Очнулась Кати, когда услышала громкий всплеск – что-то упало в воду. В то же мгновение Кати обнаружила, что сидит на корточках и прислушивается. Тело среагировало быстрее, чем Кати успела понять, что случилось. А Лес вдруг оказался полон звуков. За дыханием ветра в древесных кронах Кати услышала птичьи голоса, услышала, как хрустнула ветка под лапой какого-то зверя, услышала, как в отдалении заворчал барсук… Снова всплеск. На противоположном берегу, выше по течению.

Кати сидела не шелохнувшись. Но затем, собрав остатки смелости, она поднялась и на цыпочках двинулась вдоль берега. Шагов через тридцать река изгибалась, и как раз в этом месте через нее был перекинут мостик – если это слово применимо к поваленному, наполовину утопленному стволу дерева. Скорее всего, оно упало само по себе, или бобры постарались, но потом кто-то обтесал сучья, и на коре остались глубокие зарубки.

На середине ствола, расставив коленки точно лягушка, сидела девочка с угольно-черными волосами. Такими длинными, что они полностью скрывали ее лицо, а концы их колыхались в воде. Сердце у Кати дрогнуло.

– Ива? Ива!!!

Кати прекрасно видела, что эта девочка не может быть Ивой – у той волосы были короче, хотя и такие же черные. Но ей слишком этого хотелось, и имя само сорвалось с губ. Девочка тут же подняла голову и уставилась на Кати одним глазом – длинные волосы полностью скрывали левую половину лица. Так они и застыли на несколько долгих мгновений, разглядывая друг друга.

Девочка – Кати продолжала использовать это слово, хотя сразу поняла, что это существо даже не человек, – была без одежды. Бледная кожа цвета рыбьего брюха влажно поблескивала, а в руке девочка держала форель с оторванной головой. Не иначе как ныряла за рыбой в реку, подобно выдре.

Девочка сутулилась, и от этого позвонки на загривке сильно выпирали. Она вообще оказалась страшно худой: ребра торчали, живот ввалился, колени и локти выглядели распухшими. Впервые в жизни Кати по-настоящему поняла, что означает выражение «кожа да кости». Кати оторвала ее от трапезы: губы и подбородок почернели от рыбьей крови. Таким же черным оказался и ее глаз – без белков и радужки, сгусток влажной темноты в глазнице. Словно глаз слепца, но при этом Кати почувствовала ее взгляд. Рот странной девочки скривился, и Кати увидела мелкие острые зубы. Много зубов, гораздо больше, чем полагается человеку.

Кати стало дурно; новый страх забурлил в животе – еще чуть-чуть и выплеснется криком. Она нутром чувствовала исходившую от этого существа опасность. Кати попятилась. Что делать? Бежать? Но она была слишком вымотана и сомневалась, что у нее хватит на это сил. Как и на то, чтобы защитить себя, если это существо вздумает на нее напасть.

Девочка на мосту напряглась, как перед прыжком. Рыбина выпала из длинных пальцев и закружилась кверху брюхом в темно-охристой воде.

– Кос-сточки…

И в тот же момент что-то стукнуло о черное бревно моста. В том самом месте, где секунду назад сидело жуткое существо. Все произошло так быстро, что Кати не сообразила, что случилось, и ошалело вытаращилась на длинную стрелу с пестрым оперением. Стрелу, предназначавшуюся для девочки на мосту… Но каким-то немыслимым образом той удалось увернуться. Кати лишь успела заметить, как скользнуло под водой длинное белое тело и исчезло. Мгновение, другое, но девочка не выплыла – ни ниже по течению, ни на другом берегу.

– Ушла! – прозвучал раздосадованный голос.

Кати обернулась. За спиной, всего в пяти шагах, стояла Ива: лицо напряжено, губы поджаты, тонкая жилка дрожит на шее, а в руках – натянутый лук. Очень медленно она опустила оружие, но стрелу с тетивы не убрала.

– Ты что здесь делаешь? – спросила она.

У Кати все закружилось перед глазами. Она не обрадовалась этой встрече, радость – неправильное слово. Чувство было такое, словно она падала в бездонную пропасть, а в самый последний момент кто-то поймал ее за руку.

– Ива… – выдохнула она, упала на колени и расплакалась.

– Ну же, ну… Упокойся…

Ива, смущенная и растерянная, гладила Кати по спине. А та, уткнувшись лицом ей в грудь, рыдала навзрыд. Ее колотила дрожь, и немудрено, учитывая, как легко она была одета и во что превратилась ее одежда. Впрочем, Ива подозревала, что дрожит Кати не от холода. До сих пор Ива и словом не обмолвилась про рожки на голове у подруги, хотя заметила их сразу.

– Как ты меня нашла? – наконец спросила Кати, отстраняясь, но продолжая цепляться за нее двумя руками.

– По следам. – Ива пожала плечами. – Это было несложно – ты ломилась через лес, как лось… Ой… Прости, я не хотела тебя обидеть.

Но было поздно – по опухшим щекам девочки вновь покатились слезы.

– Я не лось! – Кати зашмыгала носом.

– Нет, я просто…

– У меня рога, – сказала Кати, неожиданно серьезным и спокойным голосом. – Ты их видишь?

Ива выдержала короткую паузу.

– Да, – кивнула она. Какой смысл обманывать? Рога от этого не исчезнут.

– Почему? – простонала Кати. И прежде чем Ива успела хоть что-либо сказать, продолжила: – Это потому, что я танцевала, да?

– Наверное. Я не знаю… Роза говорила, что это не наш танец. Может быть, олени тебя прокляли? А может быть, благословили. Решили, что ты достойна быть одной из них.

Кати уставилась на нее во все глаза и вдруг заорала, срываясь на визг:

– Но я не хочу!!! Я не хочу быть чертовым Бемби! Я… Я ненавижу Бемби!

Ива захлопала ресницами, не понимая, о чем она говорит. А Кати не унималась:

– Это ты! Ты виновата! Это из-за тебя, я… – Изо всех сил она ударила Иву кулаком в грудь. Но тут же лицо ее переменилось, и она запричитала: – Прости, прости, прости! Я не хотела, я просто…

– Все хорошо. – Ива осторожно погладила ее по спине.

– Я хочу домой, – всхлипнула Кати. – К маме и папе.

– Давай я проведу тебя, – сказала Ива. – Здесь недалеко, на самом деле.

На эти слова Кати отпрянула:

– Нет! Нельзя!

– Почему? – искренне удивилась Ива.

– Ты не понимаешь? Я не могу вернуться, когда у меня эти… эти…

Она дотронулась до рожек на макушке и отдернула руку. Лицо ее перекосило, и ямочки на щеках совсем пропали.

– Я больше не человек. Я не могу вернуться к людям…

– Глупости. – Ива тряхнула челкой. – Ты была человеком и человеком осталась. Подумаешь – рога! Что с того? У меня есть друг, у которого тоже есть рога…

– Нет, нет, нет, – Кати замотала головой. – Я урод, чудовище… На меня все будут показывать пальцем, обзывать. Маме будет стыдно брать меня за руку. У нас в школе был мальчик с волосатой родинкой на носу…

Она замолчала, и Ива так и не узнала, чем же ужасна родинка на носу. Поджав губы, Ива думала примерно с минуту.