дружеским мальчиком. Все пока. Мне бежать надо, – Данилка посмотрел на часы, послал матери воздушный поцелуй и исчез из сети.

Любаша подперла голову рукой и еще долго смотрела в мерцающий экран, думая о сыне. Конечно, Данилка это самая большая радость в её жизни, и если б в свое время её не угораздило выскочить замуж за этого мерзавца Алика Тарасова, то у нее не было бы такого замечательного сына. Или был бы? Может, звали бы его по-другому? Ясное дело, она любила бы его не меньше, но вдруг бы это был не Данилка? Получается всё-таки, что ни делается, то к лучшему. Во всяком случае, сыном Любаша довольна и им гордится. Учится ребенок хорошо, старается, еще и работает. Так что у величайшей глупости её жизни есть и свои положительные стороны. Любаша всегда думала, что человек не может быть дураком частично. Дурак значит дурак. Правда, при этом оставалось загадкой, как такая дура, как Любовь Владимировна Тарасова считается у себя в фирме далеко не дурой, а очень даже умной женщиной. Наверное, Данилка прав, и она артистка. Хорошая такая артистка. Столько лет на работе умной прикидывается, и никто её до сих пор на чистую воду не вывел. Разве умная вышла бы замуж за Алика Тарасова? Хотя, кто знает? Может, и вышла бы, потому что сверху, а им, как известно, виднее, решили одарить её таким замечательным сыном. Уж как они это делают, уму непостижимо, но умная, воспитанная и начитанная девушка вдруг начинает вести себя, как полная наикруглейшая дура. Конечно, не совсем вдруг, а после встречи с соответствующим индивидуумом. Вон, Любаша даже была готова институт бросить. Сейчас-то она уже понимала, что это была никакая не любовь большая и чистая. Затмение какое-то нашло. Давеча, когда Алик приперся в дом этаким киндер-сюрпризом, она смотрела на него совершенно другими глазами. Смотрела и пыталась понять, чего же она в нем такого необыкновенного нашла в далекой юности. Ни-че-го. С возрастом Алик стал еще больше похож на приблатненого папика. А это уж точно идет вразрез с Любашиным вкусом. Это для двадцатилетних дур необразованных. Ну да! Двадцать лет назад она как раз и была двадцатилетней необразованной дурой. А сейчас она основательно может укрепиться в позиции дуры среднего возраста, если Алику удастся реализовать свой план отъема имущества. Любаша тяжело вздохнула и направилась вниз на кухню.