Всё это кажется мне странным. Я словно на подсознательном уровне чувствую что-то нехорошее, неправильное во всём происходящем. Эти мысли скручивают мне живот и терзают рассудок.

Дрожащей рукой тянусь к весящей на крючке в примерочной сумочке и выуживаю оттуда телефон. Непослушными пальцами тычу в экран, ища в контактах знакомое имя и найдя его, нажимаю на кнопку вызова.

Сердце барабанит по вискам, пока я слушаю длинные монотонные гудки, но проходит минута, две, и звонок автоматически сбрасывается, потому что Костя не снимает трубку.

Чувствую, как мне стягивает лёгкие и к горлу подкатывает горький вкус нарастающей паники. Рвано дыша, набираю ещё раз, а потом ещё, но трубку никто не снимает.

На четвертый раз, спустя десять гудков, которые я с замиранием сердце пересчитывала один за другим, слышу, как на том конце провода кто-то снимает вызов.

— Я слушаю? — от знакомого голоса моё сердце замирает и разрывается на ошмётки, как подорванное на гранате тело, потому что голос, взявшего трубку человека принадлежит не Чернову.

— Поигралась немножко, верни назад, зайка, — слышу терзающие душу саркастичные нотки. — Костя сейчас немного занят, если ты понимаешь о чём я.

Мобильный телефон падает к моим ногам, в тот момент, когда я стою посреди примерочной, отчаянно пытаясь не рассыпаться на осколки.

Я не соберу себя обратно, если это произойдёт. Издевательский женский голос до сих пор звенит в моей голове, разрушая нейроны.

Чувство беспомощности накрывает меня с головой, и я обхватываю себя руками за плечи, потому что мне кажется, что так станет легче.

Не становится.

Я не знаю, что мне делать дальше. Это глупо, но я правда не знаю. Сейчас мне так больно, что хочется просто уползти куда-то, спрятаться, не видеть никого. Закрыть глаза и снова всё забыть, как это было со мной, когда я лежала без сознания в больнице. Снова падать в ту бездну и ничего не чувствовать.

От собственной слабости мне становится тошно. Особенно, когда я думаю об Ольге. О том, с какой уверенностью она подаёт себя, как держит лицо в любых ситуациях. Даже вчера, когда Костя грубо отшил её и сказал, что на приём придёт со мной, она потеряла самообладание лишь на секунду. Если бы я не следила за ней так пристально, то даже не заметила бы этого.

Приём…

От мыслей о предстоящем вечере все мои внутренности холодеют и переворачиваются. Я не хочу туда идти. Я не смогу там. Я, чёрт возьми, вообще не понимаю, зачем Чернов меня туда тащит!

Неожиданная мысль, как отравленная стрела, ударяет мне в висок, пропитывая мозг своим ядом. А что, если Костя просто поругался со своей Стрельниковой и поэтому решил взять меня с собой?

Боже, да это же так логично! Их явно связывает что-то большее, чем деловые отношения. Я не настолько дура, чтобы этого не замечать. Судя по тому, как ведёт себя Ольга, она хочет помириться, а Чернов, возможно, пока к этому не готов, но и совсем отношения не обрывает.

Он просто всё это время использует меня как предмет для манипуляций. Хочет заставить Стрельникову ревновать. Поэтому она так остро отреагировала на меня с первого дня. Я посягнула на то, что принадлежит ей.

От этих мыслей меня начинает колотить. Чувствую себя какой-то тряпичной куклой. Игрушкой, которой Чернов пользовался всё это время для достижения своих целей. Пока я, как последняя идиотка, привязывалась к нему всё больше и больше. Доверяла, видела в нём свою защиту. Повелась на его слова о том, что мы семья.

Меня лихорадит так, что всё тело покрывается мурашками и липким потом одновременно. Мне страшно даже подумать, что было бы, если бы вчера вечером Косте не позвонили. Он бы смог заняться со мной сексом ради того, чтобы наказать Ольгу?

Господи, он бы смог… Судя по тому, что он делал со мной, именно это он и планировал.

Глупая, наивная дура. Я же с самого начала понимала, какие женщины нравятся мужчинам типо Кости. Никогда! Никогда такой как он не посмотрел бы на такую как я: слабую, закомплексованную и неопытную абсолютно во всём.

Да что бы он делал со мной?

От понимания всей абсурдности ситуации, в которую я сама себя поставила, я начинаю смеяться. Это нервное. Я просто хохочу в голос, продолжая холодными пальцами сжимать свои трясущиеся плечи.

— Девушка, с вами всё в порядке? — оборачиваюсь на голос девушки-консультанта, заглянувшей ко мне в примерочную с очередным платьем.

— Всё хорошо, — бросаю, стирая с уголков глаз слёзы, и забираю у неё из рук наряд. — Просто вспомнила одну весёлую историю. Смеялась аж до слёз.

Девушка смотрит на меня с некоторым недоверием, но я уже разворачиваюсь к ней спиной, устремляя взгляд в зеркало и ей приходится удалиться.

Медленно тяну вниз молнию на платье и, раздевшись, примеряю его на себя, разглядывая своё отражение в зеркале.

Шёлковое, красное в пол с открытой до поясницы спиной. Очень красивое, но я бы никогда не взяла себе такое. Оно совершенно не вяжется со мной, с моим возрастом и характером. Ольге бы оно подошло, а мне нет.

— Я возьму его, — выглянув из-за ширмы, привлекаю к себе внимание продавца, после чего быстро стягиваю с себя наряд и выхожу в зал.

Я пойду на чёртов приём. Возможно, я мазохистка, но я приду. Потому что не хочу, чтобы Стрельникова считала, что её голос в трубке Кости как-то меня задел. Мне плевать. Я не хочу и не буду играть в их игры. Это не для меня.

Сев на кожаный диван в зале, покорно жду, пока человек Чернова проведёт картой по терминалу. В этот момент мой мобильный снова начинает звонить но, увидев на экране Костин номер, я тут же сбрасываю звонок. Мысль о том, чтобы сейчас поговорить с ним кажется мне противоестественной.

— Куда теперь? — убрав телефон в сумку, поднимаю голову на стоящего напротив меня мужчину, держащего в руках чехол с моим платьем на вечер.

— До приёма осталось два часа, — сообщает, бросив быстрый взгляд на наручные часы. — Сейчас вам подберут туфли, а потом Константин Евгеньевич просил отвезти вас в салон.

Хмыкаю себе под нос, горько улыбаясь. Молодец Константин Евгеньевич. Подготавливаешь свою игрушку перед встречей с Ольгой? Ну хорошо…

Молча киваю, продолжая делать всё на автомате. Словно я включила автопилот, а все эмоции выключила. Оказывается, чувство оцепенения иногда бывает чертовски полезным.

Безучастливо слежу за тем, как консультант подбирает мне туфли к платью. Она делает это на свой вкус, потому что я отказываюсь как либо участвовать в процессе.

Отрешённо смотрю на своё отражение в зеркале, когда в салоне мне делают причёску и макияж. Мне всё равно. Я — маникен, который просто хотят красиво преподать перед зрителями.

В процессе подготовки к вечеру, Чернов звонит ещё раз семь, но я даже не утруждаю себя тем, чтобы сбрасывать вызов. Просто молча наблюдаю, как разрывается мой телефон, до тех пор, пока экран с его именем не гаснет, а потом всё повторяется снова и снова.