Журналист газеты «Тоё» Накао Ёхэй.

— Извините, что оторвал вас от дел…

Уэмуре казалось, что автор такой сенсации должен пребывать в веселом расположении духа, но сидевший перед ним Накао выглядел мрачно и даже как-то испуганно. Взгляд у него бегал по сторонам.

Уэмура догадался, в чем дело. В реакции, которую продемонстрировали сегодня утром все вышедшие издания. В офисе он пробежал их глазами, но ни одна не опубликовала какую-либо дополнительную информацию о деле Кадзи. Когда-то знакомый журналист рассказал ему, что сенсация впервые становится сенсацией после того, как другие издания напишут об этом. Таким образом, получается, что из статьи Накао, проигнорированной остальными изданиями, сенсации не вышло.

В общем, ничего не оставалось, как спросить:

— Другие газеты ничего не написали, не так ли?

Накао злобно посмотрел на Уэмуру.

— Другие газеты не смогли проверить информацию. Время от времени такое случается, если новость серьезная.

Уэмура понимающе кивнул.

Похоже, это действительно так. Разумеется, другие журналисты выясняли у полиции и прокуратуры, правда ли то, о чем написала «Тоё». Оба органа расследования в один голос упорно отрицали это. Подумав, что оно к лучшему, журналисты решили молчать. Если окажется, что информация в статье «Тоё» ложная, то она так и повиснет в воздухе, и в таком случае они избегут ответственности.

Сенсация Накао по-любому велика. Однако… Уэмура был также уверен в том, что тот находится в затруднительном положении.

— Я могу сказать с уверенностью: все, что написано в статье, — правда. Со временем я докажу это.

Уэмура чувствовал отчаяние своего собеседника. Он видел, как расстроился Накао, услышав, что придется опять доказывать, что грандиозная новость, которую он сообщил всей стране, правдива.

Все будет нормально. Он не ошибся. Именно это Уэмура хотел сказать Накао.

«Соитиро-сан ездил в Синдзюку, да…» Так невольно проговорилась Симамура Ясуко, и эти ее слова подтверждают факт поездки Кадзи в Токио. Полиция и прокуратура вряд ли когда-нибудь признают и подделку протокола, и тайную сделку. Но если Кадзи изменит показания, все развалится. Это единственный способ доказать, что статья в «Тоё» — правда.

Это было и личной целью Уэмуры. Как адвокат он заставит задержанного сказать правду и разоблачит неслыханную ложь полиции и прокуратуры, которые, вступив в сговор, одурачили общественность.

Наверняка Кадзи, выполняя свой долг перед полицейским управлением, которому давно служил, согласился дать ложные показания. А полицейское управление, будучи уверенным в его преданности, даже и не думает о том, что он может изменить показания. Но Уэмура владеет информацией, о которой не знают ни те, кто занимается расследованием, ни средства массовой информации. К тому же у него есть стратегия. Опыт, который он получил во времена Роппонги, полные денег и соблазнов, научил его искусству находить слабое место, а затем атаковать.

Шансы на победу равные. Так оценил Уэмура.

— Прежде всего нужно, чтобы инспектор Кадзи рассказал правду.

В ответ на эти слова Накао несколько раз кивнул.

— Действительно, очень досадно… Ведь у нас, как бы нам ни хотелось, нет возможности встретиться с задержанными, которые сидят в изоляторе.

В такой завуалированной форме он выразил свои надежды на Уэмуру.

— Вы же тоже придете на встречу во второй половине дня?

— Конечно. Думаю, все соберутся. В глубине души все наверняка взволнованы…

— Тогда до встречи.

Уэмура взял счет и поднялся.

— Нет-нет… — Накао резко выхватил у него счет.

Адвокат невольно произнес:

— Я уверен, что ваш материал будет перепечатан завтра в утренних выпусках всех изданий.

Журналист не мигая посмотрел на него — и, как будто сдаваясь, глубоко склонил голову.

Ветер прекратился, и дождь тоже лишь моросил.

У него было такое чувство, что он ворвался во вражеский лагерь. В 12.45 Уэмура вошел в здание центрального управления полиции. По лестнице поднялся на третий этаж и открыл дверь уголовного отдела. Двадцать следователей, видимо, уже готовых к его приходу, все как один злобно посмотрели на него. Среди них были также несколько человек в костюмах, которые явно не принадлежали к касте следователей. Скорее всего, люди из административного департамента, из-за кулис контролирующие дело Кадзи…

До места, где сидел начальник отдела Коминэ, было всего каких-нибудь десять метров, но Уэмуре это расстояние показалось значительно больше.

— Вот, пожалуйста.

Слегка поклонившись, он вытащил бланк, на котором были указаны назначенный день и время. Сегодня утром Уэмура получил его из прокуратуры по факсу. Взглянув на подпись Сасэ Морио, Коминэ молча поднялся.

Уэмура шел по тусклому коридору, глядя в спину начальника департамента, не скрывавшего свое раздражение. Впереди возникла светло-коричневая железная дверь — вход в следственный изолятор. Коминэ нажал на кнопку рядом с дверью; спустя некоторое время дверь открылась, и появилось бледное напряженное лицо тюремного надзирателя.

Сразу же слева от входа располагалась комната для свиданий.

Уэмура опустился на складной стул. Посмотрел на часы. 12.55. С другой стороны перегородки, сделанной из твердого пластика, к стене был приставлен раскладной стул, предназначенный для задержанного.

Уэмура решил, что будет настаивать на том, что доверителем является Симамура Ясуко. Кадзи — бывший полицейский, поэтому, возможно, заметит, что у его свояченицы нет права назначать адвоката, но если он услышит, что доверитель — его дед, которого он ни разу не видел, то, несомненно, тут же уволит Уэмуру. Или же просто откажется, сказав, что адвокат ему не нужен…

Час дня. Уэмура напрягся, но дверь по ту сторону оставалась закрытой. Прошла одна минута. Две… Три… Уэмура встал. Было очевидно, что начало намеренно откладывается. Продолжительность свидания — всего 15 минут. Полиция пытается еще больше сократить его. Он уже собрался звать надзирателя…

В этот момент дверь, через которую входят подозреваемые, открылась.

Уэмура невольно затаил дыхание. На него смотрели совершенно ясные глаза. На фотографии в газете разглядеть это было невозможно, но глаза были зеркалом души Кадзи Соитиро. Сасэ тоже видел их. И понял, что Кадзи хочет умереть.

Оба они одновременно сели.

— Когда закончится время, я приду, — сухо произнеся эти слова, надзиратель повернулся, чтобы выйти.

Уэмура быстро остановил его.

— Прошло четыре минуты. Передай начальнику, что свидание продлится до тринадцать девятнадцати.