— Не тушуйся. Я плачу, — махнул рукой Вовка. — Не на улице же нам опять разговаривать. А покалякать нам, — окинул он взглядом своих собеседников, — есть о чем.

Не успел Вовка закончить свою тронную речь монарха, решившего облагодетельствовать подданных, как из здания, находящегося через узенький тротуар от столиков, вывернул какой-то небритый хмырь в застиранной синей майке, шлепанцах "прощай, молодость" и мятых брюках. Его липкие глазки оценивающе пробежались по лицам ребят. Хозяин таверны сразу определил, что на бутылку вина эти посетители не раскошелятся, но тем не менее улыбнулся насколько мог приветливо.

— Подозрительный он какой-то, — шепнул Лешка Вовке.

— Омары, омары, — защебетал мужик, — пицца, кока-кола. Йес?

— Не берите у него омаров, — обронил Никос, повернувшись вполоборота с таким видом, будто говорил о какой-то яхте. — Кто его знает, может, они у него тут и несвежие.

Действительно, вид хозяина вызывал у ребят недоумение, потому что все владельцы многочисленных таверн, оккупировавших большую часть побережья города, были либо молодые предупредительные парни в кристально белых рубашках, либо убеленные сединами любезные стариканы, также весьма опрятные и располагающие к себе, чего никак нельзя было сказать об этом мужике.

— Ладно, — решил Вовка, — закажем мороженое. Мороженое — продукт молочный, а молоком отравиться практически нельзя. Просто сил уже нет куда-то идти, — вздохнул он и принялся обмахиваться бейсболкой.

Пока небритый мужичонка бродил где-то в глубине своей харчевни, разыскивая мороженое, Вовка и Лешка, занятые своими мыслями, озирались, вертя головами. Место было романтичное — нечего сказать. Яхты и лодки, покачиваясь на волнах, мягко, будто кошка, прижимающаяся к ноге хозяина, терлись о причал, за столиками негромко переговаривались люди, где-то вдали, навевая мысль о еще более дальних странствиях и увлекательных приключениях, загудел пароход. Однако Никос быстро спустил витающих в местном безоблачном небе Лешку и Вовку на грешную землю.

— Так что ж нам делать с полицией?

— Тяжелый вопрос, — бухнул Вовка, изучая систему крепежа к столу скатерти, которую ветер то и дело норовил сорвать и унести прочь. — С одной стороны, в полицию нельзя обращаться, потому что тогда клинка нам не видать, как счета в швейцарском банке. А с другой стороны, нельзя этих жуликов выпускать из виду.

— Есть идея, — вмешался Лешка, но развить свою мысль не успел, потому что хозяин таверны появился с тремя блюдечками с мороженым и принялся расставлять их на столике. Совершив эту нехитрую операцию, он еще раз общупал ребят глазами, будто шарил у них по карманам, и потребовал плату вперед. Это тоже было что-то новенькое: как успели заметить юные тюменцы, во всех заведениях здесь платили после того, как заказ был с улыбкой принесен, успешно съеден и выпит. Получив свои драхмы, суетливый хозяин таверны тут же будто растворился в воздухе, вскоре возник уже у дверей своего заведения, витрину которого украшала огромная меч-рыба, и взглядом стал просеивать толпу туристов, выбирая жертву побогаче.

— Это Ставракис, — скривил губы в брезгливой улыбке Никос. — Известная негодяйская личность. Мало кто его переваривает. Говорят, во время войны он даже имел сотрудничество с немцами-фашистами.

— Да ну? — изумился Лешка. — Так вот, я что хотел сказать… Придется держать этих Карабасов-Барабасов в поле зрения. Постоянно. Другого выхода, я думаю, нет. — Лешка помешал ложечкой катастрофически тающее мороженое. — Иначе нам и клада не достанется, и еще неприятностей от полиции не оберешься.

— Да, верно, это выход, — оживился Никос, которого, как истинного патриота-критянина, привыкшего доверять местной власти, чрезвычайно тревожила сложившаяся ситуация. — Нам нужно будет установить дежурство и слежку за этими господами.

— Какие они тебе господа! — отмахнулся ложечкой Вовка. — Рецидивисты они, а не господа. Граждане преступнички.

— Это неважно, — рассудительно примирил обе стороны Лешка. — Важно только, чтобы они все время были под нашим присмотром. Правда, как мы в этом деле участвовать будем — не знаю. Я и так боюсь, как бы Мурашка нас не засекла. Заметит ведь, что мы от коллектива отрываемся: купаться не ходим, с ребятами по отелю не лазим, в карты не играем, все в стороне да в стороне от всех…

— Да, это проблема! — Вовка зачерпнул последнюю, уже теплую каплю мороженого и с сожалением облизал остатки с ложечки. — Давай, Никос, что ли, сегодня до вечера ты их попаси, мы смотаемся в гостиницу, отметимся, а после ужина рванем сюда.

— Опасно, — засомневался Лешка.

— Ладно, сделаем проще, — тут же нашелся Вовка. — Рвану сюда я, один послежу за ними ночью. Под утро меня сменит Никос. Ты, Лешка, приедешь после завтрака, а я буду днем отсыпаться. Потом, вечером, тебя снова сменит Никос. Ну, и так далее. Пока клад не найдем.

— Нет, — внес уточнение Никос, — ночью проще дежурить мне, и город я лучше знаю, не заблужусь в темноте. А кто-нибудь из вас пусть сменит меня утром.

Предложенная схема казалась логичной и, хотя несла в себе для юных тюменцев потенциальную опасность быть пойманными с поличным классной руководительницей, все же была единственно приемлемой и возможной.

Прикончив мороженое, Вовка и Лешка заторопились обратно, как они выражались, "в лагерь". Все-таки, хоть Мурашка и потеряла отчасти свою бдительность из-за жаркого солнышка и общей расслабляющей критской атмосферы, могло случиться непоправимое. Их беготню между отелем и городом заметят — и тогда пиши пропало. Ни преступников поймать не удастся, ни клад отрыть.

Когда автобус высадил Вовку и Лешку у отеля, фыркнул сизым облачком дыма и, стремительно набрав скорость, скрылся за поворотом, в душе у Вовки вдруг шевельнулось предчувствие. Еще сам толком не зная, почему, вместо того, чтобы пройти прямо через основное здание отеля к своим домикам, он увлек Лешку налево — туда, где располагались теннисные корты и спортплощадка.

На одном из открытых лужков компания толстеньких немцев и таких же упитанных немок пыталась стрелять из луков в большие мишени.

— Пойдем-ка туда, — потянул Вовка друга к стрелковому полигону.

— Зачем тебе? — не понял Лешка. — Пошли лучше быстрее в бараке объявимся.

— Так надо, послушай меня, — заупрямился Вовка.

Он подошел к греку, который сидел на стульчике под палящим солнцем с каким-то благостным лицом — то ли радовался теплу, то ли от теплового удара ему уже было все равно где сидеть, — и купил у него право пострелять несколько раз по мишеням. Положив квитанцию в карман рубашки, он склонился к уху грека и прошептал:

— We shooting later.

Грек пожал плечами, показывая, что житель отеля, купивший право на выстрел, может воспользоваться им в любое удобное для него время. Лешка, которому страсть как хотелось шибануть в цель парочку-другую стрел, все же задерживаться не стал, а, влекомый Вовкой, которого все сильнее одолевало нехорошее предчувствие, коротким путем, мимо разбросанных там и сям домиков, бассейнов и зеленых насаждений, бросился в родной номер. Однако проскочить незамеченными к себе домой друзьям никак бы не удалось: прямо у входа в их бунгало, скрестив руки на груди, восседала Мурашка собственной персоной.