– Вперед! – не задумываясь ответил тот. – Только не по прямой. Сначала на холмик справа, а с него хорошенько все осмотрим. Спешка, она сами знаете, когда нужна.

– А вдруг сейчас за домом еще кто-нибудь наблюдает? – Грише слова Грека явно не понравились. – И пока мы будем все тут осматривать, они войдут туда и получат, так сказать, право первой ночи. Обидно получится!

– А заодно всю алкашку вылакают, которая там окажется, – ухмыльнулся Гудрон. – На самом деле ты именно это хотел сказать? Сноуден, вполне возможно, в доме уже кто-то есть, и неизвестно кто. Так что вместо приглашения присоединиться можно и пулю схлопотать. Жизнь-то одна, а нам таких домишек, глядишь, и еще несколько подвернется. Георгич прав, осторожность не помешает.

Что может быть печальней заброшенного дома? Дома, в котором давно никто не живет? Который не слышит детских голосов. Звона хрусталя за праздничным столом. Сухих покашливаний старого курильщика. Скрипа супружеских кроватей по ночам. Журчания воды из кранов. Скандалов, примирений, объяснений в любви. Не чувствует запаха подгоревшего пирога. Дома, который не просыпается вместе со всеми по утрам и не ложится спать поздно вечером, когда в одном за другим окнах гаснет свет. Брошенные жильцами дома ветшают удивительно быстро.

Этот дом не выглядел заброшенным или обветшалым. Напротив, добротный дом, которому еще стоять и стоять. Полвека, а то и больше. И все же от него исходило нечто такое, что давило мне на психику. Наверное, потому, что так не бывает. Стоял он в каком-нибудь захудалом городишке и являлся его гордостью: как же, и у нас есть своя высотка! А может быть, и в областном центре, а то и вовсе в миллионнике. Или даже в столице – таких домов хватает везде. Стоял он себе, стоял и вдруг очутился здесь. Причем не просто очутился – тот, который остался в прежнем мире, стоит, как и прежде, на своем законном месте. Что-то я не слышал, чтобы на Земле дома пропадали. В отличие от людей.

Его жильцы даже не подозревают, что теперь таких домов целых два. Хотя, возможно, и больше – три, четыре, пять! Кто знает, сколько именно копий оказалось здесь? Если только у меня не онейроидный синдром и я не пациент психиатрической лечебницы. Но какими же сладкими были губы у Юли! А как страстно извивалась подо мной Элеонора! Нет, не хочу, чтобы все это произошло только в моей голове. Пусть уж будет – меня действительно угораздило сюда попасть. Как говорится, лучше быть нищим, чем идиотом.

Наблюдая за домом, мы пролежали на вершине холма не менее получаса. Вернее, наблюдали за ним Грек, Гудрон и Янис. Гриша, Слава и я держали под контролем заднюю полусферу.

Дом почему-то давил на меня. Какая-то безотчетная тревога, совсем не связанная с тем, что, возможно, в нем кто есть. И он, как выразился Гудрон, вместо приглашения поучаствовать в осмотре встретит нас выстрелами. Хотя, если вспомнить один из многих разговоров в недостроенной избушке, мое состояние могло быть совсем не связано с домом.

– Здесь все непонятно, – рассказывал Гудрон. – Случается, что в месте, в котором успел побывать множество раз, неожиданно начинаешь чувствовать себя так, что дрожь поневоле пробирает. Идем мы однажды тысячу раз хоженой дорогой недалеко от Фартового. Обычный лужок, цветочки всякие, местные пчелки летают, тутошние кузнечики в траве стрекочут, и вдруг!..

– Что вдруг?

Гудрон никогда ничего просто так не рассказывает. Его рассказ обязательно заканчивается либо важной информацией, либо практической рекомендацией, как поступать в том или ином случае.

– Начал чувствовать себя так, как будто превратился в пятилетнего малявку, который один посреди ночного леса. Такая жуть вдруг меня обуяла! Вокруг все по-прежнему: солнечный день, цветы, кузнечики. Ты – всякое видавший в жизни, обвешанный оружием мужик, которому сам черт не брат. Но стоишь, боишься шаг ступить, и колотит тебя от страха так, что зубы клацают. Причем не только у меня – так было у всех.

– И как в таких случаях спасаться?

– Жадром, им родимым, чем же еще? – взлез в разговор Гриша. – Вспомни каньон. Если он даже там помог, то в других местах и подавно.

– Откуда бы он у меня там взялся?

– Постой… так ты что, каньон без жадра прошел?! – изумился он.

Кто бы мне его подарил? Или позаимствовал на время. Купить его мне пока не на что.

– Борис, – голос Грека прозвучал укоризненно, – тебе человека доверили, и что в итоге? Почему не проследил?

– Да мне даже в голову не пришло, что у него нет! – торопливо начал оправдываться тот. – У всех ведь есть. Полный до краев или с зарядом на самом донышке, но у всех. У некоторых даже несколько. Да и как без него здесь выжить?

– Сколько он тут пробыл? Понятно, что не успел обзавестись. Хотя и моя вина присутствует: мог бы и сам проверить. Но на тебя понадеялся.

– А я ведь знал, что у Игоря жадра нет! – Слава выглядел виноватее других, вероятно вспомнив, как он сам мне его и показывал, а заодно объяснил его свойства. И произошло все это еще до того, как мы попали в каньон. – Знал, но потом из памяти как-то выпало.

– Только не надо сейчас объяснять, как это происходит на уровне физиологии головного мозга. – Гудрон и тут не смог удержаться от своих обычных шпилек.

Слава от него лишь отмахнулся.

– Игорь, как ты там без него выдержал?! Признаться, мне и жадр едва помог.

– Сам не знаю, – честно ответил я, подумав, что слова Грека о какой-то то там схеме и подразумевали использовать жадр.

Но как же мне хотелось в каньоне вонзить нож Славе в спину! Или даже выстрелить в голову. Казалось, он так противно пыхтит! А это пятно на верхнем клапане его рюкзака? Уже потом я специально рассматривал рюкзак и все не мог понять: почему оно вызывало такую ненависть к Славе?! Обычное пятно от сажи. На моем рюкзаке таких пятен еще больше.

– Ладно, как бы там ни было, хорошо все то, что хорошо кончается, – примирительно сказал Янис. – Держи, Теоретик! – Он протянул мне на открытой ладони жадр. – Только пользуйся экономно, в нем не так много осталось. Но на пару раз точно хватит, а там, глядишь, и до места доберемся. И вот еще что. Держи его всегда под рукой: в любой момент может понадобиться. Как аптечка. И даже с большой долей вероятности.

– Я однажды подобное место бухой в хлам проходил, – окунулся в воспоминания Гриша. – Жадр, зараза, при переправе через речку выпал, запасного ни у кого не нашлось, а пройти нам ну в край надо было! – Он чиркнул по горлу ногтем большого пальца. – В общем, влили в меня две фляжки спиртного и практически все время на руках несли. Честно, толком ничего не помню.

Гудрон не утерпел и тут:

– Поди, специально его выкинул. Чтобы в тебя две фляжки влили.

– Что я, дурак?! Там, можно сказать, вопрос жизни и смерти решался! Причем не нашей собственной. – Гриша сделал вид, что серьезно обиделся. А может, его обида была вовсе не наигранной.