– И это все?

– Да, все. А потом мы уйдем.

Банкир почувствовал внезапный прилив радости. «Так вот в чем дело, значит, они просто религиозные фанатики. Как только они уйдут, он сможет позвонить в полицию, и их арестуют. Тогда он посмотрит на этих ублюдков». – Пишите, мистер Манн.

Ему было трудно сосредоточиться.

– Что, вы сказали, мне надо написать?

– Напишите просто: «Мне очень жаль, простите меня».

– Хорошо. – Манн с трудом держал в руках ручку, собрав последние силы, он написал: «Мне очень жаль, простите меня».

Мужчина забрал у него лист бумаги, осторожно держа за краешек.

– Очень хорошо, мистер Манн. Вот видите, как это легко.

Комната начала вращаться перед глазами Уильяма.

– Да, спасибо, я раскаялся. Теперь вы уйдете?

– Я заметил, что вы левша.

– Что?

– Вы левша?

– Да.

– В последнее время часто случаются преступления, мистер Манн. Мы оставим вам этот пистолет в целях безопасности.

Мужчина вложил пистолет банкиру в левую руку.

– Вы умеете пользоваться пистолетом?

– Нет.

– Это очень просто. Надо сделать вот так… – Мужчина поднес дуло пистолета к виску банкира и нажал на его палец, лежавший на спусковом крючке. Раздался приглушенный выстрел, и кровь закапала на пол.

– Нам здесь больше делать нечего, – сказал один из мужчин. – Спокойной ночи, мистер Манн.

ТЕЛЕГРАММА «МОЛНИЯ»

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ КАНАДЫ ЗАМЕСТИТЕЛЮ ДИРЕКТОРА АНБ.

В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ. ТОЛЬКО ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ.

СОДЕРЖАНИЕ: ОПЕРАЦИЯ «КОНЕЦ СВЕТА».

7. УИЛЬЯМ МАНН, ФОРТ-СМИТ – УНИЧТОЖЕН.

КОНЕЦ.

День десятый. Форт-Смит, Канада, Северо-Западные территории

На следующее утро чиновники, проводившие ревизию в банке, сообщили о недостаче в миллион долларов. Полиция решила, что Манн покончил самоубийством.

Пропавшие деньги так и не были никогда найдены.

День одиннадцатый. Брюссель, Бельгия – 3.00

Генерал Шипли, начальник штаба войск НАТО, был разбужен ночью адъютантом.

– Прошу прощения, что разбудил вас, генерал, но дело серьезное.

Генерал сел на кровати, приходя в себя ото сна. Он лег поздно, потому что у него была встреча с группой сенаторов из Соединенных Штатов.

– В чем дело, Билли?

– Мне только что позвонили из нашего радиолокационного центра, сэр. Дело в том, что или все оборудование вышло из строя, или мы имеем дело с какими-то неизвестными визитерами.

Генерал Шипли вылез из кровати.

– Передайте им, что я буду через пять минут.

Полутемный радиолокационный зал был полон рядовых и офицеров, собравшихся вокруг светящихся экранов в центре зала. При появлении генерала все повернулись в его сторону и замерли по стойке «смирно».

– Вольно. – Генерал подошел к начальнику радиолокационного центра капитану Мюллеру.

– Что происходит, Льюис?

Капитан Мюллер почесал затылок.

– Ничего не понимаю, сэр. Вы знаете какой-нибудь самолет, который мог бы двигаться со скоростью двадцать две тысячи миль в час, моментально останавливаться и давать задний ход?

Генерал Шипли удивленно посмотрел на него.

– О чем вы говорите?

– Судя по данным наших радаров, именно такая картина и наблюдается последние полчаса. Сначала мы подумали, что это может испытываться какое-нибудь электронное средство, но потом связались с русскими, англичанами, французами, и они сказали, что на экранах их радаров происходит то же самое.

– Значит, дело не в поломке оборудования, – медленно произнес генерал.

– Нет, сэр. Не могут же все радары в мире одновременно выйти из строя.

– Сколько таких целей на экране?

– Свыше десяти. Они движутся так быстро, что за ними очень трудно следить, мы их захватываем, а они снова исчезают. Мы исключили атмосферные явления, метеориты, шаровые молнии, метеозонды и все известные виды летательных аппаратов. Я хотел поднять в воздух несколько самолетов, но эти объекты летают так высоко, что мы не сможем даже приблизиться к ним. Генерал подошел к одному из радаров.

– В данный момент что-нибудь наблюдается?

– Нет, сэр, они ушли. – Капитан несколько замялся. – Но, генерал, у меня ужасное предчувствие, что они вернутся.

Оттава, Канада – 5.00

Когда Янус закончил читать доклад генерала Шипли, итальянец вскочил и возбужденно воскликнул:

– Они готовятся к вторжению!

– Они уже и так вторглись в нашу жизнь, – сказал француз.

– Мы опоздали, это катастрофа, – заметил русский. – У нас нет выхода…

– Джентльмены, мы сможем предотвратить эту катастрофу, – оборвал его Янус.

– Каким образом? Вы ведь знаете их требования, – поинтересовался англичанин.

– Об их требованиях не может быть и речи, – вмешался бразилец. – Это не их дело, а наше, как поступать с собственными деревьями. Так называемый тепличный эффект – это просто фикция, совершенно недоказуемая.

– А что нам делать? – спросил немец. – Если они заставят нас очистить воздух над всеми нашими городами, то нам придется закрыть все заводы. У нас не останется промышленных предприятий.

– А мы будем вынуждены прекратить производство автомобилей, – добавил японец. – Во что тогда превратится цивилизованный мир?

– Мы все в одинаковом положении, – сказал русский. – Если, как они требуют, нам придется прекратить загрязнение окружающей среды, то это будет крах для мировой экономики. Надо выиграть время, необходимое для создания космического оружия, и тогда мы справимся с ними.

– Мы все абсолютно согласны с вами, – решительно заявил Янус. – Главной задачей в настоящее время является успокоить людей и избежать распространения паники.

– Как идут дела у коммандера Беллами? – поинтересовался канадец.

– Очень хорошо, думаю, через день-два он закончит.

Киев, СССР

Ольга Романенко, как и большинство женщин ее страны, была разочарована в перестройке. Вначале все обещаемые перемены, ставившие своей целью улучшение благосостояния людей, звучали очень привлекательно. Ветры свободы захлестнули улицы, воздух был полон надежды. Обещали, что в магазинах будет свежее мясо, овощи, модная одежда, настоящая кожаная обувь и много других хороших товаров. Но теперь, спустя шесть лет после начала перестройки, наступило горькое разочарование. Товары совсем пропали из магазинов, приобрести их можно было только на черном рынке, ощущалась нехватка всего, а цены росли. Главные улицы города до сих пор были в колдобинах. Организовывались демонстрации протеста, росла преступность. Перестройка и гласность теперь уже казались пустыми обещаниями политиканов.