Под рисунком – одна фраза: «Я нашел друга».

Виктор.

– Ты в норме?

Эли моргнул и почувствовал, что коп взял его за локоть. Он высвободился, сложил листок и сунул его в карман, пока никто этого не заметил, и не стал протестовать.

– Избавьтесь от трупа, – приказал он Стеллу. – На этот раз кремируйте его.

Эли ушел тем же путем, каким оказался на месте. Он не останавливался, пока не добрался до своей машины, забрался в нее. В относительном спокойствии миритского переулка он прижал руку к спрятанному в кармане рисунку, а в животе возникла фантомная боль.

Виктор взял нож со стола.

– Ты вызвал копов и обвинил меня в том, что я – ЭО. А я тебя не сдал, кстати. Хотя мог бы. Зачем тебе было говорить им такую глупость? Ты знал, что в полиции есть особые люди, которые выезжают при подозрении на ЭО? Какой-то тип по фамилии Стелл. Ты знал про это?

– Сбрендил? – Эли шагнул в сторону. – Положи нож. Все равно меня ранить нельзя.

Тут Виктор ухмыльнулся. Он сам на себя был не похож. Эли попытался отступить назад, но сзади оказалась стена. Нож вошел ему в живот. Он почувствовал, как острие царапает кожу у него на спине. Боль оказалась острой, неотвязной, нескончаемой – а ведь обычно она просто вспыхивала и растворялась.

– Знаешь, что я сообразил? – прорычал Виктор. – Когда смотрел на тебя в ту ночь на улице, а ты вытаскивал из ладони осколок стекла? Ты не сможешь регенерировать, пока я не выну нож.

Он провернул лезвие, и боль взорвалась у Эли в глазах десятками красок. Он застонал и начал сползать по стене, но Виктор вздернул его вверх рукоятью.

– А я еще не воспользовался своим новым даром, – сказал Виктор. – Он не такой впечатляющий, как твой, но довольно действенный. Хочешь посмотреть?

Эли судорожно сглотнул. Набирая номер Серены, он включил передачу и поехал в сторону отеля. Он не стал дожидаться ее слов и сразу объявил:

– У нас проблема.

IV

Десять лет назад

Локлендский университет

На утреннем холоде Эли сидел на ступеньках перед своей квартирой. Проведя пальцами по волосам, он запоздало понял, что они покрыты кровью. Полицейское ограждение окружало его желтыми лентами – слишком яркое в тусклом зимнем рассвете. Красные и синие огни усеивали промерзшую землю, и всякий раз, как он на них смотрел, приходилось несколько минут смаргивать цветные пятна.

– Если можно, расскажите нам еще раз… – проговорил молоденький коп.

Эли прикоснулся к животу: эхо боли еще сохранялось, хотя кожа уже зажила. Он потер ладони, глядя, как хлопья засохшей крови слетают на заснеженный тротуар. Он вплел в свой голос потрясение, которого вроде бы не испытывал, и начал пересказывать все – с панического звонка Виктора ночью, признания в убийстве Анджи и до внезапного появления в их квартире с пистолетом в руке. Эли не стал упоминать о ножах: он тщательно их отмыл и вернул в соответствующий ящик до приезда полиции. Странно, как его мозг сумел изолировать чахлую панику, помогая рукам и ногам делать все необходимое, несмотря на то что затухающий голос подсознания вопил, а лучший друг лежал на полу гостиной, продырявленный несколькими пулями. Что-то из Эли ушло (страх, как он сказал Виктору) прямо в слив ванной вместе с ледяной водой.

– Значит, вы вывернули пистолет из руки мистера Вейла?

«Вывернул»… это слово принадлежало Эли, а не полицейскому.

– Я в прошлом семестре вел группу самообороны, – соврал он. – Это не так уж и сложно.

А потом он с трудом поднялся на ноги. Эли был покрыт кровью и аккуратно прикрывал согнутыми руками ребра, пряча дыру от ножа на рубашке. Два полицейских уже задавали ему вопрос по этому поводу. Он сказал, что ему повезло. Он не понимал, как оружие могло пройти мимо. Однако оно прошло. Смотрите: дыра в рубашке есть, а в Эли – нет. К счастью, их больше волновало то, что Виктор истекает кровью на дощатом полу, и волшебный трюк Эли их не заинтересовал. «Везунчик», – пробормотали они. Эли не понял, относится ли это к нему или к Виктору, которому пока удалось избежать смерти.

– После чего вы выстрелили в него три раза.

– Я обезумел. Он перед этим убил мою девушку.

Эли подумал, не в шоке ли он – может быть, именно поэтому смерть Анджи не проникает в него так, как проник нож? Ему хотелось переживать, ужасно хотелось переживать, но между тем, что он чувствовал, и тем, что хотел чувствовать, оставался разрыв, словно оттуда вырезали нечто важное. И эта лакуна росла. Он сказал Виктору, что лишился страха, но это было не совсем так: он продолжал бояться. Его пугала эта расселина.

– А потом? – поторопил его коп.

Эли потер глаза.

– А потом он бросился на меня. Я запаниковал. Не знал, что делать. Я старался его не убить. – Он сглотнул, мечтая о стакане воды. – Слушайте, можно мне пойти и привести себя в порядок? – спросил он, указывая на свою погубленную одежду. – Мне надо пойти и увидеть Анджи… ее тело.

Полицейский обратился к кому-то за желтой лентой и получил «добро». «Скорая» давно уехала. Остался только хаос. Полицейский приподнял ленту, пропуская его.

Полоса крови тянулась по гостиной. Эли остановился, уставившись на нее. Вся стычка прошла у него перед глазами, такая же неотвязная, как полицейские мигалки, но он заставил себя свернуть в ванную. Увидев себя в большом зеркале, он подавил смешок. Это был больной, почти рыдающий смешок. Кровь заляпала ему рубашку. Брюки. Лицо. Волосы. Эли старательно начал ее смывать над раковиной, по-хирургически тщательно. Его любимая рубашка, кричаще красная (Виктор говорил, что в ней Эли похож на спелый помидор), была безнадежно испорчена.

Виктор. Виктор ошибался. Не мог не ошибаться.

«Если у меня что-то пропало, то у тебя – тоже. Жизнь – это сплошные компромиссы. Или ты решил, что если предашь себя в руки Бога, то Он сделает тебя таким, каким ты был – и еще чем-то большим?»

– Он сделал! – громко объявил Эли раковине.

Конечно сделал. Должен был сделать. Не мог не сделать. Что бы ни представлял собой этот разрыв, он не случаен, он возник, чтобы сделать Эли сильнее. Он должен в это верить.

Эли умыл лицо и плескал воду на голову, пока она не перестала окрашиваться в красный цвет. Надел чистую одежду и уже собирался поднырнуть под ленту перед входной дверью, когда до него донеслись слова молоденького полицейского, обращенные к коллеге:

– Ага, следователь Стелл уже едет.

Эли замер и шагнул обратно в квартиру.

«Ты знал, что в полиции есть особые люди, которые выезжают при подозрении на ЭО? Какой-то тип по фамилии Стелл. Спорим, не знал?»

Эли повернулся и направился к черному ходу, однако дорогу ему преградил очень массивный коп: