герой битвы при Платеях, но стал информатором Ксеркса. Вот кого точно не заподозрить в измене, так это Аристида. Не сомневайся, у него есть преемники… — Агораном хитро прищурился: — Видишь — и я с тобой откровенен…

Потом спросил Паниасида:

— Когда в дорогу?

— Пока не решили… Сначала надо получить ретру. Тогда и уйдем.

— В Афины?

— Да.

— Пешком?

— Как получится…

— Хорошо. Окажешь мне услугу?

Паниасид заколебался. Чем он может помочь такому влиятельному человеку? Но все-таки кивнул.

— Я завтра напишу письмо, а мой ойкет принесет его в пандокеон. Адресат — человек известный. Дом Кимона тебе каждый в Афинах покажет. Просто передай ему письмо. Сделаешь?

Паниасид снова кивнул…

Утром дядя с племянником влились в общий поток пешеходов и повозок, направлявшихся к Лехею. На пару сотен шагов сзади шестеро рабов несли форейон Кобона.

Рядом с галикарнасцами вышагивал крепкого вида коринфянин в поношенном хитоне и петасе. У путника не было ни козы, ни мешка, лишь палка в руке да дорожный узелок на плече — вот и весь скарб. Шел налегке — так что в этом такого, зато удобно перешучиваться с сидящими боком на ослах и мулах попутчиками.

Соглядатай-сикофант время от времени отставал, чтобы доложить хозяину обстановку на дороге. Кобон кивал или коротко давал указания. Он не сомневался, что подопечные доберутся до гавани без приключений. Но все же…

Когда оба сядут в лодку, агораном отправится назад. Сикофанту поставлена задача: не отставать от галикарнасцев ни на шаг, но держаться незамеченным. Мошна с коринфскими статерами надежно спрятана у него в котомке.

Если найдутся желающие отнять — он отобьется ножом, не в первый раз. В Дельфах серебро вместе с письмом надо передать связнику. Имя жреца известно — Акерат.

5

От просторов, открывшихся со скал Федриад, захватывало дух. Галикарнасцы поднялись сюда по тропинке, начинавшейся у Кастальского источника. Утонченная красота построек Дельфийского оракула[36]резко сменилась уродливым пихтовым буреломом.

В дневном мареве дремали вершины Парнаса. Внизу расстилалась Фокида. Среди лесистых гор синел кусочек Коринфского залива. Геродот знал, что за Парнасским хребтом прячутся Пиндские скалы. А еще глубже к северу тянутся горы Киферон.

Если пойти на запад, то будешь долго топтать густую траву этолийских холмов, пока не спустишься в изрезанную реками Акарнанию. Дальше лучше не ходить, потому что там нет ничего, кроме горных цепей Эпира.

Так никто туда и не ходит — грузовые корабли из Адриатики, сделав остановку в Калидоне, через узкие проливы торопятся в Лехей, чтобы по волоку перебраться в Кенхреи, а оттуда плыть в Афины. Сошедшие на берег Этолии паломники отправляются прямиком в Дельфы.

Геродот повернулся на восток в надежде увидеть Копаидское озеро. Да куда там — до него не меньше двух дней пути по бездорожью. Наверняка фокийские паломники привезли с собой в Дельфы для жертвоприношения знаменитых кефисских угрей…

Ельник нечесаной бородой спускался в долину. Геродот представил себе дикие хороводы одетых в козлиные шкуры спутников Диониса — фиад, менад и силенов — среди вековых деревьев.

Он подумал о том, что суровая природа Дельф больше подходит для неистовых дионисийских оргий, чем для спокойных торжественных ритуалов в честь светоносного Аполлона Феба — очистителя, исцелителя, пророка.

Но тут же вспомнил, что жрица-пифия прорицает в экстазе, а значит, и ей не чужд дионисийский пыл. Тем более что зимой, когда Аполлон улетает на крылатых чудищах в страну гипербореев, на высокогорных лугах Парнаса царствует Дионис.

Геродот из озорства громко свистнул — и был поражен прокатившимся по лощине эхом, так же переходящим из тона в тон, многократно повторенным — словно горы засвистели в ответ.

Он знал по ученым книгам Лигдамида, что в седой древности на месте Дельф располагались два города — Пифон и Ликория. Покровителями этого дикого края долгое время были Посейдон, Гея и ее дочери. Затем Аполлон Дельфиний привел сюда критских моряков, которые возвели в его честь кумирню из ветвей лавра…

Далеко внизу среди священных рощ красными пятнами выделялась черепица храмов. Белели вымощенные известняковыми плитами теменосы — все в темных пятнах закопченных алтарей.

Святилища и агора четкими очертаниями вносили гармонию в пляску холмов. Крисейская равнина скрывалась в тени Кирфисских скал. Плейст медленно нёс по ущелью мутное серебро вод.

Где-то там лежал омфал — блестящий от ритуального масла камень, брошенный на землю самим Зевсом. Эллины называли его пупом земли, а храм Аполлона Дельфийского — Срединным храмом. Дельфы народная молва нарекла центром мира.

Дома под желтыми тростниковыми крышами россыпью спускались к оливковым садам в пойме Плейста. Выгульные дворы пестрели разноцветными точками — словно кто-то рассыпал горох вперемешку с бобами. Стада пасущегося скота на такой высоте казались неподвижными…

За стеной кипарисов открылся провал Корикийской пещеры. Прежде чем посмотреть в ее черное око, галикарнасцы совершили возлияние на алтарь Пана. Когда Геродот прикрыл глаза ладонью от солнечного света, ему показалось, что в пропасти мечутся тени нимф…

Галикарнасцы прибыли в Дельфы недавно. Путь через Коринфский залив из Лехея в Кирру занял целый день. Ветер бросал навстречу лодке фаланги бирюзовых волн, которые умирали под килем, словно гоплиты на поле боя. Геродот то и дело вытирал мокрое от брызг лицо краем хламиды. Горные хребты вдоль берега заслоняли горизонт.

В Кирре они наняли возницу, который доставил паломников к недорогому пандокеону в ближайшей к Дельфам деревне. Оттуда в храмовый город вела утоптанная вымостка. На каждом повороте горной дороги высилась герма с указанием расстояния до святилища Аполлона Дельфийского.

После гадания по полету птиц Геродоту были назначены день и час для вопрошания оракула. Благодаря ходатайству Кобона обычной жеребьевки удалось избежать.

Жрецы объяснили, что оставшееся время паломнику необходимо потратить на молитвы, совершение благих дел, а также ритуальное очищение водой Кастальского источника. Еще ему надо купить козла для жертвоприношения Аполлону и заплатить положенную драхму в казну храма.

Геродоту предложили также гадание по внутренностям жертвы и алтарному пламени. За эти ритуалы полагалась отдельная плата. Подсчитав имеющуюся наличность, галикарнасцы вежливо отказались.

Метание костей с нанесенными на них священными знаками было отвергнуто сразу, потому что Геродоту нужен был развернутый ответ, уж точно не простое "нет" или "да".

Гадание по снам в ночь перед оглашением оракула им тоже показалось пустой тратой средств. Еще неизвестно, что это будут за сны — вещие от Аполлона или лживые от его соперницы Фемиды. Боги ссорятся, а расплачиваются за последствия их ссор люди.

К тому же предстояло купить оливковых веток из священной рощи в качестве подарка для пифии. Кобон предупредил, что