class="p1">Жалко стало девушке Су Анасы, ночью прокралась она к сараю и отперла замок.

Утром деревенские проснулись — нет Су Анасы, а вместе с ней пропала и девушка. Сколько ни искали, так и не нашли. Поняли, что утащила Су Анасы девушку к себе в озеро.

Решили односельчане изловить Су Анасы, чтобы освободить девушку. Начали забрасывать в озеро сети, вбивать в дно острые колья, взбаламутили, замутили воду. Но Су Анасы не поймали, только у всех деревенских коров, которые пили из озера, враз пропало молоко.

Поняли тогда люди, что лучше не сердить Су Анасы, а задобрить ее. Там, где из-под земли били светлые родники, вырыли они большую котловину. Наполнилась котловина родниковой водой, и образовалось новое озеро — чистое, прозрачное. Пришли люди к озеру и сказали: «Прими, Су Анасы, от нас этот подарок, отпусти нашу девушку на землю».

И уже на следующее утро вновь появилось у коров молоко, а девушка как ни в чем не бывало вернулась домой. Начали ее расспрашивать, что с ней случилось, но она отвечала: «Ничего не знаю, ничего не ведаю».

Только с той поры стала она каждый вечер ходить на озеро — сидит на берегу и тихонько поет колыбельную песню. Однажды услыхал ее пение старший брат и вспомнил, что эту колыбельную пела им в детстве их мать. Понял брат, что повстречалась девушка под водой с умершей матерью…

Дух-хозяин леса, Урман Иясе, в отличие от водяных духов, к людям относится в основном дружелюбно, любит с ними общаться. Этнографы записали немало рассказов о дружбе человека и Урман Иясе, но лесной дух почему-то запрещает рассказывать о том, как он выглядит, поэтому о его внешности ничего не известно. Отправляясь в лес, было принято брать с собой хлеб и оставлять в качестве угощения для Урман Иясе. О человеке, заблудившемся и сгинувшем в лесу, говорили, что его забрал к себе жить Лесной хозяин.

Кроме Урман Иясе, в лесу обитает и еще один дух — зловредный Шурале. Он представлялся в облике косматого человекообразного существа с рогом во лбу и очень длинными пальцами. Согласно народному поверью, повстречать Шурале в лесу можно летом или весной на рассвете или на закате солнца. Он может принять облик обычного человека и вступить в разговор, правда во время разговора Шурале только расспрашивает собеседника, а о себе не рассказывает ничего. По отношению к людям Шурале настроен исключительно враждебно: может заманить человека в чащу и защекотать до смерти своими длинными пальцами. Впрочем, в известной сказке находчивому дровосеку удается обмануть Шурале: хитростью он заставляет Шурале засунуть пальцы в расщелину бревна, где они намертво застревают. Стихотворное переложение этой сказки сделал в 1907 году классик татарской литературы Габдулла Тукай. Его поэма «Шурале» до сих пор пользуется большой популярностью и регулярно переиздается.

Казаков Х. И. Рисунок «Шурале», 1949 г.

Национальный музей Республики Татарстан, Казань, 2023

Считалось, что Шурале опасен только для одинокого путника, а если человек идет по лесу с товарищем или хотя бы с собакой, то Шурале его не тронет. Как и большинство лесных духов, Шурале боится воды, и от него можно убежать, перескочив через ручей или переплыв через лесную речку.

Шурале любит кататься на лошадях, и если в лесу пасутся крестьянские кони, он выбирает лучшего и скачет на нем всю ночь по лесным буеракам, загоняя несчастное животное до полусмерти. Однако нередко такая прогулка оказывается для Шурале роковой. Догадливые крестьяне мажут спину коня смолой, Шурале прилипает, и конь утром приносит его в деревню. Об этом рассказывается во многих быличках. Крестьяне убивают Шурале, но перед смертью он проклинает их деревню, которая после этого приходит в упадок. До сих пор о всякой деревне, где царит бедность, среди жителей много пьяниц, часто случаются пожары и плохо родится хлеб, татары говорят: «Ее Шурале проклял».

Пепельница в виде маски Шурале, 1983 г.

Национальный музей Республики Татарстан, Казань, 2023

Домашний дух, Ой Иясе, живет под полом и покровительствует семье. Когда кто-то из сыновей отделялся от родителей и начинал строить свой дом, он должен был в полночь спуститься в подполье родительского дома, при свете трех свечей набрать горсть земли и высыпать в свое подполье, чтобы не утратить покровительства домашнего духа.

Ой Иясе представляется в образе маленького старичка с длинными волосами. По ночам он выбирается из подполья и бродит по дому. Известны случаи, когда Ой Иясе спасал хозяев, разбудив их, если начинался пожар или в дом пытались проникнуть воры.

Домового духа полагалось угощать кашей, которую в глиняной миске ставили в подполье; некоторые хозяева подвешивали для него под крышей мешочки с монетами, а в самых богатых домах в честь Ой Иясе раз в несколько лет закалывали овцу или даже корову, поскольку считалось, что семья разбогатела благодаря ему.

Ой Иясе покровительствовал также домашним животным, но только если животное ему нравилось.

В начале XX века в одном из татарских сел был записан такой рассказ:

«У нас была белая кошка, которой жилось хорошо и привольно. После нее мы завели черную, но, сколько ее ни кормили, она всегда была худая. Мы постоянно удивлялись, почему у нас кошка не поправляется, как бывшая белая, потом стали догадываться, что ее, наверное, мучит домовой. И догадка эта оправдалась. Узнал я об этом так: раз, возвращаясь с поля, вхожу я в избу и слышу: кто-то шебаршит на печи. Посмотрел я везде: нет никого, а кошка вся измучена и лежит на полу. Это ее мучил домовой. После этого мы черную кошку отдали соседу, а сами завели опять белую, и она у нас была всегда сытая, жирная и веселая».

Иногда Ой Иясе мог допрясть оставленную на прялке пряжу, но это считалось дурным знаком, предвещающим болезнь или какое-нибудь несчастье, поэтому женщины старались не оставлять на ночь незаконченную работу. Часто домовой дух развлекался, заплетая в мелкие косички волосы и бороды своих хозяев, и тем приходилось ждать, когда эти косички сами расплетутся, потому что если их расплести или, хуже того, обрезать, то Ой Иясе обидится и в доме случится какая-нибудь беда.

Вера в Ой Иясе была всеобщей и абсолютной. Примечательно, что уже упоминавшийся учитель из Казани Семен Максимов, писавший о народных верованиях с позиции образованного человека, как о суевериях, тем не менее рассказывает о таком случае из собственного детства: «Когда я еще не учился в школе, то верил всем этим рассказам, но, не видя ни разу сам домового,