Следующие пару недель мы проводим как добрые приятели, которые почему-то спят в одной постели. Лишь постепенно до меня доходит то, как для него, такого гордого, выглядело мое поведение в то утро. Потому что прямо он, конечно, ни о чем подобном не говорит. Я замираю мышкой каждый раз, когда Савва укладывается рядом. Когда мы сталкиваемся в душе или гардеробной. Чем бы мы ни занимались, что бы ни делали, о чем бы ни говорили, я напряженно жду, что за этим последует дальше. И только через пару недель понимаю, что ничего… ничего не будет. Пока я сама того не попрошу.

Я совру, если скажу, что поначалу меня это не обрадовало. Очень даже. По факту Савва дал мне возможность наслаждаться всеми благами жизни с ним и ничего не попросил взамен. Даже того, на что имел полное право! И я наслаждалась. Я действительно наслаждалась. Нашими совместными завтраками, которые как-то очень быстро вошли в привычку. Разговорами о жизни. Неожиданно я поняла, что мой муж самый интересный собеседник из всех, с кем мне когда-либо доводилось иметь дело. Он очень умный, опытный, знающий. И смешной! Боже, какой он смешной! Глядя на его безэмоциональное лицо, никогда ведь не подумаешь, что у этого мужчины такое блестящее чувство юмора. Но когда он улыбается – это что-то! Я готова совершать любые глупости, как угодно его дразнить, лишь бы он улыбнулся. Так мне кажется, что я тоже привношу что-то лучшее в нашу жизнь. А еще я люблю с ним спорить. Например, о том, куда мне лучше поступать, и стоит ли это делать немедленно? Я, волнуясь, замечаю, что моих баллов в жизни не хватит, чтобы поступить в рекомендованный им институт на бюджет. А Савва отмахивается от этого, как от чего-то несерьезного, и говорит, что с радостью заплатит за учебу, если мне действительно хочется там учиться. А мне хочется, понимаете?! И не только потому, что это мой шанс. Я банально хочу соответствовать своему мужу. Хочу, чтобы он мной гордился. Савва столько всего мне дает, что мне кажется нечестным только брать. Я умею ценить то, что мне дается… И умею быть благодарной.

А еще, конечно, в глубине души я до сих пор хочу, чтобы Влад посмотрел на меня однажды и подумал – ч-черт, и эту женщину я потерял?! Впрочем, эти мысли я старательно от себя отгоняю. Ведь они так неправильны по отношению к Савве. Я как будто этим его предаю. Тогда как обещала быть ему верной.

Я все-таки подаю документы на заочку в рекомендованный Саввой универ. Берем выходной по случаю этого события и долго бродим по красивым узеньким улочкам, любуемся резными домами. Удивительно, я живу здесь уже пять месяцев, а до сих пор ничего не знаю ни об истории города, ни о перспективах развития. А Савва и в этом вопросе специалист. Впрочем, история, это еще ладно! Но когда мы заходим в музей, и он со знанием дела начинает рассказывать о представленных там картинах и художниках, мне не удается скрыть своего восхищения.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Ты удивительный, Савва.

– Да?

– Угу.

Я могу не любить его, но не могу им не восхищаться. Касаюсь его щеки, становлюсь на цыпочки и невинно целую. Так я бы могла поцеловать отца, если бы он у меня был. Но даже в ответ на этот невинный поцелуй глаза Комиссарова загораются.

– Ты рассказываешь мне столько всего интересного, но никогда не рассказываешь о себе, – бормочу я, чтобы скрыть охватившее меня смятение.

– Об этом ты не спрашивала.

– Правда? Очень странно… – беру его за руку. Как-то раз я пробовала переплести наши пальцы, но надолго меня не хватило, слишком неудобно, уж очень разные у нас анатомические пропорции, но вот так, когда моя ладошка утопает в его руке, мне вполне комфортно. – На самом деле мне столько всего хочется узнать.

– Прокатимся на кораблике?

– Давай, – решив, что таким образом Савва пытается спрыгнуть с темы, я разочарованно поджимаю губы.

– Касса – там. Так что ты хотела узнать?

– Все. Как ты попал в детский дом, кем были твои родители. Что случилось с твоим настоящим братом. И как так вышло, что Влад стал для тебя тем, кем стал.

– Мне уже ревновать?

– Нет. Зачем? Это бессмысленно. Я же тебе пообещала, он – в прошлом. Просто… ты же должен понимать, как это странно. Подобрать меня и…

– Не говори так! – вся теплота уходит из его глаз, и на какой-то миг они становятся колючими и совсем чужими.

– Я пытаюсь тебя понять. Ты же мой муж, Савва!

Он кивает. Покупает билеты на ближайший кораблик, отводит меня в тень, чтобы мне не напекло в голову, и после довольно долгой борьбы с собой нехотя начинает рассказ:

– Я попал в интернат, когда мне было восемь. А моему брату, Лешке, четыре. Тот возраст, когда еще есть шанс, что тебя возьмут в семью. Его взяли какие-то уроды ради пособия. Потом вернули. Потом опять взяли. Уже другие. И вернули опять. Он был сложным ребенком, Лешка. И никто не хотел с ним возиться. Так и жили. Я пытался его защитить, но ни черта у меня не вышло. За время, проведенное порознь, он от меня отвык. Его же совсем маленьким забрали. Он ничего и не помнил из нашей прошлой, до детдомовской жизни. Знал только, что я – его брат, но авторитетом я у него не пользовался. А вот уличная пацанва, это да. Ты, наверное, в курсе, как это бывает.

– Да…

– Пить Лешка начал, наверное, лет в десять. Ну, а дальше клей, дешевая наркота. Зарезали его, как собаку. Такие же обдолбанные, как он, придурки. Я не сразу узнал. Потом переживал сильно. Злился черт знает на кого. Может, на жизнь? Творил всякую херню. Чуть по той же дорожке не покатился. В этом смысле Влад меня спас. Его перевели из другого интерната. А он… Ну, ты видела. Красавчик. В то время в детских домах царили скотские порядки, нынешние не сравнятся. В общем, были там уроды, мимо которых такой сладкий мальчик не прошел. Я нашел его в туалете, без штанов. Ну, ты понимаешь… Избитого и опущенного. Окруженного глумящимися шакалами. Я ж до этого как в тумане жил, а тут как будто пелена спала. И такая злость в душе поднялась, что я в драку бросился. Крепким-то я был всегда. Рука тяжелая, и боксом занимался. Мне, конечно, тоже досталось, их-то много, но Влада отстоять получилось. После этого он ко мне и прибился. В поисках защиты, конечно, я это понимал. Поначалу психовал, что он везде за мной хвостиком бегает, а потом привык. Он вообще неплохой. Только очень поломанный.

– Я как-то услышала, как они ругались с Натальей, та орала, что ему всегда будет мало женщин, что он хочет доказать им, какой мужик. И тебе… Теперь я понимаю, о чем она говорила.

– Мне ему ничего не надо доказывать, Тая. Я его знаю как облупленного. Но если ты хочешь спросить то, о чем я думаю… Да, это его давнишняя игра. Уводить у меня баб.

– И зная это, ты все равно дружишь с ним и ведешь бизнес? – изумляюсь я.

– Там наш кораблик… – Теперь уж Савва берет меня за руку и тянет к трапу. Мостик выглядит довольно безопасно, но мой муж все равно осторожно придерживает меня за руку. Как будто боится, что я вывалюсь за борт.

– Ты не ответил мне.