— А как ты его предала? — спросил он, задержавшись у калитки.

Надежда по-бабьи вздохнула: Андрей, когда уезжал, просил его ждать. А я погрустила всего два года и замуж вышла. Ребенка вот родила…

Павел Петрович представил себе разочарование прекрасного Андрея и наморщил нос.

…Возвращаясь домой по пыльной раскаленной дороге, Седов позвонил адвокату Роберта.

— Известно что-нибудь по поводу мешка? — спросил он после взаимного приветствия.

— Известно, — ответил Карен. — Мешок стандартный, таких на любом сельхозпредприятии полным полно. У нас тут удобрения с Гродинского химического в колхозе Боровиковском использовались и на виноградниках. Мешок произведен этой весной. Ну, кажется, и все. Ах да, не все. Мешок в качестве улики не будет принят.

Пашу это не шокировало, он и сам знал, что так будет.

— Да, понимаю. А осколок камня?

— Э-э… тут засада.

— Почему?

— Эксперты его потеряли. Сейчас ищут, бегают. Он был в кармане кофточки убитой, все это видели. Но вот потеряли.

— Это может быть предумышленное действие?

— Вряд ли. Скорее, случайность. Тут очень серьезно к таким делам относятся.

Седов достал из кармана собственный белый осколочек и привычно покрутил его в руках.

Некоторое разочарование Павла Петровича из колеи не выбило.

Для начала он позвонил кое-кому из старых своих друзей, добившихся за последние годы большого чина. Просьба его сводилась к одному: Седов хотел встретиться с Андреем Гореловым.

А теперь он мог взяться за осуществление своего плана. Для этого Паша, не поднимаясь в номер, сгонял на пляж, купил в ларьке литровую пэт-бутылку питьевой воды, полбутылки выпил зараз, остатком воды умылся. В пустую емкость набрал морской воды, плотно закрутил крышечку.

По дороге зашел в номер к Виктории, сообщил о намерении высвободить ее мужа из тюрьмы. Вику это обрадовало, но почему-то вопросов она задавать не стала. Выглядела подруга детства усталой, рассеянной и печальной. Паша ласково потрепал ее по плечу и ушел к себе.

В номере он снова набрал номер Карена и попросил организовать встречу со следователем по делу Роберта, причем в присутствие последнего. Карен удивился, пожелал знать подробности, а получив отказ, не обиделся. Сказал, что и следователя, и Роберта можно состыковать только в больнице Боровиковки, где сейчас находился Роберт.

Адвокат пообещал этим делом заняться.

Паша, которому не сиделось на месте, побежал искать Ивана в надежде, что тот принес фото своей дочери. Было еще слишком рано для такого события, как появление в бильярдной известного в узких кругах бильярдиста, но попытка, как известно, не пытка.

От бармена он узнал, что Иван в последнее время живет у новой своей подруги в Боровиковке. Седов тут же позвонил Петру Макарычу, чтобы попросить ее адрес, ведь он должен быть указан в деле о смерти Ираиды. Макарыч попыхтел в трубку, роясь в каких-то своих склеротничках, и выдал адрес. Паша заскочил в свой номер за бутылкой с морской водой, побежал за Викой, заставил ее отложить косметику и скорее идти на стоянку. По дороге к парковке он завернул и в редакцию.

Киры не было на месте, зато Никита помочь не отказался. Заодно он поведал Паше, что обещанная сестра, видевшая человека, который нападает на девушек, прибудет сегодня в отель.

Это была отличная новость, но лучше было бы, чтобы Александра приехала прямо в больницу и стала важнейшим свидетелем защиты Роберта. Об этом рыжий сыщик сказал главному редактору. Тот пообещал перезвонить Александре и перенаправить ее в Боровиковскую больницу.

Паша попросил у Никиты фотографии Роберта, сделанные шестнадцатого июля этого года. Они обнаружились: очень загорелые и оттого очень довольные люди фотографировались в холле отеля вместе с Робертом. Он выглядел бледным и официальным, рядом с гостями. Никита «слил» фотографии на флешку и отдал Паше, а тот, не теряя времени, отдал их в печать в фотолабораторию отеля.

Через тридцать минут «тойота» Виктории покинула территорию отеля.

Визит в дом Лены оказался безрезультатным. Дома, в съемной однокомнатной квартире, где обретались и Лена, и трое ее отпрысков, да еще, по идее, и новый муж Лены, шантажистку Павел Петрович не застал. Застал он только дочь Елены, высокую, тощую, как и мать, нагловатую девицу. С большим воодушевлением пережевывая жвачку, выдувая из нее розовые пузыри и стреляя карими глазами, она поведала, что мать нашла новую работу и сейчас там, на работе, а Ивана она уже три дня не видела. Не знает, где он, и знать не хочет.

— Почему? — с добродушным любопытством поинтересовался Паша.

— Задолбал он своей чистотой и порядком. Помешанный…

Карен уже позвонил Виктории и назначил встречу со следователем через полчаса в поселковой больнице.

Больница, на удивление, оказалась новым зданием, небольшим, но удобным и современным. Вика рассказала Паше, что больницу построили инвесторы, которых уговорил на это дело Роберт. Он считал, что в местечке, куда каждое лето приезжают тысячи отдыхающих, которые во время отпуска регулярно обгорают на солнце, тонут по пьяни, травятся дешевым алкоголем и, не дай бог, просроченными продуктами в столовой отеля, необходимо стационарное лечебное учреждение. Теперь в этой больнице лежал он сам. Об этом подумали они оба — и Вика, и Паша.

У палаты Роберта дежурил охранник с АК. Он проверил документы у Седова и даже у супруги охраняемого объекта.

Карен уже сидел в кресле, обитом дерматином, перебирая в синей папке какие-то бумажки. Паша протянул ему руку.

Тут же находился и следователь, с которым Паша поздоровался предельно равнодушно.

Роберт полусидел на кровати. Он был бледен, руки прятал под одеялом. На носу сидели уже новые очки. Увидев Викторию, он улыбнулся ей с намерением ободрить, но улыбка получилась тоскливой.

— Итак, — сказал Карен, отрываясь от бумажек, — у Павла Петровича какие-то светлые мысли родились, и сейчас он будет своими мыслями делиться с нами.

Вика, целую минуту растерянно стоявшая возле двери, подошла к Роберту, склонилась над кроватью и обняла его. Когда она отпустила шею мужа, на ее глазах выступили слезы. Мужчины в комнате отвели глаза.

— Мысль на самом деле у меня одна, — начал Паша ожидаемую всеми речь. — И мысль такая: Роберт Аванесович Каспарян не убивал свою дочь Ираиду, а также остальных девушек, пропавших на пляже в последние пять лет, в День Нептуна. На самом деле мы все знаем, что задержан Роберт Аванесович в связи с его собственным признанием, сделанным в отчаянии…

— Что вы из Роберта дурачка делаете? — перебил его Лев Аркадьич. — Он взрослый человек, а не фифа какая.

— Почему же дурачка? — спокойно возразил Седов. — Вовсе нет. Эмоциональность и тупость — вещи разные. Впрочем, я не говорил, что смогу объяснить поступок Роберта Аванесовича. Я могу только доказать, что он не убивал Ираиду.