– Ты куда?

– Погулять.

– Только не в этих ботинках.

К счастью для Сэма, улица была пустынна и некому было обращать внимание на его уродливые резиновые сапоги. Снег громко скрипел под их подошвами, когда Сэм медленно продвигался по занесенному тротуару. Никаких других звуков слышно не было. Снег оглушил землю, отобрал у нее звук и цвет, сделав пейзаж незатейливо-однообразным. Сэм шел и шел, радуясь отсутствию причин для волнения и не задумываясь над тем, куда он, собственно, направляется.

Так он пришел к покрытому льдом и снегом пруду. Он подумал о щуке, затаившейся в глубине, и попытался пробить каблуком дыру во льду, но это ему не удалось. Вдали за полем виднелась темная стена леса. Давно уже он не бывал в тех местах…

Едва он вошел в лес, двигаться стало труднее; ноги то и дело цеплялись за скрытые под снегом сухие стебли и валежник. Вывернутые сапогами комья земли были влажными и рыхлыми, напоминая куски покрытого марципаном кекса. Углубившись в лес, он нашел его сильно изменившимся. Все вокруг замерло – ни движения, ни звука. Лес погрузился в сон под снежными шапками на кронах деревьев; его хватил зимний паралич. В который уже раз повторялся один из этапов сотворения лесного мира, и деревьям ничего не оставалось, кроме как ждать того дня, когда им будут заново дарованы цвет, звук и их настоящая, живая форма.

Сэм чувствовал себя непрошеным гостем, подсмотревшим нечто таинственное, не предназначенное для любопытных глаз. Он шел наугад, не боясь потерять тропу, поскольку всегда мог найти обратный путь по собственным следам. Вдруг впереди, в глубине леса, показался огонек костра. Он остановился, вглядываясь. Это было странное пламя, какое-то слишком спокойное и ровное, без вспышек и языков, без дыма и потрескивания горящего дерева. Это был свет разложения и гниения.

В следующий миг он узнал это место. Огромный пень с дуплом, отверстие которого было прикрыто хворостом и сломанными ветками, словно кто-то нарочно притащил охапку лесного мусора, чтобы замаскировать содержимое дупла…

Он задохнулся, беспомощно ловя ртом воздух, – то, что он увидел, сперва действительно показалось ему оранжевым пламенем, вызывающе ярким на фоне белого снега и черных стволов деревьев. Это пламя слегка колыхалось на самой верхушке трехфутового пня, и оно было живым – по-настоящему живым, ибо Сэм теперь узнал в нем оранжевую шубу лисицы, которая сидела на краю пня и, сунув морду внутрь дупла, что-то жевала, лениво и без аппетита.

Сэм наконец-то смог вздохнуть полной грудью; вздох получился громким и хриплым. Лисица вытащила морду из дупла и посмотрела на него желтыми заговорщицкими глазами. Не похоже, чтобы зверь был сильно напуган, но тем не менее он спрыгнул на землю и затрусил прочь, вскоре исчезнув за кустами.

С ужасом Сэм глядел на дупло. Неужели из-за этой лисы его тайна будет раскрыта? Он стоял в нерешительности: подойти к дереву или бежать прочь? Надо было плотнее забить отверстие, чтобы перекрыть доступ хищникам, но он не мог заставить себя взглянуть на то, что находилось, внутри.

– Эй! Что ты здесь делаешь?

Вздрогнув, он крутнулся на месте. Перед ним стояла Алиса – в кожаной куртке, на руках замшевые варежки, шея дважды обмотана длинным шарфом. Нос ее посинел и заострился. Сэм испытал внезапный позыв к рвоте.

– Как здорово, что я тебя здесь встретила!

– Да, здорово, – промычал Сэм.

– Ты в порядке? Вид у тебя странный.

Она зябко ежилась под курткой, щеки покраснели от мороза, а голубые глаза блестели, как две льдинки. Сэм заметил на ее ногах все те же кроссовки и не придумал ничего лучше, как сказать:

– Кросс.

– Что?

– Судя по обуви, ты бегаешь снежные кроссы.

– А ты, судя по твоим сапожищам, отправился на рыбалку.

Сэма все еще мутило.

– Найдется сигарета? – спросил он.

– Целая куча!

Тошнота начала отпускать.

– Идем к пруду, – предложил он.

Выбравшись из леса, Сэм почувствовал себя лучше. Они шли рядом, рассказывая друг другу, как встретили Рождество, где были и что делали, какие подарки получили. Автомобильное сиденье на берегу пруда было покрыто шестидюймовым слоем снега. Они не потрудились его очистить и, сев прямо на сугроб, закурили.

– А что ты делал в лесу? – спросила Алиса.

– Гулял, – сказал Сэм.

– И я тоже. Люблю бродить по лесу в одиночку. Чаще всего в одиночку.

Он выпустил густой синий клуб дыма.

– Уже лучше: сейчас ты куришь по-настоящему. Когда мы только познакомились, ты и курить-то толком не умел. Нет, как все-таки здорово, что мы с тобой встретились! Я хочу сказать, когда ходишь по лесу, никогда не знаешь заранее, кого встретишь. Это может быть кто угодно. Или что угодно. И я рада, что сегодня мне попался ты.

– Когда ты приехала?

– Вчера. Мы думали остаться там до Нового года, но моя мама поцапалась с моим дядей. И вот я здесь.

– Из-за чего они поцапались?

Алиса пожала плечами и поднялась с сиденья.

– Чепуха, какие-то кулинарные рецепты. Слишком холодно сегодня. – Она начала притопывать, чтобы согреться. – Что ты делаешь вечером?

– Ничего.

– Сегодня же Новый год.

– Ну и?

– Твои предки уйдут куда-нибудь праздновать?

Сэм знал, что Конни и Нев собираются встречать Новый год в местном Рабочем клубе. Они делали так каждый год и обычно возвращались примерно в полпервого ночи навеселе, в картонных полицейских шлемах или пиратских шляпах, и Нев долго скакал по всему дому, размахивая большим куском угля[8].

– Скорее всего, – сказал он.

– Я могла бы прийти к тебе в гости.

Сэм был так ошарашен этим неожиданным предложением, что уставился на нее, потеряв дар речи. Алиса бросила окурок, зашипевший в сугробе.

– Но если тебе эта идея не нравится…

– Нет, идея просто блеск.

– Я прихвачу бутылку сидра.

– Отлично.

– Тогда до встречи.

К моменту их расставания небо уже сменило цвет с лазурного на розовато-лиловый. Сэм брел домой по сугробам, испытывая одновременно сильный страх и радостное возбуждение. Сбросив сапоги, он сразу прошел к себе в комнату и упал лицом вниз на постель, пытаясь успокоиться. Пролежав так несколько минут, он сунул руку под кровать, извлек нераскрытый подарок и в очередной раз внимательно осмотрел его при желтом свете настольной лампы.