Майя смотрел на печать, на которой был искусно вырезан лебедь в короне, и пытался вспомнить, откуда ему знакомо это имя. Певеннин… Певеннар… Певеннада, Певеннель… это было редкое, старинное имя…

–Дач’осмин Певеннин была казнена почти пятьсот лет назад,– напомнил Ксевет,– по приказу Эдретелемы Пятого.

–Она была очень беспокойной дамой,– печально сказал даченсол Хабробар.

Разумеется, родовое имя было знакомо Майе потому, что клан Певеннада возглавлял последнее крупное восстание против династии Драджада.

–Просим нас извинить,– обратился Майя кХабробару,– но неужели это вы сделали ее печатку?

–Наш народ живет очень долго,– объяснил даченсол Хабробар.– Мы стары, но, скорее всего, именно мы будем изготавливать кольца даже для ваших внуков, ваша светлость.

«Если они у меня будут»,– подумал Майя. Он надеялся, что ему удалось предотвратить непроизвольное подергивание лицевых мышц, но небыл в этом полностью уверен. Не зря же Хабробар немедленно затараторил:

–Мы принесли набор печаток дома Драджада, чтобы вы могли рассмотреть различные варианты.

Он быстро и аккуратно разложил печати перед Майей, называя имена императоров, императриц, эрцгерцогов, эрцгерцогинь и младших отпрысков рода, которым принадлежали кольца. На всех были кошки: лежащие, стоящие на задних лапах, прыгающие на мышь, держащие розу, держащие меч… Здесь были свернувшиеся рядом черная и белая кошки, рычащая кошачья морда с искусно вырезанными усами и зубами; кошачья лапа с выпущенными когтями…

–Покойный император, ваш отец, выбрал вот этот рисунок,– пробормотал Хабробар.

Он указал на клише с котом, положившим одну лапу на корону. Корона была очень похожа наЭтувераджид Мура, иМайя при виде этой печати одновременно поразился искусству ювелира и испытал отвращение к результату его работы.

–Эдрехасивар Шестой,– сказал Хабробар, выкладывая клише с сидящим котом, обернувшим хвост вокруг лап. Вид у кота был весьма торжественным.– Мы с радостью покажем вашей светлости любые другие образцы, какие пожелает ваша светлость, чтобы помочь вам принять решение.

Майя невидящим взглядом смотрел на разложенные перед ним шаблоны. Чего-то не хватало, и он не сразу понял, чего именно.

–А вы делали печатку для… то есть, у императрицы Ченело, нашей матушки, было такое кольцо?

–Разумеется, ваша светлость,– ответил Хабробар.– Но мы не были уверены…

Он не договорил, то ли из страха оскорбить императора, то ли из сочувствия.

–Минуточку.– Он снял верхний планшет с шаблонами и безошибочно выбрал печатку из нижнего.– ВБариджане не пользуются личными печатями, но укаждого авара имеется символ, который изображен на его боевых знаменах. Эмблема нынешнего Великого Авара – морская змея, которую вБариджане называют Корат’ Архос – Жестокость Воды. Поэтому для императрицы Ченело мы изготовили вот это.

Мастер положил печать на стол, иМайя увидел искусное изображение странного существа – наполовину кошки, наполовину змеи, свивающейся кольцами. Существо выглядело гротескно, но вто же время, как это ни странно, обнадеживающе. Майя часто заморгал, смахивая горькие слезы.

–Нам искренне жаль,– негромко и быстро заговорил Хабробар,– что госпожа императрица так ни разу и невоспользовалась ею. Император нашел это изображение неподходящим и настоял на том, чтобы его супруга взяла кольцо с кошками рода Драджада. Но мы сохранили этот эскиз, как и все прочие. Мы не знали, захотите ли вы увидеть его.– Взгляд его серебристо-серых глаз встретил взгляд Майи.– Ваша светлость, если вы пожелаете воспользоваться им, нам кажется, это будет уместно. Но такое кольцо для императрицы так и небыло сделано.

–Да,– голос Майи дрогнул, но все сделали вид, будто ничего не заметили.– Да, спасибо.

–Изготовление кольца займет не больше недели,– пообещал Хабробар.– А теперь, если позволите…

Последовали короткие вопросы и быстрые измерения. К тому моменту, когда Майя покинул подвальную мастерскую Хабробара, ему почти удалось перестать думать о неловком эпизоде со слезами при виде печати матери. Но он не забыл о том, что сейчас узнал, и пообещал себе, что не забудет. Разговор с ювелиром продемонстрировал ему, что иногда эльфы, гоблины и другие существа проявляют доброту безо всяких скрытых мотивов, что иногда можно обойтись без торговли и сделок.

«Иногда,– уточнил холодный голос в его голове, так напоминавший голос Сетериса.– Но неслишком часто».

Ужин с придворными с первой же минуты показался Майе одной из наиболее тягостных императорских обязанностей. Ченело иСетерис в свое время уделили большое внимание поведению за столом, иМайе не приходилось задумываться и вспоминать правила этикета. В этом ему повезло. Но одну вещь его наставники все-таки упустили. Это было искусство вести светскую беседу. При жизни матери Майя был слишком мал, аСетерису и вголову не пришло бы преподавать Майе нечто подобное. Слева отМайи сидела его сводная сестра Немри’ан, справа – лорд Дешехар, Свидетель отПарламента, иМайя понятия не имел, о чем с ними говорить.

Немри’ан, видимо, сама не желала с ним общаться: даже не извинившись, она отвернулась к своему соседу, пожилому, но сохранившему остроту ума Свидетелю отВерховного Суда, и доконца ужина разговаривала исключительно с ним. Дешехар оказался более воспитанным, а может быть, более ясно представлял себе, какая опасность может угрожать придворному, пренебрегшему беседой с императором. Он предпринял несколько попыток завести разговор. У него хватило такта не касаться политики, и он выбрал в качестве темы литературу. Поскольку Сетерис запрещал Майе читать книги большинства современных и классических авторов, а библиотека Эдономи едва ли была достойна этого названия, усилия Дешехара пропали втуне. Майя уже в который раз почувствовал себя жалким невеждой. Он с огромным облегчением поднялся из-за стола и сеще большим облегчением обнаружил, что его ждет Нуревис. Молодой придворный любезно улыбнулся и немедленно начал болтать, избавив Майю от необходимости поддерживать разговор.

На первый взгляд, Нуревис не сказал ничего особенного, но насамом деле снабдил Майю большим количеством информации. Майя не мог понять, намеренно это было сделано или нет. Он узнал обОперном театре Джа’о:

–Вам наверняка известно, что это старейший театр вЭльфийских Землях, все заслуживающие внимания композиторы стремятся представить свои новые произведения именно там.

А потом Нуревис завел речь о певице, которая должна была выступать вечером, и, забыв о своем собеседнике, принялся многословно восхвалять ее талант.

Ее звали Неда’о Вечин. Она была самой молодой певицей за всю историю Оперы Джа’о, исполнявшей партии сопрано, и обладала удивительным, необыкновенным голосом – некоторые даже называли его божественным. Хотя ее семья не принадлежала к высшим слоям общества, Нуревис утверждал, что она красива и умна, а ее манеры и речь безукоризненны.