— Но теперь ты наверняка решишь продать имение и купить что-то более подходящее для женского вкуса.

— Но я нахожу его вполне подходящим для меня. И почему только все на этом настаивают? Продавать его я не намерена.

— В самом деле, — мягко возразил Роксхем, — желание сохранить имущество весьма разумно с вашей стороны. Земля всегда в цене и приносит доход, даже если живешь в другом месте.

— О, как это мудро, милый, что ты это понимаешь. — Леди Роксхем с любовью улыбнулась сыну.

— Но я не собираюсь жить в другом месте, — оспорила Лиззи. — С какой стати?

— Потому что вы молоды и красивы, — заговорил Роксхем не с обычным язвительным сарказмом, а со спокойной симпатией, что немало ее удивило. — И несмотря на свою тяжелую утрату, еще долго будете молоды и прекрасны. Человеку в вашем возрасте свойственно желание посмотреть мир, испытать что-то новое, чего не может дать уединенная сельская жизнь.

Лиззи не знала, как отнестись к похвале Роксхема. Вероятно, должна была воспринять его слова как комплименты, но какова была их цель?

— Да, теперь, когда ты независима, стоит вращаться в обществе, — приободрила ее леди Роксхем. — О, я знаю, что Дартмут не может сравниться с Лондоном, особенно в период сезона, но кто знает? Возможно, наши местные развлечения все же подготовят тебя для лондонского сезона. Это как раз то, что тебе нужно, — смена обстановки.

— Но я только что понесла утрату… Вы меня простите, но я считаю, что для развлечений и разъездов время не совсем подходящее.

— О, ты можешь спокойно сменить обстановку и никто не сочтет твое поведение непристойным. Я знаю, как это делается, ибо сэр Уильям Роксхем постоянно находится в городе и я очень хорошо знакома с правилами лондонского общества.

Подобных советов Лиззи уже наслушалась за эту неделю в избытке. Вреда от этого, разумеется, не было, но ей это порядком надоело. Ей хотелось тишины и покоя безлюдного дома.

Придав лицу выражение, которое должно было сойти за несчастное, — люди говорили ей, что выглядит она последнее время ужасно, — Лиззи попросила гостей удалиться.

— Надеюсь, вы меня простите…

Роксхем сделал шаг вперед, чтобы предложить ей руку.

— Мы вас утомили.

— Да, простите меня. — Честный ответ принес ей облегчение. — Сожалею, что не могу оказать вам гостеприимного приема после вашего долгого путешествия, но, боюсь…

Она позволила себе не договорить.

Роксхем помог ей подняться и проводил к лестнице.

— Мне больно на вас смотреть, — пробормотал он, как только они оказались вне зоны слышимости его матери.

— О, тогда не стоит.

Роксхем хмыкнул.

— Что ж, это больше соответствует вашему нормальному состоянию.

Лиззи лишь пожала плечами, слегка раздосадованная уверенностью Роксхема, что он знает ее настолько, что способен рассуждать о том, какое состояние можно считать для нее нормальным.

— Но вы же сознаете, что оставаться здесь одной не слишком хорошо для вас, — продолжил он со всей серьезностью. — Лучше подыскать жилье в городе.

— Я не одна. У меня есть слуги.

— Инвалид с женой? Едва ли они для этого годятся. Их даже нигде не видно. Здесь некому заботиться о ваших нуждах.

Лиззи не ответила. Его мнение о Тапперах ее не интересовало, потому что она знала им цену. Как и Джейми.

— А что подумают, люди о вашем желании сидеть в затворничестве?

Лиззи ощутила, как вместе с раздражением стала крепнуть и ее хрупкая сила. Гнев, как ни странно, значительно упрощал задачу, расставляя все по своим местам.

— Люди подумают, если вообще будут думать, что я только что понесла тяжелую утрату.

— Возможно. Но возможно, сочтут, что бы остались здесь, чтобы чувствовать себя свободной и делать все, что заблагорассудится. И с кем заблагорассудится.

На мгновение Лиззи опешила. Он поразил ее извращенным пониманием ее души. В каждом новом слове все более и более обнажалась недобрая суть его характера.

— Может быть, — сказала она со всей холодностью, на какую была способна.

Она действительно стремилась к свободе, но не в том вульгарном смысле, какой он вкладывал.

Все же, когда он ответил, она не заметила в его тоне или выражении лица ни сарказма, ни цинизма.

— Я серьезно. Вы красивая женщина, Элизабет. Слишком красивая, чтобы прятаться здесь и хоронить себя во вдовстве.

Отняв у него свою руку, она хотела отойти, но Роксхем поймал ее за запястье.

— Вы должны знать, что вызываете мое восхищение, — заговорил он низким, напористым голосом. — Непременно должны. Не могу представить, чтобы ваш брак с Марлоу был союзом по любви. Но он дал вам то, в чем вы нуждались: деньги, этот дом. Я могу дать опору, положение в обществе — все, что только пожелаете.

Его признание потрясло Лиззи, Как ничто другое. Не в этом ли заключалась причина его грубого поведения? Не было ли это признанием? Оказывается, он ревновал ее. И продолжал ревновать. Ревновать к мертвому мужчине. Это многое объясняло, но мало что извиняло. Все же его признание смягчило ее закипающий гнев. К нему она ничего не чувствовала, кроме жалости.

— Простите, Роксхем, — сказала Лиззи как можно мягче. — Но я хочу лишь одного — вернуть своего мужа.

То, что ее несостоявшийся ухажер с матерью тотчас уехал, не вызвало у Лиззи удивления. Коляска укатила с такой стремительностью, что скрылась из виду прежде, чем Таппер успел прийти, чтобы закрыть за ними дверь, что сделал с очевидным удовлетворением.

— Насколько могу судить, вы это не одобряете, мистер Таппер.

— Капитан просил, чтобы дом стоял на замке. На двери даже нет молоточка, но они все же вошли в дом.

Он покачал головой.

— Они явились вроде бы с добрыми намерениями.

Мистер Таппер был столь же красноречив, сколь прямолинеен, когда издал звук, сквозивший полным недоверием.

— Ага. Я их не люблю, особенно леди. Как кошка. Все вынюхивает и лазает по помойкам. И сынок ничуть не лучше. Рад был видеть его спину.

— Мистер Роксхем? Он безобидный. — Хотя его отъезд Лиззи тоже обрадовал, а предвзятость мистера Таппера согрела душу. — Вы так не думаете?

— Он-то? Да я бы не доверил его заднице пукнуть!

Лиззи вернулась в библиотеку, размышляя по пути, что визит Роксхема и его матери явился первым предупреждением, что ей не дадут здесь покоя, если она с помощью слуг не предпримет меры, пресекающие подобные визиты.

Усилия, которые для этого потребуются, в свою очередь, окажут на нее благотворное воздействие, так как у нее не останется времени для скорбных мыслей. Это, конечно, не сделает ее счастливой, но по крайней мере отвлечет, иначе… Л иззи не хотелось думать о том, что последует за этим «иначе».