Дама утерла платочком влажные глаза. Каждое ее движение сопровождалось таким шумом, что Дуся искренне удивился, как это он не услышал ее появления. Но в зале опять заговорили, и женщина снова будто окаменела.

– А больше вы с Татьяной не встречались? – спросила Инга.

– Нет, не встречались, – беспечно ответил Антон. – Правда, мне тут срочно понадобились деньги, и я решил поинтересоваться – как там продвигаются дела с богатым лопухом. Пришел к Таньке на квартиру, у меня ж ключи есть, думал – чем черт не шутит, вдруг она уже дома и с деньгами? Зашел, а там… вы не представляете – в гостиной все вещи перевернуты вверх дном, ну я смотрю – такое дело, даже раздеваться не стал, двери закрыл – и домой. Больше туда не хожу. И Татьяну не видел.

– Подождите… а вещи перевернуты только в одной комнате? В гостиной?

– В одной, я же видел! В спальне все нормально, на кухне порядок, а в гостиной погром. Не, я больше туда не ходок, на фиг! Танька придет, скажет, что это я устроил, нет, не пойду.

– И Татьяна вам больше не звонила?

– Да не звонила, не звонила! – не выдержала пышная женщина и ворвалась в зал.

Инга отчетливо икнула, подхватила свои сумки и поторопилась выйти. Дуся едва успел отскочить в маленький коридорчик.

Так, значит, Инга узнала все, что ее интересовало. Но Дусю глодала еще парочка вопросов. Дождавшись, когда Инга вышла из парикмахерской, он ввалился в зал и похлопал парня по плечу:

– Парень, слышь, а Татьяна тебе не говорила…

– О-о-о, это никогда не кончится! – простонал Антон. Перед ним в кресле уже сидела пышная дама, и парень снова начинать свою песнь больше не собирался. Поэтому уперся взглядом в Дусю и устало спросил: – А вам-то чего надо? Кто вы такой?

– Я тот самый лопух, которого вы с Танюшей развести хотели. Это мою маманю ты заминировал, ага. И разминировал тоже ты. Это я для справки… Так, личиком повернись… Хххррресь!! – и мощный кулак Дуси сшиб парня с ног.

– Вы чо-о-о? – обиженно протянул тот голоском трехлетнего дитяти. – Я ж не зна-а-ал…

– Да я не в обиде, – пожал плечами Евдоким. – Меня вот жутко интересует – а отчима моего вы никуда не собирались сбагрить? На тот свет, к примеру? Это не ты его машиной сбить хотел?

Лицо Антона покрылось багровыми пятнами.

– Да вы чего уж совсем?!! Я за рулем не сижу!! У меня и прав нету!!

– Он не сидит, я проверяла, – кивнула головой женщина в кресле. – Вы его больше не бейте, а то он мне прическу не доделает… Антон, ну поднимайся! Удар надо держать на двух ногах, а не на четырех.

Антон, однако, подниматься не торопился. Он упрямо сидел на полу, тер щеку и поскуливал:

– Говорю же – больше ничего не делал, а он…

– Ладно, – поверил Евдоким. – А имя Олеся Горида тебе ни о чем не говорит? Татьяна тебе его не называла?

Парень на секундочку прилежно задумался, а потом честно помотал головой.

– Не-а, не говорила. Я б запомнил, фамилия непривычная. Но мне она ни о чем…

– А мне говорит!! – вдруг просияла пышнотелая незнакомка. – Вот честное слово! Мне говорит! Молодой человек, ну вы, которого лопухом прозвали, спросите меня!

Дусю перекорежило, но он мило улыбнулся, развернул кресло к себе и ласково склонился над женщиной:

– Прекрасная леди, вам имя Олеся Горида ни о чем не говорит?

– И правда лопух, – радостно обратилась леди к Антону. – Я ж ему русским языком сказала – знаю я Гориду! Ой, молодой человек, я так рада! Может быть, вы мне кое-что проясните, а то я так переживаю, так переживаю…

В это время Антосик осторожно поднялся, опасливо оглядываясь на неспокойного гостя.

– Вы знаете… я чего-то сегодня не это… не в себе… – слабо проговорил Антон, взял с вешалки свою куртку и вышел из парикмахерской.

– Ну никому нельзя верить! Просто никому! – наполнились слезами глаза незнакомки. – Я ему самое ценное доверила – голову! А он… И куда я теперь?

Дуся готов был разорваться: и Антона упускать не хотелось – может, парень неспроста вот так сник и поплелся с рабочего места? Но и даму в одиночестве бросать было нельзя – она еще ничего не сообщила про Олесю Гориду. Видя, как он мечется возле дверей, женщина его успокоила:

– Вы-то хоть не маячьте! Сядьте и не вскакивайте, он сейчас прибежит, у него такие заскоки случаются. Посидит на скамеечке, пивка дернет и вернется, уже веселый и работоспособный. Правда, потом на голове такое вытворяет, ни одной расческой не раздерешь…

Дуся уселся, но сердце его было неспокойно. Еще и Инга убежала, сейчас домой вернется, а его нет. Вдруг обидится?

– А вы знаете, что мы придумаем? – соловьем заливалась дамочка. – Вы мне сейчас сами накрутите бигуди, а я вам буду про Олесю рассказывать.

– А вы точно уверены, что это та самая Олеся? – уточнил Дуся. Уж очень ему не хотелось возиться с дамскими патлами.

– Нет, совсем не уверена. Но вы же спрашивали, а я знаю. Во всяком случае, про одну Гориду я знаю точно… Вон там корзиночка, видите, а в ней бигуди, берите, наматывайте волосы.

Дуся скинул куртку, закатал рукава и дернул к себе корзину. Если разобраться, так ничего мудреного в этих бигудях нет, знай себе мотай волосы на трубочки, да и все дела. Он лихо замотал первый клок, подергал для уверенности и принялся за второй. Дама, почувствовав, что на ее голове вовсю кипит работа, расслабилась и заговорила:

– Мы с моим мужем прожили счастливо двадцать три года. Знаете, так дружно жили, он у меня даже на сторону не ходил. И как вы думаете – почему?

– Ну я не знаю… У него, наверное, проблемы со здоровьем были, да? – ляпнул Дуся первое, что пришло в голову.

– Что вы такое говорите?! Откуда у него проблемы?! – вскинулась женщина и дернула головой. – Он меня на руках носил! Он меня так любил, что просто на руках носил, вот. И никто ему был не нужен! А все потому, что я необыкновенная умница, чтоб вам было известно! Это я во всем виновата – взяла и создала в доме замечательный микроклимат!

– Я уже понял, а Олеся… – попытался было вклиниться Дуся в пылкий монолог, но его не впустили.

– Да что вы там поняли?! Крутите давайте свои бигуди! – полыхнула дама гневным оком и снова предалась воспоминаниям. – Я своего Сеню не бросила даже тогда, когда его на заводе сократили! Я всегда ему верна была, как зайчиха! И что вы думаете?

Дуся уже боялся рот открыть. Он твердо решил – сейчас докрутит эти бигуди и видели его здесь…

– Я сделала его директором! Да! Я придумала открыть свой маленький семейный бизнес. Все разузнала, подсчитала и сделала вывод – нужно купить небольшой павильон, который будет кормить всю семью. Единственное, что мне мешало, – не хватало денег. Одни мы никак не смогли бы это дело потянуть. И тут Сеня сел и напряг мозги! У него иногда это неплохо получалось, только редко. А тут как-то случайно вышло. Короче, подумал он и говорит: «Птичка моя, а ведь со мной работал Валерка Горида, его тоже сократили. А мужик он хороший, хваткий, порядочный. И главное, точно знаю – деньги у него есть, он только что в деревне дом купил». А я, не будь дура, хитренько так интересуюсь: «А он, твой Горида, к водочке не слишком льнет?» Ну, думаю, если мой алкаш себе собутыльника ищет, то я ему… «Нет, говорит Сеня, ему врачи пить не рекомендуют. Говорят, сердце слабое». Нет, ну я как про слабое-то сердце услышала, сразу решила – наш компаньон! А чего? Поставить павильон он нам поможет, деньги вложить успеет, а там… Да кто его знает, как оно там все обернется. Ну, и уже через два дня приглашает мой милый к нам в гости этого Гориду со всем Горидиным семейством. С женой и дочкой. Правда, дочка потом быстренько с нашим Сережкой к компьютеру прилипла, а вот с женой мы познакомились. Я сейчас про Олесю вам рассказываю, будьте внимательны. Олеся такая невысокая была, миленькая, чуть что, и хохотать. Кудри вот так раскинет по плечам и ну смеяться. Мне понравилась. А уж одета была… Я-то сначала подумала, где это ее муж такие деньги берет, чтобы так ее баловать-то? А она мне и призналась, что сама зарабатывает, потому что замечательная портниха. Очень мы тогда славно посидели. Идея моя всем жутко по душе пришлась. Стали обсуждать, что-то писать, подсчитывать. Короче, через два месяца наш павильон стоял. Господи! Что за времена тогда были! Мы так сдружились! И с Сеней такая крепость образовалась, потому что ведь не только одной семьей жили, но и одним делом болели. Целыми днями лишь о павильоне и говорили, а по выходным то мы к Горцам… это их так муж прозвал, то они к нам. Я одеваться стала, как артистка, – Олеся мне столько нарядов нашила, не переносить! Сеня у меня пить бросил – а чего одному-то хлестать, Валерка ж не пил. Помню, летом мы к ним в деревню ездили, на рыбалку. Мужики на озеро, а мы с Олеськой целый день на солнышке валяемся, загораем. А вечером костер разводим, мужиков ждем с рыбой. И хоть бы раз наши умельцы рыбку притащили. Потом нам говорили, что в том озере и вовсе рыбы никогда не было. Господи! Да разве нам была нужна та рыба? А потом… все кончилось. Сеня мой в аварию попал, погиб сразу. И никого виновных не нашли. Ой, сколько я тогда плакала… Ну и Горцы все время рядом были, помогали, то да се… А потом я замуж вышла. За Федора. Нет, а что вы хотите?! Я же одна осталась, с Сережкой на руках. Ему тогда как раз двадцать исполнилось, самый опасный возраст, между прочим. Да и павильоном заниматься надо было. А мой Федор такой строгий был, серьезный, волевой мужчина. Но отчего-то они не нашли с Горцами общего языка. Федор говорил, что они крадут, Горцы жаловались, что мой новый муж совсем не знает специфики и скоро его стараниями от нас все покупатели разбегутся, а Сережка и вовсе ушел из дому. Его уход совсем нас с Горцами разделил. Не одобряли они, что я позволяю отчиму так с парнем обращаться. А что я могла сделать? Не выгонять же мужика! Встречаться мы перестали, а затем и продали павильон, деньги поделили и больше уже не виделись. Валерка, я слышала, новое дело завел, а Олеська уехала в деревню и в город наведывалась редко. А потом… много уже времени прошло, Федор меня бросил… Ему, оказывается, всегда во мне нравилось, что у меня свой павильон без мужской руки, паразиту!.. Короче, Сережка мой решил жениться. А у меня денег – ну ни копейки за душой. И надо бы парню помочь, а нечем, все последний ухарь выгреб. А Сергей меня уговаривает, мол, чего ты, мам, я на свадьбу-то сам заработал. А чего он там заработал! Костюм старенький, рубашку отбелили, правда, галстук ему невеста купила, а уж про себя я и вовсе молчу. Только как представлю, что мой сын будет сидеть среди невестиных разряженных гостей как сирота, так не могу, ненавижу себя, последними словами обзываю, да только что толку. Тогда и решилась. Сначала, опять же, наревелась, дурой себя покликала, а потом собралась да и дунула к Горцам в деревню. Как я ни крутила, а ближе их у меня никого и не оказалось. Я ведь как подумала – они люди сердечные, поймут, простят, деньгами помогут, а уж мы потом с Сережкой им отдадим. Приехала…