— У тебя есть машина, — сказал Дэвид.

— Мы у черта на куличках, — пожаловался Мэл. — Не позволяй ему вот так вышвырнуть меня на мороз. Меня же съедят долбаные медведи или кто другой.

— Сомневаюсь, что здесь водятся медведи, — сказала я.

— Хватить нести чушь, Мэл, — сказал Дэвид. — И убери голову с ноги моей жены.

С рычанием Мэл выпрямился.

— Твоя жена — мой друг. Она не позволит тебе так поступить со мной!

— Вот как? — Дэвид посмотрел на меня, и его лицо вытянулось. — Черт, детка. Нет. Ты не купишься на это дерьмо. Это всего на одну ночь.

Я поморщилась.

— Может быть, мы поднимемся в нашу комнату. Или он мог бы просто остаться внизу… как-то так.

Дэвид поворошил руками волосы. На его щеке синяк, надо будет поцеловать это место. Он смотрел на своего друга, и его лоб сморщился как у Джеймса Дина.

— Господи. Перестань корчить эту жалкую рожу. Имей хоть капельку достоинства.

Он влепил Мэлу подзатыльник, отчего его длинные светлые волосы упали ему на лицо. Мэл отскочил назад, чтобы ему еще не прилетело.

— Хорошо, я останусь внизу. Я даже съем твою дерьмовую пиццу с брокколи.

— Дэвид, — я схватила его за футболку и притянула к себе.

И он вернулся, бросив погоню за Мэл.

— Это должно быть наше время, — сказал он.

— Знаю. Так и будет.

— Ехху! — кричал Мэл, убегая вперед. — Я буду внизу. Позовите, когда ужин будет готов.

— У него по девушке в каждом городе, — сказал Дэвид, хмуро глядя ему вслед. — Он точно бы не спал в машине. Тебя просто разыграли.

— Может быть… Но я бы беспокоилась. — Я заправила его темные волосы за уши, затем провела руками вниз по его шее, притягивая его ближе. В ушах у него были маленькие серебряные серьги. Череп, крест и суперкрошечный мерцающий бриллиант. Он зажал мочку уха между большим и указательным пальцами, загораживая мне обзор.

— Что-то не так? — он спросил.

— Просто рассматривала твои серьги. Они что-то значат для тебя?

— Не-а, — он быстро чмокнул меня в щеку. — Почему ты грустила? — Он взял горсть грибов и начал добавлять их на пиццу. — Вот опять загрустила.

Вот дерьмо. Я поболтала ногами, прокручивая в голове все возможные отговорки. Понятия не имею, как он отреагирует на то, что я знаю о том, что мне рассказала Лорен. Что бы он подумал, если я спрошу обо всем?

Не хотелось ссориться. Но и ложь — это тоже плохой путь. Утаивание — это тоже ложь, хотя и не такая явна, и это имеет значение. Прекрасно знаю.

— Я сегодня разговаривала со своей подругой Лорен.

— Ммм.

Я просунула руки между колен и крепко сжала их, оттягивая момент.

— Она большая фанатка твоей группы.

— Да, ты говорила. — Он мне улыбнулся. — Мне можно с ней познакомиться или она под запретом, как твой отец?

— Можешь познакомиться с моим отцом, если хочешь.

— Хочу. Мы скоро съездим в Майами, и я познакомлю тебя со своим, хорошо?

— Было бы здорово. — Я сделала глубокий вдох и выдохнула. — Дэвид, Лорен рассказала мне кое-что. И я не хочу хранить от тебя секреты. Но я не знаю, насколько тебе понравятся некоторые факты, которые она мне рассказала.

Он повернулся ко мне, прищурившись.

— Факты?

— Про тебя.

— Ага, понял. — Он взял две пригоршни тертого сыра и стал посыпать им пиццу. — Значит, ты сама не искала меня в Википедии или еще где?

— Нет, — сказала я, ужаснувшись этой мысли.

Он хмыкнул.

— Да нет ничего такого. Что ты хочешь знать, Эв?

Я не знала, что сказать. Поэтому я взяла свою содовую и выпила примерно половину одним глотком. Не помогло — это была плохая идея. У меня закружилась голова, пузырьки ударили в нос.

— Продолжай. Спрашивай меня что угодно, — сказал он. Это ему не нравилось. Я поняла это по тому, что его брови сильно напряглись и почти слились в одну. Ни разу не встречала никого с таким же выразительным лицом, как у Дэвида. Или, может быть, он просто полностью меня очаровал.

— Ладно. Какой твой любимый цвет?

Он фыркнул.

— Ну это не то, что тебе рассказывала твоя подруга.

— Ты сказал, что я могу спрашивать все, что захочу… Так вот я хочу знать, какой твой любимый цвет.

— Черный. И я в курсе, что на самом деле это не цвет. Да, я пропустил много уроков, но в тот день я был в школе, — он провел языком за щекой. — А твой?

— Синий. — Я наблюдала, как он открыл гигантскую дверцу духовки. Противень для пиццы с грохотом ударился о решетку. — Какая твоя любимая песня?

— Ты решила пройтись по основам, да?

— Мы женаты. Подумала, что это было бы здорово. Мы вроде как пропустили стадию, на которой узнаем друг друга получше.

— Ладно. — Уголок его рта приподнялся, и он бросил на меня взгляд, по которому я поняла: он решил подыграть мне, мы теперь вместе избегаем неудобных тем. Эта чуть заметная улыбка приободрила меня.

— У меня много любимой музыки, — сказал он. — Но самая-самаяFour SticksотLed Zeppelin— это самый топчик. А твоя — Need You Nowу Леди Антебеллум в исполнении подражателя Элвиса. К сожалению…

— Да ладно тебе, я была не в здравом рассудке. Так нечестно.

— Но это правда.

— Может быть… — Как же до сих пор жалко, что не помню этого. — Любимая книга?

— Мне нравятся графические романы. Такие вещи, какHellblazer, Preacher.

Я отглотнула еще содовой, пытаясь придумать гениальный вопрос. Но в моей голове сплошные банальности… Не умею ходить на свидания. Наверное, даже хорошо, что мы пропустили эту часть.

— Погоди, — сказал он. — А твоя?

— «Джейн Эйр». А любимый фильм?

— «Зловещие мертвецы 2». Твой?

— «Переступить черту».

— Там про «Человека в черном»? Ничего так. Теперь ясно, — он хлопнул в ладоши и потер их. — Моя очередь. Расскажи мне что-нибудь ужасное. Что-то такое, о чем ты не рассказывала ни одной живой душе.

— О, хороший вопрос.

Страшный, но хороший. Почему я не смогла додуматься до такого?

Он ухмыльнулся поверх горлышка бутылки пива, очень довольный собой.

— Сейчас подумаю…

— Есть ограничение по времени.

Я скорчила ему рожу.

— Нет никакого ограничения по времени.

— А вот и есть, — сказал он. — Потому что не надо мне тут выдумать что-то специально. Давай рассказывай самое худшее, что первое придет в голову, о чем ты не хочешь, чтобы кто-то когда-либо узнал. Так будет честно.