– Да, – не очень уверенно протянула Ира. – А какие у вас вопросы ко мне, Максим Юрьевич?

– Можно просто Максим. Видите ли, Ирочка, у нас появились новые факты по инциденту, который произошел на перегоне Красное – Ожидов. Это было в июле, когда опрокинулись пятнадцать цистерн товарного поезда «Аса – Оклеса» и вспыхнул пожар. Помните?

– Да, конечно, помню. Они везли в емкостях желтый фосфор. Серьезная была катастрофа. Даже людей из близлежащих сел эвакуировали. На погашение было тогда отправлено три поезда. А потом говорили, что ближе, чем на двести метров, к этому опасному веществу подходить нельзя. Люди, конечно, тогда этого не знали и пострадали.

– Так вот, правительственные органы и правительственная комиссия отрабатывала три версии инцидента. Причиной катастрофы могли послужить состояние путей, неисправность подвижного состава или нарушение правил перевозки.

Максим замолчал и выжидающе смотрел на проводницу.

– Ну? И что было на самом деле?

– А кто же нам правду скажет? У нас появилась еще одна версия, но пока это секрет. Я не имею права его разглашать. Вот поэтому я здесь, мы ведем свое специальное расследование. Если вы мне поможете, я буду вам очень признателен. И не только я, – многозначительно произнес Максим.

– Конечно, помогу, – с готовностью ответила Ира. – Только что же мы с вами стоим в коридоре? Давайте к нам в купе, сейчас и поужинаем вместе.

– Ирочка, я счастлив, что не ошибся в выборе собеседника. В моем, то есть в шестом вагоне такие несимпатичные проводницы. У меня даже не появилось желания с ними разговаривать. Можно, я у вас останусь? Я вам не буду мешать. У меня, кроме этого задания, появилась возможность написать и о работниках железной дороги, об их проблемах, нуждах, о специфике вашей профессии. Кто, как не вы сами, может рассказать об этом.

– Ну, конечно, оставайтесь. Только я должна сообщить начальнику поезда. А он такой любопытный и тщеславный, сразу прибежит и захочет лично с вами познакомиться.

– Да пусть прибегает, я схожу в вагон-ресторан за бутылочкой. Если вы не возражаете. Иногда это очень способствует откровенной беседе.

– Не нужно никуда ходить. У нас всё есть. И коньяк, и водка. Вы что пьете?

– Я пью водку. А в ресторан все-таки схожу – за шоколадом.

– Есть у нас и шоколад. Не ходите, Максим.

– Я смотрю, у вас, как в Греции, всё есть.

– Ну, не всё. В основном, то, что пользуется спросом у пассажиров. А спрос, как известно, рождает предложение. Нам нужно как-то выживать, на одну зарплату не протянешь, – посетовала Ира. – Вот и пассажиров без билетов иногда берем, на свой страх и риск, – кивнула она в сторону пожилой женщины. – Бабка такая жалкая! Мотается туда-сюда со своим хрусталем. И когда она спит, не знаю. Уже вторую неделю с нами ездит.

– Баба Нина, – обратилась проводница к женщине. – Иди в первое купе, ложись, отдыхай. Больше никого подсаживать не будем. Некуда. У нас гость сегодня.

Баба Нина закряхтела по-старчески, вставая и с трудом распрямляя усталую, больную спину.

– Ох, грехи наши тяжкие!

Нагнулась под стол, вытянула свою потрёпанную сумку и грязные растоптанные сапоги.

– Гость – это хорошо. Гостям я завсегда рада. Еще недельку с вами покатаюсь, и у меня будет что поставить на новогодний стол для гостей. Ох, как я люблю Новый год! И всем своим внучатам подарки люблю дарить. Они меня тоже любят, особенно раз в году, когда я открываю свой кошелек и денежки всем раздаю. Да ради этого одного дня я готова месяц не спать в своей теплой постели. Я потом весь год вспоминаю, как они меня целовали-обнимали, слова хорошие своей бабушке говорили. Все мои подружки-старушки кукуют одни в новогоднюю ночь, а у меня полная хата гостей. И так всегда будет, пока я жива! – с гордостью сказала баба Нина и вышла, покряхтывая, одной рукой держась за больную поясницу, второй волоча по полу сумку.

Ира переложила все пакеты и ящики с нижней полки на верхнюю.

– Вот и этим приходится заниматься, – прокомментировала она свои действия. – Тоже какая-никакая копеечка. Людям удобно – и нам хорошо. Каждая посылка денег стоит. Маленькие – пять – десять гривен. Большие – чуть больше. Так и выживаем, – то ли оправдываясь, то ли просто поддерживая разговор, сказала она и взяла в руки Оксанину коробку.

Бегло взглянув на адрес, отправила вслед за остальными на верхнюю полку.

– А когда приходят за посылкой, вы паспорт требуете, как на почте, или так отдаете? – поинтересовался Максим.

– Когда как. Если что-то важное в посылке, люди сами подписывают: «По предъявлении паспорта». Если такой подписи нет, достаточно сказать свою фамилию и телефон, мы сверяем и отдаем. Всё просто.

– Действительно, просто. А не боитесь, что террористы могут вам бомбу таким образом подложить?

– Нет, не боимся, – рассмеялась Ира. – Правда, иногда бывают подозрительные посылки, и весь рейс сидишь, как на вулкане. Но это редко.

– А что значит «подозрительные»? – спросил Максим.

Ира не мгновение задумалась.

– Я даже не знаю, как вам объяснить. Понимаете, сами посылки обычные, а вот люди, которые приносят их, иногда не вызывают… доверия, что ли. И начинаешь задумываться: что же в посылке лежит? И чем это может быть опасно лично для тебя? Я ясно выражаюсь?

– Ирочка! Вы выражаетесь предельно ясно. Я просто удивляюсь, как вы с такой правильной речью, с такой внешностью и интеллектом работаете здесь. Простите меня за прямолинейность.

– Да, мне часто приходится слышать это в свой адрес, и даже обидно иногда становится. Почему люди считают железную дорогу таким уж плохим местом? А речь у меня такая от мамы. Она учитель русского языка и литературы. Я после школы окончила строительный техникум, просидела год в одной строительной конторе с бумажками. Зарплата – махонькая! Потом замуж неудачно выскочила, сына родила, Павлика. Развелась. Сына надо одевать, кормить. Одной тяжело, вот и оказалась здесь, на железке. Мне нравится работать среди людей. Иногда такие, знаете, персонажи встречаются – надолго в памяти остаются. Опять же, где я столько сейчас заработаю со своей специальностью? Да нигде.

– А сын с мамой, когда вы на работе?

– Да, с мамой. Я деньги в дом приношу, мама внуком занимается и собакой. У нас всё отрегулировано, – улыбнулась Ира.

– А какой породы собака? – поинтересовался Максим.

– Бульдог. Дорой нашу девочку зовут. Умница невероятная, такая ласковая. Мы все её очень любим.

– Говорят, собаки похожи на своих хозяев. Наверное, у вас в семье теплые отношения, вот и собака ласковая.

– Да, вы правы. Мы все друг друга любим и жалеем. Иногда я думаю, что Павел вырастет совсем как девочка. Воспитывается без мужчины. Вокруг только женщины, а это накладывает свой отпечаток.