— На ведомости шестого курса, — обреченно призналась Лика и снова хлебнула настойки: она придавала храбрости. — Меня попросил, вернее, потребовал… Словом, либо двенадцать форинтов, либо изнасилование, а то и что-нибудь похуже, — мрачно закончила она.

В гостиной ненадолго повисла гробовая тишина.

Периферийным зрением Лика заметила, как пальцы Раяна стиснули бортик круглого чайного столика.

— Кто? — глухо спросил магистр.

Казалось, еще немного, и он раскрошит дерево в щепки.

Лика отвернулась.

— Кто? — повысил голос магистр.

Он встал, ухватил ее за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза.

— Зачем вы его покрываете? Боитесь?

Вопрос прозвучал неожиданно мягко, диссонируя с железной хваткой магистра.

Лика и рада была ответить, но не могла: мешали сдавившие челюсти пальцы.

И все же он чувствовал грань, за которой начиналась боль, и не переходил ее. Раян был в ярости, но гневался вовсе не на Лику.

Магистр простоял так пару минут, пристально глядя девушке в глаза. Она видела, как быстро, словно в калейдоскопе, сменялись его эмоции, как потухал огонь в янтарной радужке. И вот хватка ослабла, вскоре Раян и вовсе отпустил ее. Потянулся к графину, налил Лике еще немного настойки.

— Залпом! А потом как на духу, без утайки.

И она рассказала. И о первой встрече, и о предложении, и об омерзительной сцене в гладильной комнате, даже о своих незапланированных тратах. Девушка ожидала, что Раян обрушит на нее поток проклятий, попеняет за бездействие, назначит новое, куда более суровое наказание, но Раян замер в болезненной задумчивости. Он явно колебался. Лика видела, как беззвучно двигаются его губы, как то пропадает, то вновь появляется глубокая морщинка на лбу.

— Вы поставили меня перед тяжелым выбором, Лика. — Раян обратил взор к камину. — Если бы меня не сковывали некоторые… ммм… обстоятельства…

— Да к Аспису! — взорвался он, ударив кулаком по решетке. — Вы в курсе надзора Тайной канцелярии, к чему притворяться! Но пусть я несколько скован в методах воздействия на Энтвуда, кое-что смогу сделать. Зачет он, разумеется, не получит. Никогда. Даже если в его голове вдруг появятся зачатки разума. Я не допущу, чтобы человек с такими моральными принципами получил диплом. Не этой академии! Георг сколько угодно может считать ее своей, но Академия магического познания — мое детище. Однако ограничиваться отчислением я не собираюсь. Лика, — в его глазах вновь зажегся темный огонек, — как вы смотрите на пополнение моей коллекции? Той самой, которая вас так страшит. Небольшое кровопускание Энтвуду не помешает.

— Не стоит, мастер! — испуганно замотала головой девушка. — Вас накажут!

Губы магистра исказила кривая усмешка.

— Местный офицер Тайной канцелярии и так полагает, будто это я по ночам пускаю кровь зазевавшимся гулякам.

За последнюю неделю было совершено еще два нападения. Раян как раз возвращался после очередного допроса, на котором офицер дотошно, чуть ли не поминутно выспрашивал, где он был, что делал и кто может это подтвердить.

— Кровь…

Лицо Лики побледнело. Вжавшись в кресло, она закрыла уши руками, спасаясь от воскресшего в памяти ночного крика.

— Скотт?

Раян осторожно склонился над ней, отвел ладони от лица.

— Так не Энтвуд грозил вам убийством?

Девушка сглотнула.

— Там… Там был голос. Женский голос. И взгляд. Я шла к вам, когда она… Она жаждала моей крови, так и сказала. Я и прежде встречала ее в парке, тоже когда шла к вам. Помните, вы еще поили меня чаем? Тогда она звала вас.

— Меня? — хрипло переспросил магистр.

Он стремительно шагнул к окну, отодвинул тяжелую портьеру и вгляделся в темноту ночи.

— Она там? — пискнула Лика, готовая вскочить, спрятаться под диваном.

Студентке третьего курса делать этого не полагалось, но когда речь идет от твоей крови, плевать на репутацию!

Раян не ответил. Казалось, он вообще на время забыл о существовании Лики.

— Полнолунье. Все убийства совершены в фазе растущей луны.

Он оперся согнутой в локте рукой о стену, уткнулся в нее лбом.

— Нет, невозможно! — в отчаянье бормотал магистр. — Это все ложь! Она сама подтвердит, когда…

Раян едва не сболтнул лишнего. Лике не нужно знать, зачем он собирал свою коллекцию, скупал странные, порой запрещенные книги.

Однако гипотезу надлежало проверить.

— Сегодня ночью мы идем на кладбище, — огорошил он.

— Зачем? — мгновенно напряглась Лика.

Ей не хотелось покидать спасительное тепло коттеджа, отправляться прямо в руки потустороннего убийцы.

— Навестим мою невесту. Альма…

Чуть замявшись, он соврал:

— Альма много знала, она может помочь нам даже после смерти. Вы ведь хотите уничтожить ту нечисть, Скотт?

Девушка кивнула.

— Сначала ее надо вычислить. Не поручусь, — Раян, старательно прятал за привычным мрачным сарказмом разрастающийся клубок тревоги, — что коллеги Энтвуда, такие же бестолочи и любители покупать оценки, не подняли чего-то с кладбища. К примеру, чтобы напугать девицу, вроде вас. Кстати о напугать…

Губы магистра растянулись в знакомой хищной улыбке.

— Обратная магия — чудесная вещь, Скотт. Не только убивает, но и сводит с ума. Хотите оставить послание вашему юному другу, вроде того, что некогда украсило вашу ладонь? Сами вы пока не справитесь, но я помогу, временно солью наше сознание. Вы придумаете надпись, ну а я обеспечу Энтвуда прекрасным клеймом на всю жизнь. При очной встрече обещаю заменить его на настоящее, без обезболивания.

Раян искушал. Вон он — шанс отплатить Грегору за унижение! После такого он на километр к Лике не подойдет. И не только к ней.

— Как, соблазнительно? — магистр без труда читал ее мысли. — Решайтесь, Скотт, и не жалейте тех, кто не достоин жалости. Будущий лорд должен вести себя как лорд, а не как подзаборная шваль.

Но что же написать? Нужно емкое обидное слово. Дурак? Банально и не очень обидно. Урод? Уже лучше.

— А, сам сделаю!

Раян так и не дождался от Лики ничего путного и посетовал:

— Все-то мне за студентов приходится делать, даже мстить. Ни заклинаний, ни приемов рукопашного боя не знает, а девке уже двадцать!

Обидеться бы за «девку», но кое в чем магистр прав, она действительно выбрала самое худшее решение из всех возможных. Только сейчас, под действием вишневой настойки, Лика осознала, чем обернулась бы ее авантюра. Грегор спокойно мог не заплатить, но даже если сдержал обещание, что толку в деньгах, если девушку бы с позором исключили? Блондин бы вышел сухим из воды. Кто выкрал ведомость, кто подделал подпись — правильно, Лика, с нее и спрос. Ее ведь и посадить могли: