Но ей-то хотелось танцевать! И не с другими жильцами – ее тянуло к костру. Туда где плясали вожак, и Тцибул, и Матушка… Она нутром чуяла, что именно там и творится настоящее волшебство. Там танцуют настоящий Танец Осени. Там, где один из людей-оленей упал на бок и забился в корчах, изображая собственную смерть. Там, где олениха с обломанным рогом выгибалась дугой, лежа на спине, и выла будто от дикой боли… В этих плясках было что-то запретное, не зря же Повариха сказала, что это не их Танец. Что-то такое, из-за чего у Ивы защемило сердце, а внизу живота образовалась странная сосущая пустота. Ива стояла, припрыгивая, пританцовывая, пыталась изгибаться и двигать руками, как Матушка, но в то же время оставалась на месте, не решаясь присоединиться к общему танцу. Она повернулась к Кати, чтобы что-то спросить, и с удивлением обнаружила, что девочки нет рядом.

На долю секунды Иву охватила паника: куда она могла подеваться? Не случилось ли с ней чего? Но тут же Ива поняла, что Кати просто не стала ее ждать. Она уже танцевала. «Кровь осени», разливаясь по венам, заставляла ее тело двигаться, отзываясь на музыку, звучащую в голове. Кружась и выкидывая коленца, Кати приближалась к костру.

– Стой… – хотелось крикнуть Иве, но с губ сорвался лишь тихий шепот. Да и как она могла удержать ее, если ей и самой хотелось быть там, среди танцующих и извивающихся тел? Разница между ними заключалась лишь в том, что Ива нутром чувствовала, что ей там не место, а Кати этого не понимала. Для нее все это было лишь сном, сказкой, в которую ей посчастливилось попасть…

Присматривай за своей подружкой. Как бы она не натворила глупостей.

Кати удалялась все дальше и дальше. Ива уже почти не различала ее лица, видела только дергающийся темный силуэт. Совсем крошечный на фоне высоких людей-оленей. Она пыталась танцевать свои ирландские танцы, но, честно говоря, ее пляска выглядела жутковато. Кати приставила к голове две обломанные ветки, в свете костра удивительным образом похожие на оленьи рога. Пышные кудри разметались по спине, длинная юбка путалась в ногах. Девочка спотыкалась через шаг, напоминая Иве раненую птицу, пытающуюся взлететь. В таком виде Кати и присоединилась к Танцу Осени.

Ее появление не осталось незамеченным. Тут же рядом оказался один из людей-оленей – юноша с лицом, наискось рассеченным жутким шрамом. Он присел перед девочкой на корточки, видимо, чтобы сравняться с ней в росте. Опираясь ладонями о землю, он двинулся по кругу, пока Кати скакала и пыталась изобразить нечто несусветное. Несколько раз он пытался ее схватить – протягивал руку, но тут же одергивал ее назад. Кати, решив, видимо, что это какая-то игра, расхохоталась. И в тот же момент темная тень налетела на нее сзади и толкнула в спину с такой силой, что девочку подбросило в воздух. Она взлетела, размахивая руками и ногами, точно тряпичная кукла, и упала на живот. Да так и осталась лежать на земле, не в силах пошевелиться.

Черный силуэт метнулся к поверженной девочке. Это оказалась одна из женщин-оленей – совсем молоденькая, но с лицом, настолько перекошенным яростью и злобой, что Иве стало страшно. Она вдруг со всей отчетливостью поняла, что сейчас случится. Юная олениха не пощадит Кати – Тцибул говорил, что его жены ревнивы, и, видимо, это касалось всех женщин племени. Ни одна из них не станет терпеть соперницу, пусть даже это всего лишь маленькая девочка, которая и соперницей быть не может. Если олениха не проткнет Кати рогами, так затопчет или задушит.

Кати приподнялась на руках, оглядываясь по сторонам и явно не понимая, что случилось. Такая растерянная и беспомощная… Ива бросилась к ней и встала между девочкой и оленихой.

– Не смей к ней приближаться! – крикнула она, сжимая кулаки.

Олениха смотрела на нее пустым взором. Глаза ее покраснели от полопавшихся сосудов, с уголка рта свисала пенистая капля вязкой слюны. Затем, опустив голову так, что острия рогов оказались направленными на Иву, она зашипела.

– Не смей к ней приближаться, – процедила Ива сквозь зубы. Конечно, ей было страшно, но она не могла себе позволить отступить даже на полшага. Она привела сюда Кати, а значит, она за нее в ответе.

Девушка-олениха затрясла головой, хлопья слюны полетели во все стороны. Она тоже не собиралась отступать и принимала брошенный вызов. Ива напряглась, готовая отпрыгнуть в сторону, когда девушка на нее бросится. А потом, если удастся, увернуться от острых рогов…

Две белоснежные ладони с длинными пальцами опустились на плечи оленихе. Матушка! Она же все время была рядом, и она не могла допустить того, чтобы с Ивой случилось что-то плохое. Склонившись к оленихе, Матушка что-то шепнула ей на ухо, и девушка тут же обмякла. Злое лицо вмиг стало спокойным и мирным; девушка улыбнулась Иве. Затем ноги ее подкосились, и она опустилась на землю, рядом с Кати. С наслаждением зевнув, она свернулась калачиком и закрыла глаза.

На долгое мгновение взгляд Матушки задержался на Иве. Но она ничего не сказала, а бездонные черные глаза ничего не выражали. Едва заметно кивнув дочери, Матушка Ночи снова закружилась в танце.

За спиной у Ивы, словно материализовавшись из воздуха, появилась Роза.

– Ну все, – сурово сказала Повариха. – Натворили вы тут делов. Так и знала, что этим все кончится!

– Но мы же… – попыталась возразить Ива. Повариха отвесила ей подзатыльник. Ива едва устояла на ногах.

– Я же говорила, что это не ваш Танец? Говорила? И какого лешего вы в него полезли? Все, хватит. Марш отсюда. Если увижу, что вы тут скачете, головы поотрываю!

Ива помогла Кати подняться и повела девочку к столам, где пировали жильцы и люди-олени. Она злилась, что ей самой не удалось потанцевать, но спорить с Поварихой себе дороже. Кати все это время глупо улыбалась, хотя Ива и не поняла, чему именно.

А Матушка продолжала танцевать. Даже когда вожак оленьего племени, обессилев, рухнул к ее ногам, она все еще кружилась в свете гаснувшего костра.

Кати Макабреску проснулась на рассвете, когда за окном фургона затрещала какая-то птица. Кати этого не знала, но это был дрозд-рябинник. Утреннее солнце осторожно пробралось в щель между занавесками и косой полосой разрезало стену напротив окна. Солнечные зайчики танцевали на полу и на одеяле, щекотали Кати под носом.

– Мне приснился странный сон, – сказала она, потягиваясь. Скомкала ногами одеяло и сбросила на пол. – Я танцевала с оленями! Представляете? Но это были не совсем олени. А еще там была девочка…

Кати замолчала. Неужели и вправду сон? Он был такой яркий, такой живой, будто и не сон вовсе. Раньше она забывала сны почти сразу же, стоило открыть глаза. Но сейчас она помнила все в мельчайших подробностях: и Иву, странную девочку из леса, и дом, полный чудовищ, привидений и удивительных созданий, а главное – Танец, который Кати танцевала при свете костра.

События прошедшей ночи казались слишком нереальными, голова отказывалась верить, что все это случилось на самом деле. Кати попала в сказку, а потом… Как эта сказка закончилась? Кати помнила Танец, но что случилось после? Каким образом она очутилась в доме-фургоне? Обратной дороги она, хоть убей, не помнила.