– Капитан Штурриш после того, как прикончил незадачливых убийц, передал записку и кое-что на словах. Стало ясно, что нам почти наверняка придется выручать батареи, которые будут заняты спасением Бруно.

– Вот уж не думал, что вам с Рейфером хватит сил и нам помочь, и свой фланг удержать.

– Нам повезло с командующим левым крылом фок Ило. Я имел некоторое представление об этом господине: столичный полковник, исполнительный и осторожный, повышен за личную преданность фок Ило. После первых же атак стало ясно, что ему велено нас сдерживать и отвлекать внимание, но решительных действий не предпринимать. Рейфер рискнул снять с позиции две трети пехоты, но за кавалерией пришлось посылать к талигойцам – своя вся была в деле. Смотрите, ваш человек хочет вас угостить.

– Мой человек? – Руппи оглянулся и увидел Штурриша. Каданец красноречиво тряс объемистой флягой, и это было кстати. – Отец Луциан, с вашего разрешения…

– Разумеется. Тебе согревающее сейчас не помешает, более того, я тоже не откажусь.

Запах можжевельника защекотал ноздри, напомнив о Добряке Юхане. Верней, о тающем в вечерней дымке береге и осознании того, что ему удалось… И теперь тоже удастся!

– Я сейчас командовал полубатареей, – поделился со «львом» Руппи, – первый раз в жизни. И у меня получилось вполне прилично, хотя сперва у орудий даже толковой прислуги не было, Алва рейтар спешил. Ничего, справились!

– Командование батареей, не морщись – полубатареей, дело, конечно важное, – согласился епископ, – но не столь впечатляющее, как конная схватка одного против троих. По полкам уже пошли рассказы вполне в духе саги о Торстене. Там и героические речи как до, так и после боя, и невиданная ловкость в обращении с оружием, и порубленные на куски враги.

– Так и знал, что примутся болтать, – Руппи глотнул второй раз и решительно закрыл флягу, – но чтоб так скоро…

– А чего ты хотел? – слегка удивился отец Луциан. – Солдаты любят и слушать байки, и рассказывать их. Даже во время сражения, а может быть – именно во время него, слухи по армии распространяются с потрясающей скоростью. Гораздо любопытней, что рефреном, как мне сказали, сегодня идет: «Невероятное дело, сам бы не поверил, но ведь это ж наш Фельсенбург».

Может господин странствующий епископ и смеялся, но на его лице это никак не проявлялось.

1 год К.В. 1-й день Зимних Скал

Барон бодро взбежал по пологому склону и, словно препоручая всадника подскочившим бергерам, стукнул копытом о подвернувшийся камень. Вспыхнула и погасла рыжая искра.

– Это есть добрая примета, – счел своим долгом уведомить дюжий капитан. – Мы скоро будем начинать побеждать!

– Проводите меня к Райнштайнеру, – предпочел не ощипывать летящую утку Жермон. – Он ведь здесь?

– Господин командующий правым флангом только что поднимался на, увы, очень невысокий верх и теперь проводит наблюдения.

– Да, после Торки местные горки кажутся недомерками.

– Это есть не горки, – возмутился капитан, – а нарытые глупым кротом кучи, однако мужество воителей делает их высокими и недоступными.

Мужества бергерам в самом деле было не занимать. К несчастью, горники, уж по бесноватости или нет, почти им не уступали и преодолели-таки обледенелые склоны.

– Влезли, твари! – фыркнул на ходу Ариго. – Чуть ли не целый батальон… Многовато!

– Это очень временно, – утешил бергер, тоже поглядывавший на соседний холм. – Нуждаются ли прибывшие вместе с вами в горячей пище?

– Пусть сами скажут, – отмахнулся Жермон, которому было не до свиты. В том, что бергеры до подхода резервов продержатся, новоявленный командующий не сомневался, а вот на себя зло брало. Ну что б было вызвать подкрепления раньше, ведь чувствовал же, что начинается! Так нет, тянул… Дотянулся!

Серо-черные, ощутившие наконец под ногами вместо льда снег и камни, пытались развить успех и еще больше оттеснить обороняющихся, чтобы тем, кто напирал снизу, было где развернуться. Бирюзовые упирались, норовя загнать китовников обратно на лед; где-то это удавалось, где-то драка продолжала ползти вверх.

Сойдясь в рукопашной, противники прекратили стрельбу, злой зимний ветер унес дым к востоку, и резня стала видна во всей своей красе даже без трубы. С потерями не считался никто, изначально сплоченные ряды перемешались, превращая схватку в кипящее серо-черно-бирюзовое варево. И такое творилось по всей гряде!

– Вы наблюдаете господина командующего правым флангом на вершине, – напомнил о себе и Райнштайнере провожатый.

– Спасибо, капитан, можете идти. Дальше я сам.

Четыре практически неподвижные фигуры, одна, с трубой, чуть впереди, и три у шеста со знаменем Бергмарк. Везет же сегодня на памятники… И с этих тоже хоть скульптуру ваяй, хоть картину пиши. Картину, пожалуй, лучше. С белесым дымом и яростным солнечным золотом.

– Ты вовремя. – Ойген, отвлекшись от наблюдения, поворачивается навстречу. – Очень скоро Ульрих-Бертольд Катершванц будет показывать, что значит быть настоящим воителем.

– На Мельниковом я это уже видел. – И упаси Создатель увидеть подобное снова! – Ты не спешишь? Горники, на мой взгляд, отнюдь не выдохлись, внизу у них еще достаточно людей, а я к тому же вызвал резервы. Сомнений в Катершванце у меня, как ты понимаешь, нет, но важно ведь и момент правильно подобрать.

– Да, это очень важно, – согласился Райнштайнер и вновь навел трубу на сражение. – Отсюда хорошо видно вдаль, но сколько духа остается у этих тварей – а я полагаю, в первых рядах бесноватые составляют большинство, – понятней вблизи. Ульрих-Бертольд там, и я разрешил ему начать атаку тогда, когда он сочтет нужным, в этом я ему полностью доверяю.

По понятным причинам мне пришлось отправить в бой половину резерва, но «медоедов Шпрехау», которыми барон командовал у Виндблуме, я придержал.

– Ну а я, как главнокомандующий, решил, что общий резерв придерживать больше не стоит. Гаузнера я отправил к Фажетти, а с тобой будет геройствовать Мениго.

– Будь уверен, я распоряжусь им как следует, – заверил Ойген и улыбнулся, то есть показал зубы. – Просто остановить этих «уларов» мы можем и своими силами, но с подобным подкреплением появится возможность перейти в наступление. Да, я должен поблагодарить тебя за свой прикрытый фланг.

– Там Хорст с вальдзейцами.

– Очень удачно. Я тебе неоднократно говорил, что Дубовый Хорст, как и любой другой, будучи употреблен на своем месте, причинит ощутимую пользу. Если полковник Ластерхавт-увер-Никш сегодня уцелеет, у тебя будут все основания представить его к ордену, однако награждать его лишь за то, что он, согласно нашему замыслу, оказался в плену, было неразумно.

– Замысел не сработал, – напомнил Ариго и, прекращая все еще неприятный разговор, отошел к краю утоптанной площадки. Смотреть на драку отсюда можно было невооруженным глазом, и Жермон смотрел.