–Вы так любезны, ваша светлость,– ответила певица. Она вела себя безукоризненно вежливо, ноМайя чувствовал, что она разочарована его общими словами.

–Нет, я…– Он спохватился и, тщательно подбирая слова, добавил:– Мы имели в виду, что не можем судить о вашем голосе как знаток; мы можем лишь сказать, что искренне восхищены.

По крайней мере, его оговорка привлекла ее внимание. Ее удивительные зеленые глаза, слегка подкрашенные темными тенями, внимательно изучали его. Майя чувствовал на себе взгляды придворных, которые следили за ними, не прекращая светской болтовни.

Потом Неда’о Вечин улыбнулась, иМайя обнаружил, что остальной мир перестал для него существовать.

–Похвала вашей светлости дорога нам более дифирамбов музыкальных критиков, потому что она абсолютно искренна.

Она говорила с легким акцентом, незнакомым Майе, и едва заметно шепелявила. Но это не портило ее прекрасного голоса. Вслушиваясь в него, Майя представлял себе сверкающую стеклянную вазу, изготовленную искусным стеклодувом. Майя вдруг понял, что снова отвлекся, и поспешно спросил:

–Давно ли вы служите вОперном театре Джа’о?

Он понимал, что задал ужасно банальный вопрос, однако мин Вечин простила ему и это.

–С шестнадцати лет,– ответила она.– Мы мечтали петь с раннего детства, но дирекция не принимает несовершеннолетних учеников. До шестнадцати мы пели вДетском Хоре.

–А какое отношение дирекция оперного театра имеет к детскому хору?

Она рассмеялась, иМайя понял, что снова обнаружил свое невежество. Но девушка улыбалась не насмешливо, а сочувственно.

–Мы видим, что вы действительно незнакомы с театральным миром, ваша светлость. Во многих крупных оперных театрах есть детский хор. Когда нам было одиннадцать, мы исполняли партию древесной лягушки в опере «Сон императрицы Кориверо». А потом, конечно, существуют еще Мичен-оперы.

–Как вы сказали?

–Маленькие оперы,– с удивлением пояснила она.

Он все равно не понимал, о чем речь.

–Разве ваша светлость в детстве не посещали детские спектакли?

–Нет,– ответил он и едва не принялся рассказывать ей, что именно ответил бы Сетерис на подобное предложение. Но вовремя сдержался и лишь добавил:– Мы провели детство и юность вдали от городов, в сельской местности.

На долю секунды во взгляде девушки промелькнул ужас, но она тут же взяла себя в руки.

–Мы надеемся, что ваш первый опыт побудит вас искать возможностей слушать оперу.

–Конечно,– пробормотал Майя. Откуда-то сбоку вынырнул Нуревис и шепнул, что кое-кто еще желает быть представленным императору.

Мин Вечин сделала реверанс, ослепительно улыбнулась и отошла.

Майя, забывшись, смотрел ей вслед.

Лишь ценой гигантских усилий ему удалось сосредоточиться и сказать несколько вежливых фраз придворному, которого представил Нуревис. И следующему придворному. И еще одному. Каждый хотел, чтобы император обратил на него внимание и запомнил его. Майя мог лишь улыбаться и повторять заученные фразы «Благодарим вас» или «Нам очень приятно познакомиться с вами». Запомнить все имена и лица было невозможно. Он почти сразу отказался от попыток вникнуть в запутанные родственные связи между представителями различных аристократических домов. Майя встрепенулся лишь после того, как Нуревис доложил:

–Ваша светлость, осмин Лоран Дученин.

Несмотря на усталость и обилие новых впечатлений, Майя узнал это имя и вспомнил характеристику, данную Ксеветом племяннице лорд-канцлера: блестящая амбициозная аристократка, соперница Ксору. Девушка, которая хочет стать императрицей. Он поморгал и заставил себя сосредоточить взгляд на женской фигуре в зеленом шелковом платье.

Когда молодая женщина сделала реверанс и выпрямилась, он увидел, что она выше Ксору, но такая же изящная и стройная. Глаза у нее были зелеными, как у мин Вечин, но более темного оттенка; украшения с хризолитами выгодно подчеркивали их цвет. Она улыбнулась императору и заговорила:

–Мы надеемся, что вашей светлости понравился концерт.

–Очень понравился,– подтвердил Майя.

Повисла пауза. Он знал, что надо что-то сказать, но понятия не имел, что именно. На безупречно гладком лбу осмин Дученин появилась едва заметная морщинка. В следующее мгновение аристократка любезно улыбнулась и сказала:

–Насколько мы понимаем, вы совсем недавно прибыли в столицу, ваша светлость. Должно быть, вы находите здешнюю жизнь и обычаи сложными и запутанными.

–Да,– согласился Майя.– Это часто сбивает нас с толку.

Осмин Дученин засмеялась, словно он сказал нечто в высшей степени остроумное. У нее был мелодичный смех, напоминавший звон колокольчика. Потом она начала рассказывать историю о каком-то своем знакомом или родственнике (Майя так и непонял, кем именно он ей приходился). Этот господин опоздал на званый обед на три с половиной часа, потому что пошел через незнакомую часть дворца, чтобы сэкономить время, и витоге заблудился.

–В конце концов, ему пришлось обратиться за помощью к чистильщику обуви!– закончила она и снова рассмеялась.

К счастью, появление Нуревиса избавило Майю от необходимости придумывать подходящий ответ или, хуже того, рассказывать какой-нибудь занимательный анекдот. На этот раз сын канцлера протянул императору бокал метеглина и предложил познакомиться с его друзьями. Майя не запомнил ни одного имени, поскольку его память была уже перегружена информацией, словно баржа, идущая ко дну. Все они казались ему одинаковыми – высокие молодые эльфы с узкими лицами и очень светлыми глазами: голубыми, зелеными, серыми. У них были прекрасные, но достранности пустые лица – лица юношей, которые никогда не испытывали ни одиночества, ни страха, ни горя. Они повторяли все те же банальности по поводу пения мин Вечин, которые уже успели надоесть Майе, но он старался отвечать как можно любезнее.

Минут через пятнадцать возникла неловкая пауза, никто не знал, что сказать. Один из молодых аристократов храбро бросился на выручку:

–Ваша светлость, вы не интересуетесь охотой? Император, ваш покойный отец, был замечательным наездником.

–Да как же его светлость мог бы увлекаться верховой ездой, болван?– по-дружески заметил кто-то и тем самым спас Майю, который не знал, что ответить, и заподозрил, что вопрос об охоте имеет некий скрытый смысл.– Эдономи находится в центре западных болот. Там охотятся разве что на куропаток! Или на гусей? Во всяком случае, на птиц.

–А помните,– вступил в разговор третий придворный,– как Корвис Пашавар вспугнул целую стаю фазанов?

–Он тогда скакал на своей гнедой кобыле с вогнутой мордой, верно?– сказал первый аристократ.– На той самой, которая укусила Соличеля три года назад перед началом Кайренской Охоты.

–Да все уже забыто,– усмехнулся третий придворный.– Во всяком случае, Пашавар предупреждал его насчет лошади.