– Монсеньор, – напомнил Сэц-Пуэн, – лекарство у меня.

– Я помню, – буркнул командующий, твердо решивший дождаться если не Алву, то возвращения Ариго. Назло ставящей свои условия боли и паршивцу-лекарю. Другой необходимости в ожидании не было, ибо сражение благополучно затихало. Первыми смолкли пушки Рёдера, из чего следовало, что либо им больше не в кого стрелять, либо батареи захвачены, но, будь так, ставка превратилась бы в растревоженный улей, шум боя приблизился, а верные адъютанты бросились бы спасать командующего. Отсутствие спасителей доказывало, что горники откатились достаточно далеко и стали для орудий недоступны. Зато вернулся лекарь и был без лишних слов отправлен к раненым.

– Сэц-Пуэн, – окликнул Эмиль, – проверь-ка завтра лекарский обоз, а то этот коновал слишком быстро здесь объявился.

– Да, Монсеньор, – заверил одноглазый капитан, который нравился Савиньяку все больше. – Мой маршал, генерал Карсфорн докладывает, что сражение на его фланге закончилось. Вести преследование силами имеющейся у него пехоты он возможным не счел, а кавалерия генерала Шарли и бригадира Придда была отозвана для иных нужд. Адъютант Карсфорна здесь и готов доложить в подробностях.

– Не нужно. – Вот и с левым флангом все прояснилось. Сражение пришлось начать с мерзости, но она себя оправдала. За такой успех можно было и дороже заплатить! И заплатили бы, только не понадобилось. Обошлись хромым полковником и мальчишкой, это даже жертвой не назовешь, ведь они сами вызвались, как и Глауберозе с монахом… Остается написать родным Герарда и жене полковника… генерала фок Дахе. Ну и матери в Старую Придду.

Скрыть контузию не выйдет, а братец из лучших побуждений такого насочиняет, что только хуже будет. Ничего, рука действует, да и сесть выйдет, надо только добраться до какой-нибудь стенки, к которой можно прислониться. Сегодня с места двигаться глупо, а завтра перевалить дела на Ариго с Райнштайнером, стребовать с коновала чего-нибудь глушащего боль, но не сонного, и засесть за письма. Мать поймет, а с Герардом еще и – нет, не выручит, тут не выручишь, но тоже напишет, у нее выйдет лучше…

Снаружи зашумело, разом заговорило несколько человек, раздался знакомый смех. Ариго! Значит, и на правом закончили, причем достойно.

– Господин маршал, – заявил прямо с порога генерал, – разрешите доложить. Фок Гетц, ничего не добившись, отступил. Все его атаки были отражены, а когда мы ввели в бой резервы, «улар» не стал упираться и приказал отходить.

– Все слышали? – фыркнул Эмиль, поворачиваясь на бок и приподнимаясь на локте. – А теперь кыш радоваться! Будет надо, позовем.

Палатка опустела, не успел еще генерал сбросить плащ и подкрутить усы. Покончив с сим важным делом, Ариго придвинул поближе складной походный стул, на который и уселся, с видимым удовольствием вытянув ноги. Набегался, счастливец.

– Есть хочешь?

– Хотел, – признался сокомандующий. – Так хотел, что напрочь объел Фажетти, ему теперь разве что «уларов» жарить.

– Бедный Марций. С чего ты решил, что горники отступили именно по приказу?

– Уж слишком слаженно и быстро они убрались, хотя до этого резались, как истинные бесноватые. Похоже, Гетц армию в узде держит крепко. Рисковать я не стал, так что провожают мерзавцев разве что алаты. Я их еще засветло по чужим тылам отправил, надеюсь, скоро вернутся.

– В любом случае их не найти. – Без команды бесноватые не уберутся, странно, что они и с командой-то убрались. – Давай подробности! Главный удар пришелся по Райнштайнеру?

– Да, и ударили всерьез. «Улары» бросили против нас двенадцать полков отборной пехоты при поддержке полусотни орудий.

– То есть ты там тоже был?

– С холма любовался, только это «был» не назовешь. Наледи себя показали просто прекрасно. Горники, пока по ним карабкались, и время потеряли, и своих тысячи две, никак не меньше.

– И все же влезли.

– Влезли, но их ждали. Бой был жесточайший, можешь мне поверить. Первую линию Ойгена им продавить так и не удалось, а когда «улары» начали выдыхаться, в дело пошли Ульрих-Бертольд с шестопером и «медоеды». Помнишь таких?

– Еще б не помнить… – Почти талигойские мундиры и белобрысые горские рожи. – О черных бергерах я лет в пять услышал и долго не мог взять в толк, с чего они не медведи, а медоеды. Спасибо, Рокэ уже в Сагранне объяснил.

– Ты что, про остолопов, захвативших гаунасскую пасеку и чуть не опоздавших к бою, не слыхал?

– Слыхал, но больше верю, что их так Алонсо назвал в честь какой-то особо злющей багряноземельской твари. Потому и мундиры черные, но Райнштайнеру мы об этом не скажем.

– Как бы то ни было, но горников завернули именно «медоеды», сбросили вниз с холмов, погнали дальше. Китовники было попытались перестроиться, но времени им не дали – бергеров поддержали гвардейцы Мениго. Я не сомневался, что бесноватые упрутся, а они стали быстро отступать, при этом еще и их батареи снялись со своих позиций.

– Гетца можно понять: неудачный штурм, алаты в тылу, – а только ли алаты? – ну и темнеть начинало… Что у Фажетти?

– Да все то же, разве что отходить горники начали еще до того, как Гаузнер пошел вперед. Самого Марция слегка зацепило, но он это считать ранением не желает. Что еще? Об общих потерях пока говорить рано, но бергеров потрепали изрядно, правда, положили они гораздо больше. Что точно известно – погиб Рёдер. Как я понял, сам вывел конные батареи вперед и слишком увлекся стрельбой. Вовремя не сменил позицию, попал под обстрел, ядро разбило пушку и, пожалуйста, осколок в грудь.

– Ты вроде его хорошо знал? – Вот ведь невезучая должность! В конце лета Вейзель, теперь вот Рёдер. Доказал, бедняга, что справляется, и тут же погиб.

– На Печальном Языке вместе были, – Ариго вздохнул, наверное, что-то вспомнилось, – но ни выпить толком не успели, ни поговорить, так что знал я только артиллериста… Ну и талигойца, само собой. Не представляю, кому писать теперь: жене, отцу, какой-нибудь родне… Да, чуть не забыл! Дубового Хорста ты мне случайно прислал? Он пришелся совершенно и к месту, и ко времени; проявил себя, кстати, превосходно…

– Кто бы сомневался. Орден давать?

– Еще бы! Заслужил честно, и Райнштайнер со мной согласен. Он сам, между прочим, тоже заслужил.

– Понял, не забуду. – И не только Хорста! – Мне еще валяться и валяться, так что армия на тебе. Будет тяжко, запряжешь еще и Райнштайнера, он у нас двужильный. Карсфорна придется забрать на место Хеллингена, но поскольку ты сейчас за старшего, проститься успеете.

– Спасибо. Раз уж я за старшего, может, ты уснешь наконец?

– Запросто! Выгоню тебя и усну, даже пойло это выпью.

– Я думал, ты его вылил.

– Хотел, уж больно лекарь поганый, но подумал и отдал Сэц-Пуэну.

– Очень болит?

– Честно? Очень. – Спина пройдет, это люди и кони не вернутся. – Но маршалам такое полезно… Особенно когда есть на кого дела свалить.