плестись за женщиной в безнадежно мальчишеской манере, поклоняясь издалека, но всегда рискуя угодить, выражаясь образно, в ее карман.

260 Для тех, кто влюблен в мужественность или женственность как таковые, вполне достаточно традиционного средневекового брака – каковой, надо признать, является похвальным, вполне испытанным и полезным социальным институтом. Но вернуться к нему современному человеку чрезвычайно трудно, а для многих попросту невозможно, ибо такой брак осуществим, только когда вы отстранились от всех текущих проблем. Несомненно, многие римляне закрывали глаза на проблему рабства и на возвышение христианства, проводили свои дни в более или менее приятном бессознательном состоянии. Они могли так поступать, потому что не имели отношения к настоящему, потому что увязли в прошлом. Все те, для кого в браке нет проблем, не живут настоящим; и кто скажет, что они не блаженны! Современный мужчина считает брак слишком проблематичным. Недавно я слышал, как один немецкий ученый воскликнул перед аудиторией в несколько сотен человек: «Наши браки – фиктивные браки!» Меня восхитили мужество и искренность этого заявления. Обычно мы выражаемся менее прямо, осторожно предлагаем хорошие советы относительно того, что можно сделать, чтобы не запятнать идеал. Но для современной женщины – мужчины, возьмите на заметку! – средневековый брак уже не является идеалом. Правда, женщина держит сомнения при себе и скрывает свою непокорность: одна давно замужем, и ей не к лицу, как она сама думает, спорить о правах; другая не замужем, но слишком добродетельна для того, чтобы прямо признать собственные склонности. Тем не менее новообретенная мужественность не позволяет ни одной из этих женщин верить в брак в его традиционной форме («Муж да будет твоим господином»). Маскулинность – это осознание своих желаний и готовность совершать шаги, необходимые для достижения цели. Едва усвоенный, этот урок становится настолько очевидным, что его уже невозможно забыть без огромных психических потерь. Независимость и критическое суждение, которые женщина обретает благодаря этому знанию, являются положительными ценностями и ощущаются как таковые. Женщина больше никогда не сможет с ними расстаться. То же самое относится и к мужчине, который с изрядными усилиями добивается проникновения в женскую часть собственной души, нередко ценой больших страданий. Он впредь не отринет это понимание, ибо досконально осознал важность полученного результата.

261 На первый взгляд может показаться, что такие мужчина и женщина, скорее всего, заключат, если встретятся, «идеальный брак». В действительности это не так; напротив, между ними сразу вспыхивает конфликт. То, к чему рвется женщина в своей новообретенной самоуверенности, совсем не нравится мужчине, а чувства, которые он открыл в себе, неприятны женщине. Оба они отыскали в себе не добродетель и не что-то самоценное; это нечто сравнительно ничтожное, его можно было бы справедливо осудить, если бы мы говорили о личных предпочтениях или причудах. Именно так, впрочем, обычно и происходит. Мужественность женщины и женственность мужчины второстепенны, и прискорбно, что подлинная ценность личностей загрязняется в итоге чем-то менее значимым. С другой стороны, тень принадлежит целостной личности[121]: сильный человек должен быть в чем-то слабым, умный должен в чем-то глупить, иначе он окажется слишком хорош, чтобы быть правдой, и все сведется к позе и блефу. Древняя истина гласит, что женщина любит слабости сильного мужчины больше силы, а глупость умного человека ценит выше его ума. Ее любви нужен мужчина целиком – не только мужественность как таковая, но и ее отрицание. Любовь женщины не сентиментальна, как у мужчины, в ней присутствует воля, порой крайне несентиментальная и даже способная принудить владелицу к самопожертвованию. Мужчина, которого любят таким образом, не в состоянии отринуть свои низшие черты, поскольку он может ответить на реальность женской любви только собственной реальностью. Эта реальность – не красивое подобие, а верное отражение той вечной человеческой природы, которая связывает воедино все человечество, отражение общих для всех нас высот и глубин человеческой жизни. В этой реальности мы больше не являемся отдельными личностями (persona – значит маска), мы осознаем наши общие человеческие связи. Здесь я избавляюсь от самобытности своей личности, будь то общественный облик или любой другой, и берусь за проблемы сегодняшнего дня, проблемы, которые возникают отнюдь не из моей головы – во всяком случае, мне нравится так думать. Я уже не могу их отрицать; я чувствую и знаю, что являюсь одним из многих, и то, что движет многими, движет и мной. В нашей силе мы независимы и изолированы, хозяева своей судьбы; в нашей слабости мы зависимы и связаны, становимся невольными орудиями судьбы, ведь тут имеет значение не индивидуальная воля, а воля вида как такового.

262 Два пола благодаря взаимному притяжению и поглощению обретают неполноценность – если оценивать происходящее с точки зрения двумерного, персонального мира видимостей; еще они обретают аморальные притязания, если воспринимать эти побуждения как личные устремления. Но в своем истинном значении для жизни и общества перед нами преодоление личной замкнутости и эгоистичной самосредоточенности ради активного участия в решении проблем современности. Поэтому, если современная женщина сознательно или бессознательно ослабляет брачные узы своей духовной или экономической независимостью, это не выражение ее личной воли, а исполнение воли вида, которая превращает конкретную женщину в свой инструмент.

263 Институт брака настолько ценен как в социальном, так и в нравственном отношении – религиозные люди даже считают его таинством, – что вполне понятно, почему всякое его ослабление может восприниматься как нежелательное и возмутительное. Человеческое несовершенство всегда вносит разлад в гармонию наших идеалов. К сожалению, никто не живет в мире, который воображается; мы живем в фактическом мире, где добро и зло сталкиваются и уничтожают друг друга, где нельзя ни творить, ни строить, не запачкав рук. Всякий раз, когда становится совсем плохо, обязательно найдется кто-нибудь, кто заверит нас под бурные аплодисменты, что ничего страшного не случилось, что все в полном порядке. Повторю: живущий и думающий вот так не живет в настоящем. Если взглянуть на любой брак подлинно критическим взглядом, мы различим – если острое давление обстоятельств полностью не погасило всех признаков «психологического» неблагополучия – симптомы ослабления и тайного разрушения, увидим «брачные проблемы», от невыносимых капризов до неврозов и прелюбодеяния. К сожалению, нельзя подражать тем, кто все еще способен оставаться в бессознательном состоянии; их пример недостаточно заразителен, чтобы побудить более сознательных людей снова опуститься до простой бессознательности.

264 Что касается всех тех – а их немало, – кто не обязан жить в настоящем, для них крайне важно верить в идеал брака и твердо блюсти ему верность. Если ценный идеал будет попросту уничтожен, а не заменен чем-то лучшим,