Разумеется, и здесь они были не втроём. Капитан Васильев — по словам Агаты, один из самых способных людей в этом московском отделении — также присутствовал.

— Итак, что мы имеем, — подошёл Колосов к доске. А вот тут они нас обошли, подумал он. Мелочь, но очень удобно: доска, с которой можно начисто стереть информацию — её внешний слой может обновляться, удаляя все нанесённые «микротравмы», а затем может случайным образом нанести другие. Маркеры, которыми пишут, также следов не оставляют — через определённое время все надписи испаряются.

— Морги и жаропрочные дверцы. Это закономерность. В особняк Тормышева та самая дверца попала из морга в Ткачёво — до сих пор тот морг не попадал в поле нашего зрения. Ищем любые логические связи: появление в моргах людей, которые там не работают; все сводки об исчезновениях людей в подобных обстоятельствах. Ищем изготовителей дверец и работаем по ним также. Лейтенант, докладывайте обо всех находках этого рода.

— Есть, товарищ полковник!

— По делу об амнезии среди круга общения Плетнёва и Петренко: можно считать доказанным, что эффект передаётся от человека к человеку. Всего могли обработать сто двенадцать человек — сюда же добавлено окружение Груздевой. В ближайшие сутки задерживаем всех, с кем ещё не разговаривали — по любому предлогу, и проводим мимо решётки. Снимаем полученную картину и делаем выводы. Записи допроса обрабатываем «Аргусом», майор Колосова прислала все необходимые инструкции. Капитан, поручаю это вам. Обязательно использование металлизированных костюмов. Меры предосторожности всё те же, охрана проинструктирована.

— Есть, товарищ полковник! — Капитан явно доволен тем, что его не только замечают, но и поручили настоящее дело.

— Передатчик и компьютеры. Есть несомненная связь между поставщиками микросхем и теми людьми, что установили серверы Шодан. Как минимум три специалиста мастерской имеют отношение и к закупке микросхем, и к монтажу компьютеров. Предполагаю поручить сбор информации капитану Зеленцову. Это — в наивысшем приоритете. Меры предосторожности те же: все следственные мероприятия проводить в металлизированных костюмах. Все оперативные работники ведут съёмку, докладывать каждый час. Вопросы есть?

* * *

Вадим сразу после завтрака вернулся в библиотеку. Лаки присоединилась к нему минуты через две, села за соседний терминал.

— Скажите, «Лаки» — ваше настоящее имя? — осмелился, наконец, Вадим.

Она кивнула.

— Все шутят, что мне дали имя с пачки сигарет. Может, так и было. Как говорят в России, я из неблагополучной семьи. Постой, что это у тебя на экране?!

— Дана Бойко. Это имя вышито на ленте у неё в косе.

— У кого «у неё»? — Лаки озадаченно посмотрела на фотографию — явно очень старая. — Подожди, ты про Кысь говоришь?

— Ну да. Когда мы были у неё во второй раз, заметил. Так вы не знали?

— Нет. Это фотография Даны Бойко? — Лаки повернула монитор в свою сторону. — Вот это новость… Профессор! Дэн, зайди в библиотеку, это срочно!

Профессор появился через минуту.

— Дана Бойко, самоубийца… утопилась накануне свадьбы. Так-так… Нам только мавок не хватало. Почему это фото не нашли раньше?

— Его загрузили три часа назад, — пояснила Лаки. — Наш филиал в Бухаресте, после визита Кыси поднимают и цифруют все полицейские и прочие архивы, вот добрались и до тридцатых прошлого века.

— Выясняйте все подробности её биографии. — Профессор повернулся к Вадиму, который успел повторно пояснить о ленте. — Вадим, мы просматривали эту ленту многократно. Есть восемь часов оперативной записи Кыси, в её основной человеческой форме. На ленте не было никаких имён.

— Но я своими…

— Не сомневаюсь. Возможно, вы увидели, — выделил Профессор интонацией, — при помощи своей стихии. Что ж, это замечательно. Лаки, придаю Вадима тебе — исследуйте биографию Даны Бойко. Все подробности. Как только вернётесь из антарктической аномалии.

— С удовольствием. — Лаки явно довольна. — Дэн, Вилли ждёт Вадима, помочь с «панацеей».

— Да, конечно. Вадим, объявляю вам благодарность. Вы очень вовремя заметили эту подробность. Меня другое смущает… — Профессор уселся на стул. — Те, кто поднимал архивы и оцифровывал их, видели фотографии Кыси, некоторые проходили у неё профилактику. Так почему они первыми не доложили о фото?

— Да, вопрос. — Лаки озадаченно посмотрела на лицо с фотографии. Профессор поднял ладонь — тишина! — и поднёс к уху коммуникатор.

— Слушаю. Где именно? Да, сейчас отправим специалиста.

— Лаки, — поднял он взгляд. — Есть срочное дело. Отложи всё прочее, кроме визита в Антарктиду.

Лаки кивнула и выразительно посмотрела на Вадима. Тот тоже кивнул и, забрав папки, перебрался в столовую. Судя по тому, что папки содержали всё те же материалы и в столовой, допуск ему действительно расширили.

* * *

Агата Колосова не сразу привыкла выходить за стены своего дома в «мантии», как прозвали металлизированный костюм. Невозможно защититься от всех мыслимых опасностей. Однако можно существенно погасить тот сигнал, который используют эффекторы Парацельса, также известного как Шодан. Второе имя употреблялось намного чаще. Оно и понятно: Парацельс вошёл в историю не как злодей.

Задача кажется теоретически невыполнимой: изолировать человека от электромагнитных излучений в максимально широком радиодиапазоне, чтобы при этом человек мог пользоваться зрением. Поскольку изолировать нужно головной мозг, а видимый диапазон электромагнитных волн отсекать нет нужды, нужно было создать материал, избирательно поглощающий электромагнитное излучение.

В конце концов, создали. Именно потому так сложно наладить массовое производство костюмов. А за пределы квартиры Колосовых Агата теперь всегда выходит в таком облачении: официально, после снятия остаточного воздействия Шодан, человек вполне дееспособен, поражения функций мозга не зафиксировано, живи себе спокойно дальше. А неофициально, как показали исследования, при повторной попытке «обработки» человеку намного труднее сопротивляться навязанной программе поведения. И всякий раз, когда происходили повторные инциденты, где вновь появлялась Шодан, кто-нибудь всегда пытался добраться и до Агаты. Но ведь невозможно прожить всю жизнь в клетке Фарадея!

Не вся её одежда выглядит как мантия судьи (или инквизитора, кому что мерещится), но во всей ней одинаково неудобно. Это по части изящества и комфорта: изолирующий материал не слишком гибок. Зато голове внутри на редкость приятно: Агата и дома порой облачается в «мантию» — так намного лучше думается. Странные вещи происходят со здоровьем на шестом десятке лет, вот уж точно!

…Она прогулялась в магазин — хлеба дома нет, а есть привыкли уже свой, который Агата сама печёт. И вот надо же: муки нет, а у детей у всех дела, совестно отвлекать. Да и прогуляться по свежему воздуху нужно.

На обратном пути Агата заметила мужчину лет сорока — явный бродяга, бомж. Пусть от него и не несло помойкой, вид соответствующий. Он суетливо осматривал возможные месторождения всего, что можно продать — урны, то есть — и постепенно приближался к Агате. Само собой, Агату трудно назвать и слабой, и беззащитной: даже в неудобной «мантии» она в состоянии постоять за себя. Но вот стоило бродяге приблизиться на пару метров, и все датчики костюма подняли неслышную для окружающих ушей тревогу. Попытка облучения!